- 6 -

ОТ СОСТАВИТЕЛЯ

 

В этой книге помещены письма народного поэта Калмыкии Санджи Каляева к жене, посланные с каторги и из ссылки, а также несколько писем ему и о нем других людей.

Мне было трудно решиться публиковать письма отца, потому что они содержат много личного, а кроме того, даже теперь, много лет спустя, могут задеть живущих ныне людей.

Однако память о тех давних трагических событиях, память о бесчисленных погибших и искалеченных жизнях должна сохраниться в поколениях.

Без памяти нет народа. Так пусть потомки услышат живые голоса из тех лет, которые — хочется думать — ушли безвозвратно.

Письма охватывают период в 20 лет, начиная с середины 30-х годов, то есть годы, история которых еще не написана и не осмыслена до сих пор. Они являются документальным свидетельством конкретных событий, происходивших в Калмыкии, и судьбы поэта, который без малого два десятилетия провел под присмотром ГУЛАГа — сначала в лагерях Колымы и Тайшетлаге, а затем в ссылке, превратившейся в "спецпоселение" после депортации калмыков.

В этих письмах — пример противостояния духа нечеловеческим условиям быта. Но прежде всего — это любовные письма. Они — память о любви, пережившей беды, разлуку, саму жизнь. Они и сейчас, спустя полвека, дышат любовью.

Моя мать — Ева Михоелевна Марголис — берегла их, несмотря на то что они могли навлечь беду на всю семью за связь с "врагом народа", возила их с собой в эвакуацию во время войны, а потом обратно в Москву. Она не уничтожила их и когда они расстались в 1947 г., хотя болезненно переживала развод. Ее единственное сохранившееся письмо, вернее записки, написанные в сентябре 1947 г. и содержащие полные обиды слова, помещены среди писем Санджи Каляева. Эти записки содержат материал о ее жизни и придают тематическую целостность его письмам тех лет.

Первое письмо отца относится к 1935 г., последнее — к 1956-му. Их

 

- 7 -

совместная жизнь была совсем недолгой — всего один год. Его арестовали в сентябре 1937 г., и они увиделись только через восемь лет.

Вплоть до реабилитации Санджи Каляева в 1956 г. мать продолжала помогать ему, поэтому наиболее важные события его жизни изложены достаточно подробно в письмах до этого времени. Потом основное говорилось уже при встречах. Но переписка продолжалась вплоть до их смерти в 1985 году: мать пережила отца всего на несколько месяцев.

Краткий биографический очерк о Е. М. Марголис помещен в "Приложениях".

Как и всякие архивные документы, письма заключают в себе много информации помимо их непосредственного содержания. Почтовые и цензурные штампы, пометки о доплате менялись со временем, и по ним можно судить о работе почты в годы войны и в мирное время. По штемпелям на конвертах можно судить о том, как долго шли письма из мест заключения в разные годы. Чтобы сохранить эти исторические подробности, текст писем приведен вместе с текстами адресов и штампов.

Письма-треугольники появились во время войны, тогда же была введена обязательная цензура для всей переписки в стране. Корреспонденция из мест заключения подвергалась цензуре и раньше. Складывание писем треугольником практиковалось из-за недостатка конвертов и, одновременно, облегчало работу цензуры, которая изымала письма в том случае, если они содержали "излишнюю" информацию. В некоторых письмах вымарывались отдельные строчки.

Поэтому необходимо учесть, что переписка, несмотря на ее частный характер, велась с учетом тотальной цензуры (лагерной, военной), т. е. писать можно было далеко не обо всем и зачастую не так, как хотелось.

Письма расположены в хронологическом порядке и пронумерованы по годам, причем первые четыре цифры означают год написания, а через дефис — порядковый номер письма (например: 1938-1). Далее идет помета о специфическом характере документа, если он отличается от остальных (например: "Записка из элистинской тюрьмы").

 

- 8 -

При публикации полностью сохранен стиль писем. Санджи Каляев не совсем свободно владел русским языком. Как и многие иноязычные литераторы, он не всегда точно согласовывал падежные и родовые окончания. Чтобы не затруднять читателей, явные ошибки были выправлены. Также были выправлены описки, случайные повторы и пропуски слов. Вставки и предполагаемые пропуски в тексте, а также расшифровки сокращений отмечены угловыми скобками. Несохранившийся, непрочитываемый текст обозначен отточием в квадратных скобках.

Пояснения, необходимые для понимания текста в отдельных случаях (помеченных цифрой-номером), и некоторые комментарии помещены в "Примечаниях" в конце раздела.

Об авторе писем, его адресате, а также об обстоятельствах места и времени

Полная биография народного поэта Калмыкии Санджи Каляева до сих пор не написана из-за большого числа "белых пятен". Эти "белые пятна" возникли из-за того, что слишком о многом приходилось молчать, скрывая от собственных детей родственные связи, историю предков, веками составлявшую семейную гордость, а также факты собственной жизни, которые было трудно, да и опасно объяснять детям.

Приводимые здесь факты биографии поэта собраны из сохранившихся документов, газетных статей, из анализа доносов и протоколов партийных заседаний, найденных в различных архивах, а также из рассказов современников-очевидцев. Некоторые из этих фактов никогда прежде не упоминались в официальных биографических публикациях о С. Каляеве, другие противоречат официально признанным данным. Для того чтобы понять причины таких разночтений, отдельные факты биографии поэта следует рассмотреть в историческом контексте.

Октябрьская революция перевернула весь уклад жизни и изменила систему моральных и жизненных ценностей. Диктатура пролетариата ввела классовую оценку всех общественных явлений и тем самым вынудила людей нести ответственность за поступки близких и дальних род-

 

- 9 -

ственников и вовсе посторонних людей, причисленных к одному классу. По мере укрепления большевистской власти возникала борьба различных группировок внутри нее, и это приводило к пересмотру принятых ранее решений, ужесточению наказаний и повторным наказаниям уже отбывших срок или амнистированных граждан. Все новые и новые слои населения и группы граждан подвергались репрессиям. Это привело к полной дезориентации общественного сознания, развитию подозрительности и доносительства. Принцип "разделяй и властвуй" широко использовался сталинской администрацией всех уровней при поддержке репрессивных органов НКВД.

Поводы для обвинений и репрессий возникали постоянно по ходу государственных, социальных и культурных преобразований в стране.

Служба в царской армии, куда призывались мужчины из каждой семьи, рассматривалась как преступление против Советской власти. Впоследствии стали преследовать родственников "белогвардейцев".

После установления советской власти церковь отделили от государства. На практике это означало закрытие хурулов, преследование духовенства и верующих и даже отмену зая-пандитской письменности, преподавание которой велось в основном в духовных учебных заведениях. Вплоть до середины двадцатых годов хурулы оставались центрами культуры и традиционного образования в Калмыцкой степи.

В двадцатые годы было введено новое письмо на основе латинского алфавита, который в конце тридцатых заменили на кириллицу. Одновременно меняли словарный состав языка, изымая из него "устаревшие" слова и понятия и вводя новые. Представителей старой интеллигенции, критиковавших языковые нововведения и пытавшихся сохранить древнюю национальную культуру калмыков, обвинили в буржуазном национализме и контрреволюции.

Поскольку у калмыков до самой революции сохранялся семейно-патриархальный уклад жизни, в первые годы советской власти принимались специальные постановления, для того чтобы упорядочить социальную дифференциацию населения.

 

- 10 -

В 1918 г. Совнаркомом РСФСР были сформулированы принципы для руководства в определении лиц, которых следует относить к буржуазным элементам.

"...Под буржуазией следует понимать не только лиц, которые живут на нетрудовой доход, но также и таких лиц, которые, работая сами, в то же время пользуются трудом наемным для извлечения прибыли, под которой разумеются блага, превышающие потребительскую норму. Лица же, которые хотя и пользуются наемным трудом, но только для ведения хозяйства, не превышающего трудовой нормы, к упомянутым категориям не относятся".

"...Эксплуатация родственников является самым опасным видом наемного труда, почему родственников нельзя исключать из состава лиц наемных..."

"...Если крупные хозяйства распылятся между бедными родственниками богача, причем последний получит только потребительско-трудовую норму, в этом ничего противоречащего общим основам управления не будет. Нужно будет только местным властям следить, чтобы такое распыление не было фиктивным, и в случае злоупотреблений строго карать виновных" (Установление и упрочение Советской власти в Калмыкии. Январь 1918 — апрель 1919 гг. Элиста: Калмиздат, 1973. Д. 94. С. 155).

В 1918 г. для чисто скотоводческих хозяйств Киргизской и Калмыцкой степи потребительско-трудовая норма составляла 8 голов крупного и 10 голов мелкого скота на душу (Там же. Д. 74. С. 141).

При проведении коллективизации и введении в обиход таких понятий, как "кулаки", "середняки" и "бедняки", подобного четкого определения, по-видимому, уже не придерживались, более полагаясь на классовое чутье местных надзирающих органов. Кулаков отправляли в административную ссылку, а середняков и бедняков объединяли в колхозы. Поскольку судьба зажиточных семей целиком зависела от местной власти, то многое определяли личные отношения, а не реальное положение вещей.

 

- 11 -

Касаясь основных, "анкетных", сведений о жизни и судьбе калмыцкого поэта Санджи Каляева, необходимо постоянно учитывать обстоятельства того времени.

Год рождения — в официальных документах значится 1905-й.

Однако по свидетельству близких ему людей он родился гораздо раньше, во всяком случае не позже 1900 г. Эта неточность основана не столько на том, что у калмыков в начале века не было принято строго регистрировать новорожденных, сколько на обстоятельствах, возникших уже после установления в Калмыкии Советской власти.

Чтобы приобщиться к новой жизни, нужно было получить образование на русском языке, что естественнее было для молодого человека. Рано лишившийся отца, походивший на подростка, Санджи Каляев осенью 1920 г. был принят в астраханский детский дом № 1, с которого начался его путь в новую жизнь. В 1922 г. он поступил в Калмыцкий педтехникум. Там же в 1923 г. он вступил в комсомол, а в 1924 г. стал кандидатом в члены РКП(б).

В 1925 г. в связи с заявлением, поданным курсантами совпартшколы и студентами педтехникума, рассматривали вопрос об исключении Санджи Каляева из рядов РКП(б) из-за его принадлежности к "чуждым" элементам. Однако областная контрольная комиссия, рассмотрев дело, постановила: "Принимая во внимание, что за тов. КАЛЯЕВЫМ с момента его вступления в члены РКСМ и кандидаты РКП замечаний за ним по настоящее время не было и Облкомол<ом> <он> был выдвинут на должность Отсека Улускома*, < постановление > об исключении его ОТМЕНИТЬ. Объявить ему строгий ВЫГОВОР за связь с родственниками, чуждыми как партии, так и Соввласти" (Выписка из протокола № 14 заседания Калмыцкой областной контрольной комиссии от 23/1У-25 г. НАРК, ф. П-1, оп. 6, д. 529, л. 49).

Годом позже он получил письменную характеристику Калмыцкого областного комитета ВЛКСМ, подтверждающую его благонадежность

 


* Отсек улускома - ответственный секретарь улусного комитета. В цитатах сохранен стиль источников. Примеч. ред.

- 12 -

в предшествовавшие, "комсомольские", годы. В характеристике указано, что "тов. Коляев С. с 1923 г. состоял членом ВЛКСМ, всегда принимал активное участие в комсомольской работе, нежелательных поступков и поведений с его стороны для организации не замечалось. Принят в ряды комсомола, как крестьянского происхождения. Политически благонадежен и предан работе" (НАРК, ф. П-1, оп. 6, д. 529, л. 105).

Политическая благонадежность в те годы требовала постоянного подтверждения. Комсомольцы и члены коммунистической партии должны были выполнять любые поручения, которые приравнивались к военному приказу. Недаром тогда обучение населения грамоте называли культштурмом, а работу в культурных учреждениях — культурным фронтом. Кроме того, существовали и действительно почти военные действия — борьба с бандитизмом. Каждого комсомольца обязывали овладеть стрелковым оружием.

Будучи студентом педагогического техникума, Санджи Каляев прошел курс военного обучения в 512-м Приволжском кавалерийском эскадроне частей особого назначения. В выданном ему аттестате говорится, что "...он при прохождении основной программы обучения оказал максимум энергии и старания, будучи примером остальным коммунарам". <...> "...При испытании показал хорошие познания и понимания в военном искусстве, за что особо награжден" (НАРК, ф. П-1, оп. 6, д. 529, л. 99).

Санджи Каляев писал в анкетах, что происходит из скотоводов-середняков.

К сожалению, подробных сведений о своей семье он нигде не приводил. Их пришлось собирать, ориентируясь на материалы, сохранившиеся в "делах" Санджи Каляева в партархиве и КГБ, а также расспрашивая стариков*, хорошо знавших его.

 


* Сведения о родственниках С. Каляева получены от Эренджена Хазиковича Мутляева (п. Цаган Нур Октябрьского р-на), Боова Чонаева (г. Элиста), Манджи Первеева (г. Хауэлл, Нью-Джерси, США).

- 13 -

Мать поэта — Баян-Джиргал — родилась в 1873 г., скончалась в 1938 г. Она была дочерью богатого скотопромышленника Лиджи-Ман-джи Базырова. По воспоминаниям однохотонцев из Цаган Нура она была отличной наездницей, играла на скрипке, знала множество народных преданий и песен и владела зая-пандитским письмом. Учил ее родственник мужа, известный в Калмыкии учитель Лиджи Нармаев. Среди писем Санджи Каляева есть и ее письмо, написанное после ареста двух сыновей, на русском языке. Однако мы не знаем, сама ли она писала его, или кто-то другой по ее просьбе.

Что касается Каля — отца Санджи Каляева, которого он практически не знал,— то по отрывочным сведениям из "дел" Санджи Каляева и его старшего брата Лиджи, расстрелянного в декабре 1937 г., он приходился племянником аймачному владельцу зайсангу Лиджи Убушиевичу Тал-таеву.

По словам одного из стариков, у Овши-зайсанга (Убуши) были сыновья: Лиджи (старший), Нарма и Мууша. Последний приходился дедом Санджи Каляеву. Его бабушка, жена Мууши, была старшей сестрой известного Бааза-бакши*. Нарма — отец уже упоминавшегося Лиджи Нармаева. Написание их фамилий на русском языке менялось:

Овшиевы—Убушиевы, Нармаевы—Нормаевы, Коляевы—Каляевы, из-за чего часто возникают затруднения в идентификации лиц. Кроме того, перемена женского имени после замужества и мужского — после принятия духовного сана также создает дополнительные трудности при выяснении степени родства. Поэтому приходится доверять старикам, которые по традиции придают большое значение родословным.

Суждение об имущественном положении семьи поэта до революции сделать трудно. Сам факт существования богатых родственников еще ни о чем не говорит, поскольку наследование состояний происходило по мужской линии по принципу старшинства.

 


* Бааза Менкеджуев — гелюнг Дунду-хурула, совершивший паломничество в Тибет в 1891 г. и написавший "Сказание о хождении в Тибетскую страну Бааза-бакши из Малодербетовского нутука".

- 14 -

Как видно из архивных документов, братьев Каляевых не раз обвиняли именно в том, что они участвовали в разделе имущества их богатого дяди (брата матери) Бембя Базырова вместе с другими родственниками. В том, что хозяйство пришло в упадок, обвиняли также родственников богача, а не последствия гражданской войны и коллективизации.

Сам Бембя Базыров, конный завод которого славился племенными производителями и призерами на скачках, был подвергнут административной высылке как кулак. Высланы были также члены семьи Талтаевых.

В 1926 г. Санджи Каляев был назначен преподавателем калмыцкого языка в школе крестьянской молодежи ставки Малодербетовского улуса, где проработал до 1929 г. Кроме непосредственной педагогической работы, он участвует во всех мероприятиях культурного строительства в республике. В 1928 г. он стал членом ВКП(б) и по заданию партии начал работать в областной газете. В те же годы он принимал активное участие в борьбе с бандитизмом. Осенью 1929 г. Санджи Каляев поступил на литературно-лингвистическое отделение педагогического факультета Саратовского государственного университета им. Н. Г. Чернышевского, где была организована кафедра калмыцкого языка и литературы.

Как было сказано в заметке, посвященной пятилетию кафедры, в газете "Ленинский путь" за 26 июня 1935 г., история кафедры началась с того, что "...в 1929 г. обком партии послал в Саратов 10 учителей, окончивших техникум. Они были первыми студентами калмыцкого отделения университета. Кафедрой со дня ее основания все время руководит знаток калмыцкого, монгольского, китайского языков профессор Пашков".

Среди первых студентов Бориса Климентьевича Пашкова был и Санджи Каляев. Он принимал активное участие в работе кафедры, и последующий текст юбилейной заметки касается прямо фактов его биографии: "...Калмыцкое отделение проделало большую научную работу, в частности, по разработке вопросов калмыцкой латинизированной письменности, по участию в культурном походе, по выработке стабильных

 

- 15 -

учебников и грамматики калмыцкого языка для начальных школ. <...>

При кафедре имеется аспирантура, где подготовляются научные работники. За это время окончили курс аспирантуры двое — Б. Бадмаев и С. Коляев, которые сейчас получили звания доцентов".

Еще будучи студентами Санджи Каляев и Бата Бадмаев стали соавторами профессора Б. Пашкова в первых учебниках калмыцкой грамматики, вышедших в 1932 г.

С конца двадцатых годов был объявлен культурный поход, или культштурм, как его позже называли, направленный на ликвидацию неграмотности в Калмыцкой автономной области. Студент Каляев стал членом Объединенного Калмыцкого областного, Нижне-Волжского краевого штаба культштурма.

В своих автобиографических заметках Санджи Каляев так описывал работу молодежи в те годы: "...5000 культармейцев — юноши и девушки разных национальностей, самых различных профессий (медики, кооператоры, ветеринары, зоотехники и др.) трудились не покладая рук по всей калмыцкой степи — в качестве учителей школ ликбеза, строили школы всеобуча, культгородок в Яшкуле, вели без устали пропаганду всего нового, революционного. Жили они в кибитках, просто в шалашах, зачастую впроголодь, работали, ни на какие трудности не жаловались, зная, что они выполняют историческую миссию, они — солдаты революции" (личный архив С. Каляева, Элиста).

Санджи Каляеву было поручено методическое руководство школами ликбеза. Еще до выпуска учебников он написал "Методику преподавания в школах малограмотных" и "Самоучитель латинизации" (ликвидация неграмотности велась на новом латинизированном алфавите). С начала 1931 г. он стал редактором журнала "По заветам Ленина", печатавшегося на калмыцком языке в Саратове тиражом 20 тысяч экземпляров. Этот журнал служил основным методическим пособием для малограмотных.

Тогда же в Саратове Санджи Каляев участвовал в работе самодеятельного театра, организованного из студентов-калмыков. Под руководством Г. И. Бройдо, возглавлявшего штаб культштурма, он написал пьесу 'Улан-Сар" ("Красный месяц"), в которой, агитируя за новую

 

- 16 -

жизнь, сумел передать революционно-пропагандистское содержание, широко и удачно используя фольклорный материал.

Вот тогда он и познакомился с Евой Михоелевной Марголис, которая в 1931 г. была направлена на работу в г. Саратов педагогом - ритмистом музыкального техникума. Кроме того, она занималась постановкой танцев в Саратовском театре юного зрителя и преподавала танец и ритмику в Доме художественной самодеятельности.

Е. М. Марголис в составе режиссерской бригады участвовала в постановке первого театрального калмыцкого представления "Улан-Сар", ею были поставлены все танцы в этом спектакле.

Но не только в творческой работе проходило ее знакомство с молодым калмыцким поэтом. В Саратове она узнала о гонениях на него, о преследовавших его обвинениях. Они были уже знакомы, когда его в очередной раз исключили из партии. Вот что писал об этом в объяснительной записке Элистинскому горкому ВКП(б) сотрудник Наркомпроса Н. Ташнинов:

"...Когда Коляев С. учился в Саратовском пединституте, то о нем два раза обсуждался < вопрос > в парткоме пединститута.

Первый раз партком обсудил вопрос о Коляеве в 1932 г. в декабре месяце, как мне помнится, и исключил его из рядов ВКП(б). Коляев С. тогда, т. е. после этого решения, уехал в Элисту для апелляции через обком ВКП(б), т. к. его исключили из партии одновременно две парторганизации: сарпинская и Саратовского пединститута. В Элисте он восстановился в партии..." (Полностью этот документ приводится в "Приложениях" .)

Заявление комсомольца К. Эрендженова, которое послужило поводом к разбирательству на парткоме, вероятно, было инициировано тем, что старший брат С. Каляева — Лиджи — был арестован и отбыл заключение в Свирском лагере ОГПУ. Обвинение основывалось на том факте, что Лиджи Каляев состоял в должности помощника станичного атамана в течение полугода в 1919 г. Осужденный на три года (с июня 1931-го по май 1934-го), он был досрочно освобожден в 1933 г. и вернулся домой. В те годы Санджи Каляев не был репрессирован, возможно, потому, что в Калмыкии еще очень ощущали недостаток в

 

- 17 -

квалифицированных национальных кадрах. Да и по существующему тогда законодательству Л. Каляев тоже не должен был подвергаться репрессиям, поскольку еще в 1927 г. была объявлена амнистия на все дела, связанные с гражданской войной. Небольшой срок наказания и досрочное его освобождение, видимо, объясняются этим обстоятельством. Местные органы просто проявили излишнюю бдительность. Материалы обвинения собирал молодой чекист, помощник уполномоченного ОГПУ Б. Басангов, решение о направлении дела для внесудебного рассмотрения "тройки" при ПП ОГПУ-НКВД приняли уполномоченный Хейфец, начальник 00 Машнин и начальник КОО — ГПУ Кишкин (Элиста, Архив УФСБ РФ по Республике Калмыкия, архивно-следственное дело Лиджи Каляева № 16010).

В 1934 г. кафедра калмыцкого языка и литературы была переведена в Астраханский пединститут им. С. М. Кирова. Закончив теоретический курс аспирантуры, С. Каляев работал в пединституте в должности и. о. доцента, участвовал в разработке пособий для студентов-калмыков по курсам: "Современный калмыцкий язык", "История калмыцкого языка".

В том же году при рассмотрении вопроса "О мероприятиях по улучшению работы Союза советских писателей области" было принято постановление: "освободить от других обязанностей для творческой работы по литературе следующих товарищей: 1) Эрендженова К., 2) Сян-Бельгина X., 3) Манджиева Н., 4) Каляева Санджи" (выписка из протокола № 9 заседания бюро Калмобкома ВКП(б) от 17 марта 1934 г. НАРК, ф. П-1, оп. 6, д. 529, л. 106). Это решение было принято в марте, а в августе его посылают в Москву на Первый Всесоюзный съезд советских писателей. Официальная делегация от Калмыкии на съезде состояла из трех человек. На заседании бюро обкома постановили: "Командировать с правом решающего голоса на Всесоюзный съезд писателей зав. культпропом ОК ВКП(б) — председателя Оргкомитета ССП области — т. Бадмаева И., члена Союза советских писателей — Коляева, и с правом совещательного голоса члена ССП — т. Эрендженова" (выписка из протокола заседания бюро Калмобкома ВКП(б) от 25 июля 1934 г. НАРК, ф. П-1, оп. 6. д. 529, л. 110).

 

- 18 -

Съезд писателей, объединивший все отдельные писательские организации республик в единую общесоюзную организацию ~ Союз советских писателей, принял устав, детально регламентирующий цели, задачи и методы развития не только литературы, но и культуры в целом в Советском Союзе.

Большое внимание в уставе уделялось задачам развития культуры в национальных республиках. Основное направление ее развития — национальная по форме, социалистическая по содержанию. Основной метод — социалистический реализм, который требовал высокой идейной насыщенности художественных творений. Писатели, которых Сталин назвал "инженерами человеческих душ", должны были показать в своих произведениях становление нового человека с новым строем чувств, новой психологией и новой моралью.

Решения съезда писателей были, по существу, программой партии большевиков в области культурного строительства, поэтому за съездом сразу последовали организационные действия.

В 1934 г. по решению Калмобкома ВКП(б) в Астрахани был создан Калмыцкий техникум искусства, в конце этого же года его директором был назначен С. Каляев. В области развернулась работа по организации Первого съезда писателей Калмыкии и областной олимпиады самодеятельного искусства, намеченных на май 1935 г.

Этот период активного культурного строительства сопровождался усилением политизации общества и очередной чисткой партии большевиков в процессе обмена партийных документов. Партия избавлялась не только от инакомыслящих, тех, кто когда-либо допускал малейшие отклонения от "генеральной линии партии", но и от пассивных членов. Призывами к самокритике, разоблачению всех и всяческих "уклонений", повышению бдительности в обществе активно нагнеталась атмосфера всеобщего страха, подозрительности, обострения противоречий.

Процесс чистки опять коснулся и Санджи Каляева, как хорошо видно из докладной записки Н. Ташнинова, помещенной в "Приложениях":

"Второй раз партком Саратовского пединститута занялся Коляевым С. весной 1934 г. в связи с заявлением Кости Эрендженова. Тов.

 

- 19 -

Эрендженов заявил в парткоме, что Коляев ведет среди аспирантов такую контрреволюционную агитацию — "Половина калмыцкого народа умерли и исчезли", что "я (т. е. Коляев) после аспирантуры поеду на Восток, что там больше перспективы, а потому надо потребовать, чтобы нам дали преподавателя по японскому языку, для изучения этого языка". Так было записано в заявлении Эрендженова. В заявлении Эрендженова также было указано, что он — Эрендженов видел Коляева С. и члена ВКП(б) Бадмаева Бата (ныне работающего преподавателем в Астраханском пединституте) с неким Ордаш Босхомджиевым, высланным из Калмобласти.

Партком Саратовского пединститута на своем заседании от 5 мая 1934 г. большинством голосов вынес решение о передаче всех материалов на Каляева в Калмобком ВКП(б), т. к. Каляев С. откомандировался в распоряжение Калмобкома ВКП(б)".

Однако его творческие и организаторские успехи опять перевесили. Техникум искусства активно готовился к областной олимпиаде — возобновляли постановку спектакля "Улан-Сар". Е. М. Марголис была приглашена преподавателем в техникум искусства и руководила хореографической частью постановки.

К этому периоду жизни С. К. Каляева относится начало публикуемой нами переписки.

К олимпиаде готовилась вся Калмыкия. Вот как описывает ее начало русский фольклорист профессор А. М. Смирнов-Кутаческий*, приехавший на олимпиаду и съезд писателей в составе специальной бригады из Москвы:

"Сейчас здесь, со всех концов Калмыкии, по радиусам к Элисте, как и в древней Элладе, и так же "зреть бег коней и бой певцов" съехались свои местные мастера искусств. Приехали на лошадях — будут конские состязания, есть 1—1,5 тысячи всадников. <...> Прошедшие местные

 


* По некоторым архивным данным, допустимо такое написание фамилии профес сора наряду с вариантом Смирнов-Кутачевский

- 20 -

улусные олимпиады взбудоражили, подняли, создали воодушевление у населения. Почувствовалась совершенно новая оценка культурного наследства, национального искусства" (Бурный прилив // Ленинский путь. 1935. 29 мая).

Профессор А. М. Смирнов-Кутаческий посвятил специальную статью — "Улан-Сар" как поэтическое произведение" — разбору спектакля.

"Вся она составлена из разнообразных отрывков фольклора: тут и старинные песни, "песни без слов", и героический "Джангар", и современные колхозные частушки, и пантомимы домашних работ, и гимн коню, и легкие сатирические выступления,— все это со звуками домбар-чей, дудочников, гармонистов, трубачей, вплоть до губной гармошки, и пляски, пляски без конца.

Но что же это за произведение?

Драма? Нет, драмой в обычном смысле "Улан-Сар" назвать нельзя. В ней нет ничего драматического, нет развития действия, нет героя. Скорее, это эпическая картина широкого показа быта и творчества. <...>

Может быть, это трагедия?

В "Улан-Саре" есть некоторые элементы, которые можно было развить в большую трагедию, как это сделал Вагнер с немецкой мифологией, создав "Гибель богов".

В "Улан-Саре" этой трагедии не получилось, скорее, вышло нечто вроде " Мистерии-Буфф" Маяковского.

Но, может быть, это так называемая народная драма со сценическими вставками из фольклора?

И этого не приходится сказать. Здесь фольклорный материал не вставки, не художественные иллюстрации, а подлинное коренное содержание произведения. Не имея привычных мерок старой теории словесности, мы должны оценить данное произведение как опыт нового творчества. Здесь дана как бы фольклористическая феерия из ярких, оригинальных блестков местного фольклора. В пестрой движущейся, оживленной картине даны все самые характерные элементы поэтики" (Ленинский путь. 1935. 5 июня).

 

- 21 -

В официальном отчете правлению СП СССР писатель Б. Басангов, также входивший в состав московской бригады, отметил следующее:

"Пьеса "Улан-Сар" (красный месяц), написанная группой наших писателей: С. Каляевым, Н. Манджиевым и Б. Манджиевым. В пьесе участвуют более трехсот человек. "Улан-Сар" является калмыцкой "Гибелью богов", картиной победного шествия возрожденной страны.

Это первое коллективное произведение калмыцких писателей. <...>

"Улан-Сар" заслуживает специального изучения как зародыш новой массовой сценической постановки" (из отчета Б. Басангова "Заметки о литературе Советской Калмыкии" от 09.07.35 г. Москва, РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, ед. хр. 49, л. 44).

Одновременно с олимпиадой самодеятельного искусства открылся Первый съезд писателей Калмыкии. На съезде были заслушаны доклады И. Бадмаева "О литературе Советского Союза", И. Мацакова "Калмыцкая литература" и содоклады Б. Эрдниева и Б. Манжиева "О драматургии", Г. Шалбурова и Д. Павлова "О поэтике", X. Косиева "О детской литературе", С. Каляева "Об устном народном творчестве" (РГАЛИ, ф. 631, оп. 6, ед. хр. 49, л. 29).

Основные положения всех докладов были отражены в резолюциях съезда. Как видно из формулировок, в обзорных докладах были повторены главные идеи общесоюзного съезда в применении к Калмыкии. Чтобы ощутить политический накал того времени, процитируем дословно некоторые положения выдвинутых на съезде основных задач калмыцкой писательской организации:

"1. Продолжая решительную борьбу, ни на минуту не ослабевая бдительности к всевозможным попыткам классово враждебных вылазок в калмыцкой художественной литературе, ведя беспощадную борьбу на два фронта — с великодержавным шовинизмом и местным национализмом, ПРЕВРАТИТЬ КАЛМЫЦКУЮ ХУДОЖЕСТВЕННУЮ ЛИТЕРАТУРУ В ОСТРЕЙШЕЕ ОРУЖИЕ ПАРТИИ В БОРЬБЕ ЗА ПОСТРОЕНИЕ БЕСКЛАССОВОГО СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ОБЩЕСТВА, ПОМОГАЯ ПАРТИИ В ДЕЛЕ СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО ПЕРЕВОСПИТАНИЯ МАСС, ПОКАЗЫВАЯ В СВОЕМ ТВОРЧЕСТВЕ ОБРАЗЦЫ БЕЗЗАВЕТНОЙ ПРЕДАННОСТИ ДЕЛУ ЛЕНИНА - СТАЛИНА.

 

- 22 -

2. Пронизывая свое творчество методом соцреализма, советский писатель Калмыкии обязан показать в своих произведениях всю яркую и богатую содержанием действительность роста и развития советской Калмыкии...

3. Калмыкия, в прошлом забитая, отсталая, угнетенная и нищая, ныне в условиях диктатуры пролетариата при помощи пролетариата СССР, под гениальным руководством Ленина — Сталина стала на широкий путь социалистического строительства. Калмыкия счастливо миновала капиталистическую стадию развития и приобщилась к общему фронту социалистического строительства СССР. Уничтожены вековое рабство, отсталость, темнота...

...Метод советской литературы — метод социалистического реализма, указанный товарищем Сталиным, есть метод углубленного показа всей правды социалистической действительности, процессов развития и роста новых людей, героев социалистической родины..."

В обзорном докладе о калмыцкой литературе И. М. Мацаков именно с таких позиций рассматривал творчество калмыцких писателей.

О поэте Санджи Каляеве им было сказано следующее:

"Имея огромный запас знания устного народного творчества, он обладает высокой культурой калмыцкой речи.

Вместе с тем он не сразу усвоил всю диалектику общественных отношений, которые были созданы после Октябрьской революции. <...> ... У Каляева С. много увлечений старыми образами и сравнениями, которые могут несколько в кривом зеркале отобразить жизненные явления, сейчас окружающие нас.

За последнее время им написана поэма "О бригадире". Эта поэма заслуживает большого внимания. Здесь Каляев С. делает шаг к социалистическому реализму, оно (произведение) ценно с художественной стороны. Используя богатые метафоры, сравнения, он показывает рост новых людей социалистической Калмыкии — ударников, бригадиров, парторгов, борющихся за новую жизнь, проявляя в повседневной работе чудеса героизма, преданности партии и советской власти, уверенных в своем будущем. Слова этой поэмы сочны и ритмичны, все это созвучно с темой поэмы".

 

- 23 -

Но не только творчество современных писателей должно было удовлетворять требования партийного, пролетарского подхода к художественной литературе. Аналогичный подход нужно было использовать и в отношении классических произведений фольклора. Процитируем слова из доклада далее:

"Не может наша калмыцкая художественная литература новую нашу эпоху одевать в старые формы художественных средств. По-своему прекрасно, как художественное произведение, "Джангар", в нем единая система художественных средств выражает единое классовое содержание. Классом, в интересах которого создан "Джангар",— является старая феодальная знать. В интересах, мыслях и чувствах этого класса заключалось стремление к тому, чтобы утвердить на земле свое право быть господами. Поэтому, если мы наше новое содержание показали бы этими художественными средствами, было бы неверно с точки зрения литературного стиля. Этим мы не отрицаем все, что досталось нам от прошлого, но мы говорим, что, извлекая из этого нужное нам, мы должны в наших художественных произведениях оперировать художественными средствами, выражающими единое классовое содержание,— этим стилем является пролетарский стиль в литературе".

Глубокое знание устного народного творчества, которое продемонстрировал Санджи Каляев и в докладе на съезде, и в постановке "Улан-Сар", было отмечено в специальной статье Г. Шалбурова "О стихах и поэмах Санджи Коляева". Эта статья напечатана в однодневной "Литературной газете", вышедшей в Элисте на калмыцком и русском языках в дни съезда ~ 16 мая 1935 г.

Автор статьи достаточно подробно рассказывает об истоках и развитии художественного творчества поэта. Приведу несколько цитат:

"Трех лет он остался на воспитании матери. С малолетства начал пасти скот. Был подпаском у богачей Сухуева и Базырова".

"У калмыков есть поговорка: пастухи — певцы... Разгоняя тоску, пастухи, которые батрачили у богачей, всегда пели, рассказывали друг другу сказки, пословицы, чтобы "обмануть день". Пастухи тогдашние ~- с одной стороны, усталые, унылые, но с другой блестящие весельчаки, песенники.

 

- 24 -

Школа пастушества тоже научила поэта жизни, знанию фольклора".

"Большое влияние оказал на него и знаток зая-пандитской письменности, его сосед, сапожник Захаров Санджи. "Джангар" он перенял у Захарова".

"...Он знает до 400 коротких и около 150 длинных песен, около 40 сказок, 500 загадок, знаменитую поэму "Джангар" целиком и сотни пословиц, десятки благо пожеланий..."

"В годы студенчества проявляет стремление к литературной работе. Впервые начал писать в 1922 г. Это "детский" период его творчества, период пробы пера. Основная тематика этого периода — тема дружбы. Стихи грубо агитационные, с сухим газетным словом. Иногда лирические. Стихи полны призывов на борьбу с отсталостью, темнотой".

"Он имеет три сборника стихов и поэм. Первый сборник — ранние произведения, второй — поэмы о гражданской войне (1931 г.) и третий — "Стихи строительства социализма" (1932 г.).

Язык Коляева сочен, красочен. Написанные им стихи и поэмы образны. Он один из культурных, оформившихся поэтов".

"Поэма о гражданской войне написана джангаровской формой. В ней рассказывается, как белобандит Татищев стал выдавать себя за представителя советской власти. С момента своего появления в Цаган-Нуре он начал избивать людей, грабить их. В хотоне не осталось ни единой души, "ни старика, который двигался ползком, ни голодной собаки, ни сироты мальчика".

Собрав у населения табун лошадей,— бандиты катались на лучших из них, веселились, искали исчезнувших людей. Овец просто рубили шашками. Сотни овечьих туш валялись и гнили.

Бандиты до безумства рыскали по всем сторонам в поисках ушедших из хотона. Если случайно кто попадался, то они зверски над ним издевались.

Разбежавшееся население, ютясь в камышах, голодало, под открытым небом жарилось на солнце, в глубине камышей мучилось в духоте, беднота кормила своей кровью мух, мошек, комаров...

Бандиты стреляли в камыши, председателя сельсовета и его секретаря избили до полусмерти. Отобрали у них все нужные для себя бумаги, а

 

- 25 -

остальные сожгли. Так за короткое время уничтожили они богатство населения, все, что было добыто за многие годы мозолистыми руками…»

Даже в газетном пересказе видно, насколько детально описан погром села бандитами, выдававшими себя за представителей Советской власти. Совершенно очевидны здесь личные впечатления, собственный опыт времен гражданской войны. Понятнее становится его усердие в изучении военного дела, участие в борьбе с бандитизмом в более поздние годы.

У поэмы обязательный счастливый конец:

"...Из населения сформировалась целая дружина, которая ждала помощи красных, чтобы вместе с ними положить конец произволу... В это время из Сталинграда командируется в степь отряд красных, во главе с испытанным военкомом Даниловым, для разгрома отряда Татищева... И вот — военком Данилов приехал... Происходит ожесточенная схватка с бандитами. Победа!"

Однако поэма не удовлетворила взыскательного критика. Далее он пишет:

"Большим недостатком поэмы является то, что в ней не показаны местные богачи, их враждебное отношение к красным, сочувственное отношение и поддержка бандитов. Слабо показана классовая дифференциация населения".

От поэта напрямую требовали иллюстрации теории об антагонистических противоречиях классов и неизбежности классовой борьбы. Подвергаются критике и другие произведения С. Каляева. Процитируем статью и далее, поскольку в ней указаны пункты, по которым и позже обвиняли поэта.

"В ряде стихов Каляев допускает политические ошибки... он сатирически описывает пьянство, картежную игру, распущенность гелюнга, но социальную, классовую природу гелюнга не показывает... Получается так, что если гелюнг перестанет пить, играть в карты и пр., то будет невредным" человеком. Стих этот написан образно, но идеологически не выдержан..."

Зато в этой статье как шаг вперед рассматривается поэма "Бригадир": "Прекрасно показана будничная работа одной колхозной бригады

 

- 26 -

во главе с бригадиром Шургучи. Здесь показан рост самосознания колхозников, на этой основе и растет социалистическое отношение к труду..."

В целом же творчеству поэта дана положительная оценка: "Коляев является одним из интереснейших поэтов по линии формы. Он очень много работает над языком, прекрасно владеет им.

На творческий рост поэта большое влияние имело и имеет творчество Маяковского..."

"Нет сомнения, что Коляев еще лучше овладеет методом социалистического реализма, еще лучше отобразит нашу социалистическую действительность в своих работах, особенно в подготовляемом им современном "Джангре".

Как видно из этих строк, даже в переводе "Джангра", которым Санджи Каляев начал заниматься уже тогда, автор заметки рекомендовал ему использовать метод социалистического реализма.

И съезд писателей и областная олимпиада самодеятельного искусства приковали всеобщее внимание к содержательному и яркому фольклорному богатству калмыцкого народа.

Этому специально были посвящены две резолюции съезда:

"4. Особое внимание необходимо уделить собиранию и изучению блестящего народного эпоса ("Джангар" и др.) и изучению творчества народных певцов, сказителей, поэтов.

5. Калмыцкие .писатели должны продолжать углубленную работу над овладением богатым и сочным калмыцким языком".

Тогда же, во время съезда, был поставлен вопрос о необходимости полного перевода эпоса "Джангар" на русский язык.

В газетной статье, посвященной калмыцкому фольклору, К. Еры-мовский писал: "После съезда советских писателей Калмыкии интерес к "Джангру" значительно возрос. За полный и художественный перевод "Джангра" на русский язык взялись калмыцкие писатели Баатр Басангов и Санджи Каляев совместно с известным поэтом Василием Казиным. Издание "Джангра" включено в план Гослитиздата к 20-летию Октябрьской революции" (Улан багчуд. 1935. 10 авг.).

На заседании бюро Калмыцкого обкома ВКП(б) 17 августа 1935 г.

 

- 27 -

постановили: "Ввиду поручения т. Каляеву работы по переводу "Джангара" — разрешить т. Каляеву отпуск с 1-го сентября на месяц" (НАРК, Ф. П-1, оп. 2, д. 181, протокол № 130, л. 29).

Калмобком ВКП(6), отметив, что "первая областная олимпиада самодеятельного искусства прошла на высоком художественном уровне" и "выявила большое число одаренных талантливых исполнителей и народных певцов, показавших подлинное народное творчество Калмыкии", постановил создать специальную комиссию для разработки вопросов, связанных с организацией калмыцкого театра. Основной базой для подготовки театральных кадров стал Калмыцкий техникум искусства, который было решено перевести из Астрахани в Элисту. Открытие театра было приурочено к Октябрьским торжествам 1936 г. Директором театра-студии был назначен Санджи Каляев, главным режиссером — Владимир Гольф (Гольдфельд).

Театр открылся 8 ноября 1936 г. постановкой пьесы Хасыра Сян-Белгина " Борец-сирота ". В сезоне 1936—1937 гг. театр поставил восемь пьес. Среди них пьеса Б. Манджиева "В борьбе закаляемся", "Гроза" А. Н. Островского в переводе на калмыцкий Хонина Косиева, пьесы советских авторов — В. Гусева и А. Корнейчука. Перед калмыцкими писателями была поставлена задача создания репертуара для театра. Санджи Каляев перевел с русского на калмыцкий язык "Мятеж" Д. Фурманова, "Овечий источник" Лопе де Вега и "Лекарь поневоле" Ж. Б. Мольера.

Однако этому счастливому, созидательному периоду в жизни поэта скоро настал конец. Обострение политической внутрипартийной борьбы в центре вовлекало в свою орбиту все большее число людей на местах. Судебные процессы над теми, кого И. Сталин считал своими явными или потенциальными противниками, выхватывали активных работников из всех сфер жизнедеятельности страны. Следом за одними осужденными, объявленными "врагами народа", следовали те, кто сотрудничал с ними, был просто знаком или состоял в родстве, когда-либо поддерживал или просто не разоблачил их ранее.

Чистка в партии продолжалась и весь 1936 г. По ходу проработки материалов о контрреволюционной деятельности троцкистско-зиновьев-

 

- 28 -

ских элементов Калмобком требовал от всех улусных комитетов партии решительно выявлять и разоблачать всех притаившихся "последышей" контрреволюции, призывал к повышению большевистской революционной бдительности, искоренению "примиренчества и гнилого либерализма". Этот процесс еще более активизировался после специального письма ЦК ВКП(б) от 29 июля 1936 г. о контрреволюционной террористической деятельности троцкистско-зиновьевского блока. В этом же русле было выдвинуто обвинение в троцкизме и антипартийной деятельности переводчиков партийной литературы. На заседаниях обкома по представлению наркома внутренних дел КАССР Озеркина постоянно рассматриваются дела "о фактах искажения при переводе".

Приведем несколько примеров: "...Переводя книгу тов. Сталина "О Ленине" на калмыцкий язык, Хаглышев исказил сталинское положение о Ленине и дал троцкистское объяснение роли Ленина в развитии учения Маркса... <...> ... Тов. Манджиев... сделал ошибку, допустив переводчика беспартийного Хаглышева..."

"...При передаче по Элистинскому радиоузлу материалов процесса над контрреволюционным, троцкистско-зиновьевским центром... искажение было сделано переводчиком Н. Нормаевым..." (Суть искажения была в том, что к слову "гестапо", которого тогда еще не знали, было добавлено слово "город".) "...Букаев Н. Б., исключавшийся в 1930 г. за женитьбу на дочери зайсанга, за передачу партийных решений кулакам, сейчас работающий ответственным политредактором... вместо оказания помощи в разоблачении... стал на путь замазывания, явно пытаясь оправдать себя и Нормаева..."

"...В переводах Кекеева на калмыцкий язык в книгах т. Сталина "Две беседы с иностранными рабочими делегациями", "Об основах ленинизма" и книге К. Маркса и Ф. Энгельса "Коммунистический манифест" такие слова, как "марксизм", "ленинизм", "революция", "диктатура", "теория", переведены неправильно, что искажает и извращает общее содержание произведений классиков..."

Оценивая ранее проведенные "чистки" в партии, секретарь Калмобкома ВКП(б) И. Н. Карпов писал: "Крупнейшей политической ошибкой бюро обкома и улускомов партии было то, что в ходе проверки

 

- 29 -

партдокументов не выявили и не разоблачили притаившихся, замаскировавшихся заядлых троцкистов... Этот факт свидетельствует о том, что проверка п/док. < партдокументов > прошла не на высоком политическом уровне и что острие проверки не было направлено на выявление и разоблачение врагов народа — троцкистов и зиновьевцев. Во время проверки партдокументов была допущена ошибка в том, что большой процент исключенных коммунистов падал на так называемых "пассивных". Эта ошибка исправляется, но еще окончательно не исправлена" (из Отчетного доклада на 14-й областной партийной конференции 27— 28 мая 1937 г.//Ленинский путь. 1937. 20 июня).

С начала 1937 г. газеты освещали ход процесса над "антисоветским троцкистским центром", печатали одобрительные отклики трудящихся. Вот типичные заголовки того времени: "Миллионы трудящихся требуют уничтожения троцкистской банды", "Расстрелять всех до одного!", "Стереть с лица земли!", "Никакой пощады!", "Выше бдительность".

Чтобы обеспечить эффективность развернутой по всей стране кровожадной кампании, партийное руководство призывало: "...Посредством политучебы, посредством повышения идейно-теоретического уровня усилить классовую бдительность каждого коммуниста, каждого комсомольца, сочувствующего и каждого трудящегося гражданина нашего государства, чтобы они могли находить врагов партии, врагов народа, в какую бы маску они ни рядились, и бороться против них..." (из сообщения о пленуме Калмобкома ВКП(б)//Ленинский путь. 1937. 30 янв.).

Требования к писателям — "инженерам человеческих душ" были особенно велики, поэтому беспощадной критике подвергались все, кто обращался к читателю с печатным словом. Особенно живо откликались на обращенные к ним призывы молодые писатели. Они придирчиво критиковали старшее поколение. Архивная папка под названием "Протоколы совещаний писателей при отделе пропаганды и агитации Калмобкома ВКП(б) и переписка по разоблачению троцкистских элементов", начатая 14 марта 1936 г. и оконченная 25 августа 1937 г.,— печальное свидетельство самоуничтожения писательской организации Калмыкии (НАРК, ф. П-1, оп. 2, д. 306).

2 апреля газеты напечатали доклад т. Сталина на Пленуме ЦК

 

- 30 -

ВКП(б) от 3 марта 1937 г. "О недостатках партийной работы и мерах ликвидации троцкистских и иных двурушников". За этой публикацией незамедлительно последовали активные действия по всей стране, в том числе и в Калмыкии. Основные события произошли уже к 5 апреля, когда в Элисте состоялось городское партийное собрание по итогам Пленума ЦК ВКП(б). Как видно из отчета, опубликованного в газете "Ленинский путь" за 18 апреля, общий подход был сформулирован секретарем Калмобкома ВКП(б) Карповым: "Троцкисты, эти злейшие враги партии и народа, являются оголтелой бандой убийц, шпионов, диверсантов, прямыми агентами фашистских контрразведок. Поэтому мы должны беспощадно с ними расправляться. Также сурово должны наказать тех, кто проявляет либерализм по отношению троцкистских бандитов".

К 5 апреля уже были очерчены контуры "троцкистской банды" в Калмыкии. Основными виновными, возглавляющими антипартийную группировку, были названы председатель СНК КАССР А. Пюрбеев и второй секретарь Калмобкома ВКП(б) М. Дедеев. Наиболее серьезные обвинения в их адрес прозвучали из уст работников высшего аппарата республики: наркома внутренних дел Озеркина, завотделом обкома ВКП(б) Килганова, Председателя ЦИК КАССР Хомутникова, работника ЦИК КАССР Илишкина и члена партколлегии КПК при ЦК ВКП(б) по КАССР Польского. Участие члена партколлегии Контрольной партийной комиссии при ЦК свидетельствует о том, что основные кандидатуры обвиняемых были согласованы с высшим партийным руководством страны и весь ход кампании руководился сверху. Озеркин, Килганов и главный прокурор республики Хонхожев по приказу № 00447 наркома внутренних дел СССР Ежова вошли в состав "тройки" при НКВД КАССР — специального репрессивного органа, которому было поручено непосредственное уничтожение "врагов народа" (Геворкян Н. Встречные планы по уничтожению собственного народа (Московские новости. 1992. 21 июня). 5 апреля 1937 г. в связи с поступившими материалами об антипартийных поступках С. К. Каляева и о том, что он происходит из "чуждых", Калмобком ВКП(б) снял его с занимаемых должностей директора теат-

 

- 31 -

ра и начальника Управления по делам искусств при СНК КАССР, а также поручил Элистинскому горкому партии обсудить вопрос о его "партположении". 20 мая он был исключен из партии. Попытки искать правды в Москве, обращение в высшие партийные инстанции успеха не имели. Состоявшийся в конце августа 2-й съезд писателей Калмыкии заочно исключил его из Союза писателей. Санджи Каляев находился в это время в Москве. В резолюции съезда значится: "Подтвердить решение правления СП Калмыкии с участием актива писателей об исключении из Союза писателей буржуазного националиста, сына дворянина Санджи Каляева" (Особое решение, пункт "а", 1 сентября 1937 г.). А 3 сентября в издательство "Творчество народов СССР" отправили срочное послание: "Произведения авторов Каляева Санджи и Эрендженова К. не должны быть допущены в издаваемом Вами сборнике, так как они разоблачены как буржуазные националисты и исключены из членов Союза советских писателей" (РГАЛИ, ф. 613, оп. 1, ед. хр. 4774, л. 18).

Несколько дней спустя писатель Б. Басангов разыскал Каляева в доме родителей его жены на подмосковной станции Удельное и вручил ему телеграмму: "Москва поселок Сокол улица Врубеля корпус 2 кв 12 Басангову Баатр Известите Каляева что его апелляция рассматривается бюро обкома 17 сентября его присутствие обязательно обком 710 Бад-маев" (телеграмма хранится в личном архиве С. Каляева в Элисте).

Вместе с Б. Басанговым, взяв с собой жену и семимесячную дочь, Санджи Каляев приехал в Элисту как раз 17-го, и в тот же "вечер, который стал ночью", он был арестован.

Дальнейшая его судьба достаточно подробно изложена в письмах жене, которые мы предлагаем читателям.

В дополнение к письмам поэта в специальном разделе "Приложения" помещены некоторые материалы к биографии С. Каляева. Среди них есть два письма (с обвинениями в его адрес), которые были выбраны из обширного материала такого рода, поскольку они достаточно четко характеризуют идеологическое состояние общества того времени.

Первое письмо, написанное в Элистинский горком ВКП(б), является объяснительной запиской сотрудника Наркомпроса Калмыцкой АССР

 

- 32 -

Н. Ташнинова. Такие объяснительные записки писали по требованию партийных органов в ответ на запрос сведений о каком-либо из сотрудников. Перекрестный сбор информации, от которого нельзя было уклониться из-за существовавшего закона о недоносительстве, давал репрессивным органам возможность собирать показания с любых граждан. В "делах" сохраняли письма, содержащие факты, компрометирующие обвиняемого. Однако истинные инициаторы политических дел, как правило, оставались в тени.

Второе письмо написано С. Каляеву его политическим оппонентом в 1952 г., когда оба они были "спецпереселенцами". В нем автор, как нам кажется, пытается убедить не только адресата, но и самого себя в правоте генеральной линии партии и сталинской национальной политики. Это своего рода письмо-исповедь верного сына партии своему политическому противнику. Повторяя старые обвинения в адрес "врага народа", отстаивая классовый подход, он изо всех сил пытается смириться с участью "щепки" в грандиозной рубке леса, но при этом старается подняться над своим оппонентом. В письме хорошо видна драма тех, кто послушно выполнял волю партии, но сам тоже стал жертвой ее политики, видны логика и мотивация действий этих людей.

Кроме того, в "Приложениях" помещены материалы, касающиеся тернистой творческой судьбы поэта уже после его возвращения на родную землю. "Национальная по форме и социалистическая по содержанию" культура, насаждавшаяся в течение сорока лет и сформировавшая мировоззрение не одного поколения советских людей, вынуждала поэта загонять в прокрустово ложе соцреализма свою творческую фантазию.

Таковы были перипетии жизненного и творческого пути народного поэта Калмыкии, человека, действительно любившего свою Родину, свой народ, свой язык.

Э. С. Каляева

1995г.

Москва - Элиста