- 97 -

Глава седьмая

 

Взявшись за перо, я собирался, прежде всего, поразмыслить о "новых людях", существование которых обнаружил не в газетах, книгах, радиопередачах, а в лагерях Мордовии. Феномен "новой личности", уловленный мною в Мордовии, распространен, конечно, и на воле - в социально-политической и духовной жизни всего общества. Но стихия воспоминаний — на то она я стихия, чтобы существенным для нее было только то, что вспоминается, - гак вот, стихия воспоминаний останавливает меня не на размышлениях о "новых личностях", их истоках и перспективах, а на подробностях самой лагерной жизни, на собственно мемуарных эпизодах и ситуациях. Что ж, с памятью не поспоришь...

Все-таки сначала немного и порассуждаю.

Не случайно я поставил главной целью - изобразить "новую личность": давно думаю о ней, о человеке, бросившем вызов заданности социально-политического существования.

В принципе "человек бунтующий" свойственен любому оформившемуся идеологически и структурно обществу. Но у нас вехой для его бытия, более того, одной из самых значительных дат, почти что датой его рождения стал XX съезд КПСС сего разоблачением Сталина.

Мы рассматривали XX съезд как завершение становления нашего общества, как итог и воплощение легендарного социалистического замысла. Естественно, когда замысел, наконец, воплощен в формы жизни, хочется сравнить созданное с планом, мечтой, идеей.

Сравнение же - озадачивало. Мы читали, конечно, что

 

- 98 -

история вообще вещь ироническая. Однако ирония —иронией, но неужели это вообще все то, чего только и можно добиться? Тогда — на что в принципе способно человечество? Что есть человек и чего он достоин? Неужели, ниспровергнув все старые идеалы и прежние божества, отрекшись от тысячелетних накоплений духовной культуры человечества, пойдя даже на такой немыслимый риск, немыслимые жертвы плоти и духа, он достоин получить такое вот существование?

В результате сопоставления программных установок с построенной действительностью мы решили, что: социализм был подменен государственным капитализмом, и государство стало совокупным и монопольным капиталистом; диктатура пролетариата, уничтожив старые эксплуататорские классы, породила "новый класс", правящую элиту, единственной целью которой является —власть как таковая; духовные и культурные ценности, отвергнутые восставшим пролетариатом, являются подлинными ценностями человечества, без которых невозможен прогресс и общество обречено на гибель, духовную и нравственную.

Так рассуждали, к таким заключениям приходили многие молодые люди нашего поколения — это все типологические, общехарактерные черты их мировоззрения. Но пока вырабатывались, вынашивались перспективы выхода из кризиса несвободы, "недреманное око" некоего Аргуса замечало сих "возмутителей спокойствия", и перед ними открывалась перспектива быть заживо погребенными в стенах тюрем и за колючей проволокой лагерей.

Но эти же лагеря оказались для молодых людей их университетами.

Тут, в лагере, накопилась за годы богатая и редкая литература по всем отраслям общественных знаний.

Тут встречались единомышленники, с которыми можно обсуждать все те же проблемы — от появления "нового класса" до "ненасильственного бойкота тотальных режимов

 

- 99 -

представителями интеллигенции" (впрочем, теперь в размышлениях "нового человека" появилось куда больше, чем раньше, нигилизма, а мысли его облекались в более абстрактные формы) . Человек остается "мыслящим тростником" даже в лагере строгого или особого режима.

Помню, особенно остро и долго мы размышляли о "новых людях", рожденных нашей эпохой, когда собрались обсудить недавно напечатанную повесть А.И. Солженицына "Один день Ивана Денисовича".

Тут можно к месту изложить маленький лагерный курьез.

Уже после того, как все зэки, подписавшиеся на "Новый мир" (таких было немало), получили одиннадцатый номер журнала за 1962 год, одному из них — помнится, Эдуарду Кузнецову - выслали из дома этот же номер бандеролью. Оперативная часть имела "оперданные", что в зоне ходят разговоры о некоей повести, где описываются лагеря. Администрация постановила: бандероль для Кузнецова конфисковать. Эдик долго убеждал начальство, что конфискация бессмысленна — на зоне уже достаточно экземпляров, полученных легально, по подписке, но журнал ему так и не отдали: управление "Дубровлага" твердо решило, что распространение этой повести в его владениях нежелательно.

Впрочем, что управление!.. Даже мы, зэки в зоне, и то не понимали, как такую повесть допустили в печать. Судили-гадали и связывали с надеждой на либерализацию цензуры. Так, конечно, думали оптимисты. Скептики же твердо говорили, что перед нами случайность и редактор Твардовский еще поплатится за свой либерализм.

И вот наконец мы собрались в небольшом холодном бараке поговорить о повести Солженицына. Как всегда, возникает "меньшинство" и "большинство".

— Такие повести вредны, — парадоксально высказался представитель "меньшинства". — Вредны, потому что говорят полуправду... (Он подразумевал, что в повести не сделаны прямые социальные выводы об истоках трагедий, подобных трагедии Ивана Денисовича.)

 

- 100 -

— ...Читатель думает, что это вся правда, окончательная правда, — и она не так уж страшна. Во-вторых, читатель обманывается, наподобие того, как наши оптимисты: думает, что если говорят открыто о правде лагерей, то, значит, сейчас такого явления уже не существует, ошибки прошлого исправлены и больше не повторятся. В-третьих, читатель как бы заверяется, что все обстоит хорошо, с исправлением положения разберутся без него, все, что достойно быть подвергнуто критике, будет раскритиковано и потому ему, читателю, нечего суетиться под ногами ЦК и соваться со своей любительской критикой — свобода и демократия восторжествуют и без его участия.

— Твой вывод?

— Раз всю, полную, без оговорок и умолчаний, правду говорить нельзя, то лучше не говорить и полуправду. Иначе — хочешь ты или не хочешь, — получается сотрудничество с властью в интересах лжи.

Тут я должен оговорить, что наше предыдущее "незаконное сборище" было посвящено как раз проблеме поведения интеллигенции в тоталитарном обществе. Тогда сегодняшний "представитель меньшинства" доказывал, что если интеллигенция откажется поддерживать тоталитарный строй, то он будет вынужден в конечном итоге приспосабливаться к настроению интеллигенции, идти ей на уступки и, в конце концов, либерализовать общественную жизнь — поначалу, естественно, в рамках существующего режима, но постепенно такой либерализованный режим переродится в демократическую структуру власти. Это, разумеется, была утопия, старая Идея, пытавшаяся спасти свое будущее неожиданной ссылкой на победившее движение гандизма. Так что сегодняшние его выпады против повести Солженицына мы понимали, что называется, с полунамека.

— Повесть исключительно полезна, — возразил представитель большинства. — Доказывается это просто. У молодежи нет никакого представления о сталинских лагерях, — мы знаем это по своему прошлому: многие или ничего не слы-

 

- 101 -

шали о них, или слышали, что там сидели враги народа. Повесть заставляет задумываться, — что такое лагеря, кто в них сидел и, главное, что изменилось сегодня в этой системе. Это относится к объектам ее прямого воздействия — читателям. Но есть объекты косвенные — другие писатели. Они ведь тоже люди и тоже хотят писать хорошо. Те из них, кто прежде чем садиться за сочинение "романа-эпопеи", штудировали годовой комплект "Блокнота агитатора", могут теперь осмелеть и выдадут что-нибудь "на-гора", кроме иллюстраций к этому "Блокноту"...

Не помню всех подробностей спора вокруг повести А.И. Солженицына, да они и не важны: содержание ее казалось настолько близким каждому из нас, что обсуждать, дискутировать, собственно, было не о чем. Поэтому довольно быстро спор переключился с "Одного дня" на "новую личность", "критически мыслящую личность" - критически мыслящую по отношению к существующему порядку вещей.

Быстро наметились общие для всех пункты в дискуссии. Все были согласны, что сейчас в нашем обществе формируется "новая, критически мыслящая личность". Это факт. Но — кого можно отнести к числу таких личностей? - вот первый вопрос. Одни утверждали, что критически мыслящие личности сидят в лагерях за открытые выступления, ну, можно приплюсовать к ним "вынашивающих намерения" действовать критически. Другие возражали: "новая личность" — это любой человек, критически переосмысливающий официальную идеологию. Людей таких много и на воле. Еще недавно все мы знали только одно учение — марксизм, читали книги только марксистского толка. Сегодня молодежь начинает осваивать мировую культуру и духовные ценности вне круга материалистически-марксистских...

Поэтому "новыми личностями" могут быть и марксисты с "человеческим лицом", и христиане, материалисты и идеалисты, они могут поклоняться Моисею и Будде, увлекаться йогой или фрейдизмом — объединяет их одно: отрицание тоталитаризма и демократическое кредо. Те, кто от-

 

- 102 -

вергает тоталитаризм, они-то и являются новой, "критически мыслящей личностью".

Сторонник узкого, "лагерного" варианта осторожно заметил: "С семнадцатого года большевики обещали, что создадут "нового человека". Что ж, сегодня он наконец есть —в лагерях".

— Ну, они не такого "нового человека" хотели создать. Да и не они нас создали...

— Как сказать! Именно большевистская попытка сотворения "нового человека" привела к тому, что в России самопроизвольно появилась "критически мыслящая личность".

Совершенно неожиданно эта вскользь брошенная мысль вызвала бурю со стороны одного из зэков — Б.С.1 Он спонтанно прочитал целый доклад, содержавший его собственную теорию об историческом возникновении "критически мыслящих личностей" (или "новых людей"), во все эпохи, через которые прошло человечество. Основным тезисом его стихийного выступления, в котором, видимо, были изложены итоги многолетних размышлений Б.С., стал вывод: "новый человек" создается обязательно в результате смены формаций, но он вовсе не обязательно лучше старого. Более того, — часто "новый человек" бывает вовсе не таким уж новым!

— Невозможны стабильные, гармонические отношения в каком бы то ни было обществе! — рубил Б.С. — Это обусловлено извечным законом противоречия интересов у людей. Каждый человек автономен в своем бытии и отличается от других. В обществе эти противоречия личностей отражаются в форме экономических, культурных, политических, религиозных и прочих конфликтов...

По его словам, выходило, что разрешение этих неизбежных, вечных, присущих самому существованию человека противоречий на каждом этапе протекает в форме, обусловленной законом отрицания отрицания (по Гегелю) и законом естественного развития. Каждое общество должно не-

 


1 По справке Эдуарда Кузнецова, Мурженко, видимо, имел в виду Бориса Сосновского (1932 г.р.), сидевшего в мордовских лагерях 7 лет (1958-65 гг.) по обвинению в антисоветской пропаганде, математика-прикладника из Новосибирска.

 

- 103 -

избежно пройти свое детство, расцвет, старение и — возрождение в новой форме.

— Даже китайское общество, самое устойчивое в мире, не смогло избежать действия этих законов в его недрах. Неизбежно должны рушиться общественные структуры и иерархические формы, неизбежно порядок вещей должен переходить в новый. Всюду: в Древнем Риме, в королевской Франции, в царской России устоявшийся порядок ограничивал поток энергии нового человека, созревшего в глубинах этих обществ, и напор новых людей оказался так могуч и массивен, что системы рухнули. Пророки, организаторы и создатели нового, закладывали фундаменты нового общественного здания, расчищая место для него жестокими методами, вырубая под корень всех и вся.

Особенно врезалось мне в память его выражение: "Общество играет в чехарду". Подразумевалось вот что: в переломные моменты истории вечные, неизменные драматические конфликты между "новыми людьми" и устоявшимся историческим порядком перерастают в конфликты трагические: по ходу исторического действия реками льется кровь и гремят проклятия. На смену прежней личности старого общества приходит новая личность нового общества, но — лишь затем, чтобы через некоторое время быть отвергнутой тем обществом, которое она же вызвала и утвердила. Это он и называл "игрой общества в чехарду личностей".

— Но вот что получалось в итоге. В период общественного переворота устранялся не только старый фундамент, уничтожались не только носители старого образа жизни — нет, разрушался самый стереотип личности, самые условия, которые ее питали. Так было всегда. Что выходило? Семя идеи предполагалось выращивать в новой почве, к уничтожению старых ценностей относились, как пахарь относится к вспашке: предполагалось, что на перепаханной сверху донизу почве старых отношений новое зерно даст новые плоды, новую систему общественных ценностей, новую культуру. Забывалось, что и в природе от посева до жат-

 

- 104 -

вы нужно долго ждать! А в обществе, где новое семя сажали в перепаханную почву, ждать приходилось очень долго. И в итоге человек оставался с голой, не укорененной идеей перед лицом естественных потребностей природы, диких первобытных инстинктов, определявших отныне его поведение. Система как бы вырастала на ложном основании, разрушая общечеловеческие ценности и умерщвляя прежний стереотип созидательной жизни. И всегда — всегда! — первым плодом этого переворота становилась государственная машина, а беспомощный человек, вырванный из почвы, — потому что все, кто не усвоил нового строя отношений, устранялись из жизни, во всяком случае, из общественной жизни, вместе с умерщвленной старой культурой — этот беспомощный новый человек превращался в винтик государственной машины. Если взять, к примеру, наше общество, то хотя прежняя культура в революцию отвергалась как почва для нового человека, но ведь новой, пролетарской, так и не удалось вырастить, ее официально отбросили 2 — и что же осталось основой, почвой для человека? Вечная, старая культура, только ампутированная в ее лучших проявлениях, и потому — мещанская...

— Но ведь государство, получив в распоряжение все рычаги, могло потом достроить соответствующее общество с новой культурой, — напоминает кто-то известные тезисы двадцатых годов.—В твоих рассуждениях пока нет нового. Собственно, так все и делали — строили государственную машину, а уж потом оформлялось новое общество.

- Да, я знаком с этой концепцией. Но ее автор 3 упустил из виду, что созданная им государственная машина из посредника между людьми и социальными группами вырастет в самодовлеющий организм, вбирающий, интегрирующий всех членов общества в свои функциональные органы. Человек начинает существовать только в системе государственных отношений и лишается своего автономного социального бытия...

— Ну, это уж ты загнул...

 


2 B.C., видимо, имел в виду неоднократные выступления В.И. Ленина против так называемого "Пролеткульта" - организаций, пытавшихся создать "пролетарскую культуру".

3 Имеется в виду В.И. Ленин (см., например, его заметки на книгу Н. Суханова).

- 105 -

— Я, естественно, не принимаю в расчет отношения, не имеющие общественного значения и ценности — они остаются в виде рудиментов в сфере частных отношений. Но в целом — человек становится функцией Левиафана 4: государственной функциональной машине он нужен лишь как специалист в определенной сфере ее социально-производственного комплекса. Все усилия государства, вся энергия его членов отныне подчиняются задаче развертывания и материализации победившей новой идеи в победную систему новых общественных отношений. Наконец, наступает эпоха стабильного развития созданного социального организма: период "бури и натиска" кончился. Что получается в итоге? Государству самодовлеющие личности принципиально не нужны, автономный круг нравственных и духовных ценностей ему противопоказан, "новые люди" нового общества являются самостоятельными гражданами лишь номинально. Старая культура, прежняя система духовных и личностных ценностей стерта с лица земли, и лишь кое-где уцелевшие ее обломки и отбросы свезены в музеи, никем не посещаемые, кроме школьников. Но — возвращаемся к началу, — гармонического развития не может дать человеку ни одно общественное устройство в силу самих природных свойств человека. И вот, когда новое общество вроде бы живет-поживает, добра наживает, внутри него появляется новое поколение, составленное все из тех же изначальных, автономно мыслящих и чувствующих существ, выделение энергии которых и столкновения между коими более не поглощаются гигантскими энергетическими запросами строящейся государственной махины. И люди нового поколения, прослышав, что существовали старые, отвергнутые духовные ценности, бросаются на их поиски. В библиотеках, музеями частных собраниях откапываются произведения старой культуры, и начинается процесс осознания общественной ситуации в ее подлинной исторической перспективе. Семьсот лет назад этот процесс называли Ренессансом; в прошлом веке — Романтизмом; как он будет называться в России XX века —

 


4 Левиафан — образ всеохватывающего гигантского государства (в ивритской литературе - легендарная "рыба-кит"), заимствованный из книги английского мыслителя Т. Гоббса "Левиафан".

- 106 -

нам неизвестно. Но — это дополнительный фактор — от дореволюционного прошлого России неизбежно перекидывался мост и к современному культурному миру Запада. Тут новый человек обнаруживал, что буржуазный мир не только не сгнил, как уверенно предсказывали и даже определяли великие футурологи, но древо его материальной и духовной культуры продолжало плодоносить. Я намеренно упрощаю ход процесса формирования новой, критически мыслящей личности в новом обществе, я отказываюсь от рассмотрения социально-политико-экономических, международных и конкретно-исторических факторов...

Это он добавил, заметив протестующие выражения на лицах оппонентов, готовых ринуться в спор, не дав ему договорить...

— ...Подведем итог. Система, утверждавшая себя отвержением старой личности, принесла огромные материальные и духовные жертвы на свой алтарь. И все-таки итогом ее борьбы неизменно, всегда в истории, становился бунт "нового", созданного ею человека, отвергнувшего новые ценности и обратившегося к старым и извечным, обещавшим ему восстановление человеческого достоинства, подлинную духовность и нравственность, свободу развития личности. В среде "новых людей" обязательно появлялась "критически мыслящая личность", заявлявшая о своем праве на жизнь, и — цикл исторически-диалектического обновления начинался сначала!

Одному из слушателей Б.С. его достаточно проблематичная концепция понравилась, но изложение показалось слишком уж абстрактно-историческим. В.Т.5 решил конкретизировать тезисы неожиданного докладчика, четко приложив их именно к ситуации нашего поколения.

Да, он, В.Т., согласен, что в современном советском обществе существуют два типа людей: один тот, которого называли здесь "новым человеком", т. е. человеком, созданным в результате революционного переворота 1917 года, и другой — "новая", или же "критически мыслящая лич-

 


5 По мнению Анатолия Рубина и Михаила Шнайдера, тогдашних заключенных лагеря ЖХ 385-7, имеется в виду Виктор Трофимов, вышеупомянутый руководитель ленинградского "Союза коммунистов".

- 107 -

ность". Последний тип пока еще очень малочислен. Кажется, что между обоими типами — пропасть. Но нельзя упускать из виду, что "критически мыслящие личности" не родились такими на свет Божий, а переродились именно из изрядно проржавевшего "нового человека". Выражаясь не категориями Б.С., а общепринятыми, "новый человек" - это конформист, принявший беспрекословно заданную от рождения реальность, а "новая, критическая личность" — нон-конформист. В чем особенность таких личностей в нашем поколении? Во-первых, у нас нет предшественников...

— Конечно, среди прежних поколений тоже имелись нон-конформисты, это закон и обычной и социальной психологии. Но в их время они все были изъяты из обращения в обществе и изолированы в места не столь отдаленные славными компетентными органами. Мы, кстати, отвлеклись от текста обсуждаемой повести, а — напрасно. "Один день Ивана Денисовича" очень важен для понимания того, почему мы так одиноки и оторваны от исторических корней. Мы видим, как в тогдашних зонах было одиноко, голодно, холодно, и для тех, кто возвращался из тех мест, вопрос о конформизме или нонконформизме не мог стоять - дожить бы век в тепле и сытости! Нонконформисты были выполоты с общественного поля, как сорняки, и общество собирало урожай чистого конформизма...

— А сам Солженицын! — влезает кто-то из слушателей.

— Исключительное явление лишь подтверждает правило. Но вот наступила оттепель 6, и выяснилось, что в почве все же сохранились старые семена нонконформизма, хотя еще очень редкие и слабые. После пятьдесят шестого года у людей пробудился голос совести, зашевелились мысли в истощенном, но ждущем духовной пищи уме, а у молодежи стало искать выход критическое чувство отношения к действительности.

— Почему же здесь нас так мало?

— Потому что лишь единицы способны преодолеть конформизм не в сознании, а в поступках. Слишком это опас-

 


6 "Оттепель" — название популярной повести И. Эренбурга, которое в 50-60-х гг. употреблялось для обозначения периода "либерализации", наступившего после XX съезда КПСС.

- 108 -

но. И мне, например, очевидно, что этот разрыв между требованиями пробудившегося сознания и опасностью бесполезно погибнуть, как погибли нонконформисты предыдущего поколения, приведет, в конце концов, к качественному изменению тактики нонконформистов. В недалеком будущем "критически мыслящие личности" станут направлять свои действия на реализацию тех прав и свобод, которые уже записаны в ныне действующей конституции СССР. Только так можно жить и действовать, принося реальную пользу обществу. Обратитесь к примерам из мировой истории. Она говорит, что настоящий прогресс и совершенствование общественных отношений достигается не в итоге разрушительных революций, не тотальным отрицанием старого, а реформизмом, духовно-нравственной эволюцией в сознании людей. Говоря проще: система — это люди. Нужно делать духовно совершенных людей — тогда усовершенствуется общество.

Тут прозвучала реплика: "Все это хорошо, но как ты будешь человека в этой системе делать лучше, если сама она устроена так, чтобы он становился хуже. Твоя идея, как Архимедово бахвальство, — не имеет точки опоры". Но мысль, что "система — это люди", подхватил еще один из дискутантов 7.

— С семнадцатого года предприняли огромную попытку создать нового человека, и, кажется, успешно: такой человек создан. Но —лучше ли он того, который ушел в историю, на костях которого произрос? Нет! Более того, он и не может быть лучше прежнего, ушедшего человека, —принципиально не может. Потому что главная его особенность — забота о материальных ценностях, не о духовном мире. Посмотрите на популярные рассказы для молодежи, которые печатаются даже в отрывных календарях, в журналах и книгах, — о чем они? О том, как человек отдал жизнь, пожертвовал ею — ради чего? Ради спасения самолета или трактора, ради спасения горящего вагона с зерном, иногда — ради выполнения нормы и плана на производстве. Люди переста-

 


7 Как видно из дальнейшего текста — Виктор Балашов, "подельник" А. Мурженко.

- 109 -

ли ценить и уважать в себе и в другом человеке человека, а не производительную силу: человек смотрится успешным или неуспешным придатком к машине, трактору, механизму, вообще к занимаемой в обществе должности. Все это привело, во-первых, к отчуждению людей друг от друга, во-вторых, к эгоизму. Но официальная идеология не поощряла и, наоборот, осуждала эгоизм и требовала самоотверженного труда на благо общества. Это противоречие между неотвратимо и стихийно рождавшимся эгоизмом и официальными требованиями снималось в обществе всеобщим лицемерием. Ладно, хватит мне теоретизировать, расскажу вам случай из жизни. Я был знаком с одной прославленной "героиней трудового энтузиазма". Из той же компании, что Стаханов, Паша Ангелина 8 - о ней почти так же, как о них, много тогда писали в газетах и воспевали ее по радио, как новый тип человека, социалистического альтруиста, всего себя отдававшего труду на благо других людей. К сожалению, и моему тоже, это была неправда. Женщина имела рабочую хватку и для себя, как всякий нормальный человек, хотела заработать побольше, потому и начала работать сверх нормы. Молода была, сил много, тут ее подхватила волна популярности — сами знаете, на молодого человека похвала действует сильно, а тут ей дали славу на всю страну — конечно, работала она изо всех сил, как могла. А дальше — обратная связь: раз она перевыполняет нормы, и прославилась, ей стали в цеху создавать исключительные условия для "трудового подвига", каких у товарищей не было... А я столкнулся с героиней-подвижницей в домашней обстановке. Как раз наступал Новый год, и она по-бабьи, очень искренне жаловалась, что вот, мол, у тех, "напротив", к праздничку и мясо хорошее будет, и свежие помидоры, а "нам где взять?". И пошли стандартные бабьи жалобы на быт, сдобренные и горечью, и завистью. (Напротив, между прочим, помещался обком партии.) Ничего общего не было с тем, что она говорила на собраниях и на публике, — ни альтруизма, ни заблуждений насчет истинного характера тех — "напротив".

 


8 Шахтер Алексей Стаханов и трактористка Прасковья Ангелина - в свое время прославленные зачинатели так называемого "стахановского движения на производстве" (за повышение норм выработки при той же оплате труда).

- 110 -

Вот тогда я задумался, в чем же вред публично проповедуемого альтруизма? Казалось бы, хоть и не исполняются альтруистические заповеди, но уже то, что их проповедуют, — все-таки на пользу! Но — что получается в обычной жизни? Когда человек жил только для себя, как в прежние времена, но при этом и говорил это же и не лицемерил, то, если жизнь его складывалась удачно, у него возникало естественное человеческое желание испробовать новое, неизвестное ему — пожить не только для себя! Теперь же часто происходит обратный процесс: человек хвалится, что живет для общества, для народа, — без таких заявлений ему не пробиться вверх, к жизненным благам. Но на самом деле он лицемерит и перестает уважать и ближнего, и дальнего, и самого себя. Так возникает бездуховный цинизм...

Примерно так говорил Виктор Балашов. Передохнул, сделал два глотка из чашки с кофе и продолжил:

— Мы — не будем излишне скромничать, — мы являемся новыми личностями в нашем обществе, выросшими из отрицания лицемерия. Это вовсе не значит, что мы идеал, хоть в какой-то мере: мы выросли в этом обществе и несем в себе многие его пороки. Мы невоспитанны, некультурны, отчуждены друг от друга, у нас шаткая вера, духовная скудость, весьма относительная нравственность. Наше единственное достоинство—в стремлении преодолеть плесень и вырваться из этой паутины. Автор повести "Один день Ивана Денисовича" как раз является образцом того типа "личности", каким мы все хотим стать, и чем больше будет в России таких людей, тем быстрее произойдет демократизация жизни общества и совершенствование всей общественной системы...

— А ну расходись, скубенты! - раздается рявканье у входа. Швед, паскуда, опять появился, вызвали его с вахты, заметив нашу компанию. - Плачет по вам штрафной изолятор!..

Так мы и не успели договорить до конца.

 

- 111 -

* * *

 

Здесь я вынужден забежать вперед на несколько лет, чтобы не дробить разговор о "новой личности". Вскоре меня осудили вторично и отправили на три года во Владимирскую крытую тюрьму. Оттуда я вернулся в шестьдесят седьмом году не в свой прежний лагерь, а на одиннадцатый. Увидел там много новых людей - одиночек и представителей разных групп: на одиннадцатом сидел Андрей Синявский 9, члены ленинградской группы Ронкина — Хахаева 10 и масса других. Кроме того, я познакомился и с украинцами нового поколения, которым свойственны были те же процессы духовного возрождения личности, что и молодым русским: это, прежде всего, члены группы Л. Лукьяненко 11, группы Квецко – Красивского 12, группы Гринько 13, а также украинские "шестидесятники" 14. Были тут и прибалты, и группа армян! 15.

Люди разных национальностей, разного социального происхождения (писатели, студенты, учителя, рабочие, научные сотрудники и юристы, крестьяне и даже иногда бывшие чиновники), разного культурного уровня и традиций, разных убеждений и верований, они все проявляли общие, типологические черты — те самые, которые когда-то мы определяли на тайной сходке. Кажется, самое главное в развитии новой советской критически мыслящей личности было вычислено нами верно.

 

 


9 Синявский А.Д. - писатель, литературовед, профессор Ли­тературного института в Москве. В 1967 г. был осужден на 7 лет ла­герей за публикацию повестей и рассказов за границей под псевдони­мом Абрам Терц (его "подельником" был писатель, поэт и перевод­чик Ю. Даниэль, осужденный на 5 лет заключения, отбывал их в 17-м лагере в Мордовии). После досрочного освобождения А. Синявский эмигрировал в Париж, где стал профессором русской литературы в Сорбонне. Редактирует журнал "Синтаксис". Лауреат многих меж­дународных премий по литературе, полученных за книги, написанные в эмиграции.

10 Группа Ронкина - Хахаева - арестованная в июне 1965 г. группа ленинградцев социал-демократического направления. Руко­водитель группы - старший научный сотрудник Ронкин Валерий Ефимович (1936 г.р.) осужден на ст. ст. 70 ч. 1 и 72 (антисоветская агитация и пропаганда, групповые действия) на 7 лет лагерей стро­гого режима и 3 года ссылки. После отбытия срока живет в г. Луга Ленинградской области.

Хахаев Сергей Дмитриевич (1938 г.р.), выпускник Ленинградского Технологического института, статьи и срок те же, что у Ронкина. Другие осужденные члены группы: Гаенко Владимир Нико­лаевич (1937 г.р.) - осужден на 4 года, Мошков Сергей Николаевич (1937 г.р.) - срок 4 года, Смолкин Валерий Мануйлович (1940 г.р.) - 3 года, Чикатуева Валерия Иннокентьевна (1939 г.р.) - 3 года, Климанова Людмила Васильевна (1939 г.р.) - 2 года, Зеликсон Бо­рис Малкиэлевич (1934 г.р.) - Згода.

11 Группа Л. Лукьяненко - в 1962 г. была арестована группа, называвшая себя "Украинский рабоче-крестьянский союз". Руково­дитель группы Лев Лукьяненко, юрист, был приговорен к смертной казни, замененной 15-летним заключением в лагерях особого режи­ма. В программе группы — проведение конституционного референ­дума по вопросу об отделении Украины от Советского Союза. После окончания срока Л. Лукьяненко включился в работу украинских национал-демократов 70-х гг. и в 1979 г. осужден на 10 лет лагерей особого режима с последующей пятилетней ссылкой как член Укра­инской Общественной группы содействия выполнению Хельсинк­ских соглашений 35 стран Европы и Северной Америки. В настоящее время отбывает 22-й год из своего 30-летнего срока в лагере особого режима в Пермской области на Урале.

12 Группа Квецко - Красивского - называла себя "Украин­ским национальным фронтом". Ее руководители — Квецко Дмитрий (1935 г.р.), выпускник Львовского университета, учитель украин­ской литературы на Ивано-франковщине, основной теоретик и публи­цист группы, редактор ее журнала "Воля и Батькивщина" ("Свобода и родина", вышло 12 номеров). Осужден в 1967 г. на 15 лет заклю­чения (в том числе — 5 лет тюрьмы) с последующей пятилетней ссыл­кой; сейчас отбывает ссылку; Красивский Зиновий (1929 г. р.), вы­пускник филологического факультета Львовского университета; сосланный после войны в Казахстан как "чсир" ("член семьи измен­ника родины"), бежал на Украину, за что был осужден на пять лет заключения с последующей ссылкой. Попав в обвал на шахте, и став инвалидом 2-й группы, получил возможность вернуться из ссылки на Украину. В 1967 г. по делу "Украинского национального фронта" осужден на 12 лет заключения (из них 5 — тюремного) с последую­щей ссылкой на 5 лет. Во Владимирской тюрьме тайно написал и издал на Западе свои стихи, за что был осужден на лечение в Смо­ленской спецпсихбольнице (потом — в Сычевской). После освобож­дения вступил в Украинскую Общественную группу содействия выполнению Хельсинкских соглашений, за что осуждена третий раз. В настоящее время - в заключении. З. Красивский был товарищем А. Мурженко во время пребывания того во Владимирской крытой тюрьме.

13 Группа Гринько — кто имеется в виду, не установлено.

14 А. Мурженко называет украинскими "шестидесятниками" поколение украинской интеллигенции, национально и социально пробудившееся в начале 60-х гг. Одним из самых ярких и первых ее представителей был известный поэт В. Симоненко. Видными идеоло­гами и публицистами этого движения были В. Чорновол, журналист, автор известной книги "Горе от ума"; В. Мороз, публицист, автор знаменитого "Репортажа из заповедника имени Берия"; М. Осадчий, комсомольский работник, автор повести "Бельмо"; литературовед Н. Горбаль и многие другие. Активисты этого движения попали под репрессии КГБ в 1965 году (так называемый "покос шестьдесят пятого года"). Наиболее полный отчет об этих репрессиях - в сбор­нике "Украинская интеллигенция под судом КГБ", изд. "Сучаснисть", Мюнхен, 1970 г.

 

15 Видимо, имеются в виду активисты Национальной Объеди­ненной партии Армении - Степан Затикян (впоследствии казнен­ный), Гайк Хачатрян, Паруйр Айрикян и др. Партия, ставившая своей целью выход Армении из СССР, была основана после органи­зации армянскими активистами стотысячной демонстрации в Ерева­не у памятника жертвам турецкого геноцида 1915 года (демонстра­ция произошла в 1965 г.).