- 144 -

Любовь в неволе

В расцвете юности печальной

Любил я девушку одну.

Мы познакомились случайно

В далеком северном плену.

 

Утрами на работу в горы

Сопровождал меня конвой,

И мимоходом наши взоры

Встречались возле проходной.

 

В ее глазах дрожали слезы

От затаенных в сердце мук,

Сухие щеки, словно розы,

Румянцем вспыхивали вдруг.

 

Любовь, тоску и состраданье

Дарили мне ее черты,

Смягчая лютое терзанье,

Будя отрадные мечты.

 

- 145 -

Встречались мы и расставались,

Друг другу не подав руки,

Меж нами лязгая смыкались

Винтовок черные штыки.

 

Но жил на сердце образ милый

В тревогах дня, в ночной тиши.

О, я любил всей юной силой

Моей измученной души!

 

Любил, надеялся и верил,

Что все равно когда-нибудь

Мы убежим за эти двери,

Чтоб вольным воздухом дохнуть.

 

И час ударил - в день ненастный,

Когда туман повис кругом,

Дорогой трудной и опасной

В побег пустились мы вдвоем.

 

И день, и ночь напропалую...

А утром у ручья, в кустах

Зажгли костер и поцелуи

На наших расцвели устах.

 

Ласкались мы в таежном мраке,

Дыша свободой, как в бреду,

А между тем уже собаки

За нами шли, неся беду.

 

Напрасно ринулись мы быстро

Вниз по заросшему ручью,

Уж было поздно — меткий выстрел

Настиг красавицу мою.

 

"Беги, родной, беги, мой милый",-

То был ее последний вздох.

О, как мне сердце защемило,

Какую муку дал мне Бог!

В краю чужом, в глуши постылой

 

- 146 -

Одну оставить навсегда...

"Беги", - беззвучно повторили

Ее померкшие уста.

 

В туманной мгле, под хвойной сенью

Растаял образ дорогой...

Болото стало мне спасеньем,

Погоня не пошла за мной!

 

Шальные пули, рык собачий

И окрик: "Стой! Не шевелись!.."

Я уходил, я знал: иначе

Отдам уж не свободу — жизнь.

 

Я верю: праведная сила

Меня над топью пронесла,

Любовь Соны меня хранила,

Любовь Соны меня спасла!

 

Дано, давно все это было.

Но часто слышу я во сне:

"Беги, родной, беги, мой милый..."

И руки тянутся ко мне.

 

Подходит юная, живая,

Моя Сона, моя жена,

И я шепчу: "Прости, родная,

В судьбе твоей — моя вина.

 

Тебя я вел из заключенья,

Но заслонить не смог от зла.

Одно мне только утешенье:

Ты на свободе умерла.

 

Пусть одиноко век мой прожит,

Тебя, как прежде, я люблю

И от земной любви, быть может,

Вольюсь в загробную, твою".

 

10 декабря 1952 г.

Галимый, пос. ГЭС