Выжили только трое

Из одиннадцати человек семьи выжили в результате репрессий только трое. Как-то, собравшись вместе, они восстановили страшную трагическую ее историю, убитую на две трети тоталитарным коммунистическим режимом.

Эта семья, главой которой был Штемпель Макар Титович, жила в благодатном Краснодарском крае, станице Ставровеличковской. Кроме родителей и бабушки Меланьи в семье было пять сыновей и три дочери. Отец радовался — пять подрастающих сыновей, пять богатырей! С ними гору можно своротить и еще больше поднять крестьянское хозяйство кубанского казака.

Но в Москве думали иначе. Там считали крепкие крестьянские хозяйства угрозой самим основам коммунистического режима. Отсюда в начале тридцатых годов уходящего века начались злоключения этой и многих других крестьянских семей страны.

В сентябре 1929 года власти признали хозяйство М. Т. Штемпеля кулацким и вскоре ликвидировали его, отобрав все имущество: скот, инвентарь и др. Семью выслали в село Киевка Ставропольского края. — "При выселении, — рассказывает младшая, 1927 года рождения, дочь Мария со слов старшего брата, — власти нам не дали что-либо взять. Отправили нас, как говорится, чуть ли не в чем мать родила. Они, видимо, считали, что мы и так проживем. Работы в Киевке не дали, заработков и снабжения не было. Питались кто чем мог. Ловили собак, кошек, крыс и поедали их. Здесь умерли сестры Клавдия, Агафия и 1930 года рождения братик Алексей. Бабушка Меланья с братом Петей 1918 года рождения, спасаясь от голодной смерти, бежала на родину, в станицу Старовеличковскую, но и здесь им не удалось выжить ив 1931 году погибли от голода."

25 июня 1931 года оставшихся в живых шестерых членов этой семьи выслали на Урал в район деревень Н-Ослянка, В-Ослянка и Муравейки Кушвинского района Свердловской области. Здесь спецпереселенцы срубили для жилья бараки. Глава семьи и старший сын 1912 года рождения Георгий работали на лесозаготовках. За тяжелый труд им выдавали мизерный паек, которого далеко не хватало для нормального питания. Голод и здесь одолевал людей. Одежда и обувь, привезенные сюда, приходили в негодность, а купить новую не было средств и негде. Голодали и мерзли. Мерзли и голодали.

Летом 1932 года родителей и оставшихся в живых трех братьев переселили дальше на север Урала, в Красновишерский район Пермской об-

ласти. Здесь также отец и брат Георгий валили и заготовляли лес для строек. Тяжелый труд, непривычный климат, болезни и голод делали свое черное дело. 9 ноября 1932 года умерла мать Наталья Прокофьевна 1891 рождения. Не долго пожил без супруги отец. Крепкого телосложения, прожив всего сорок лет, он скончался 7 февраля 1933 года. Мы, четверо детей, остались сиротами. Три брата на спецпоселении: Георгий, Павел 1920 года и Александр 1928 года рождения.

Во время Отечественной войны ушли на фронт Павел и Александр, который по молодости еще не подлежал призыву. Ушел сам и где-то погиб, не прислав ни одной весточки. Брат Георгий работал на шахте имени Ленина в городе Кизеле, был на броне. Здесь он проработал до пенсии, пройдя путь от простого рабочего-шахтера до горного инженера.

Чудом выжила их сестра Мария. Когда семью власти решили переселить в Красновишерский район, то дали заночевать в доме уже старых, бездетных супругов Коняевых. Понимая, что их увозят на гибель, что они не выживут, родители со слезами на глазах стали упрашивать хозяев Татьяну Ивановну и Василия Филипповича оставить временно четырехлетнюю малышку у них.

— Мы скоро заберем ее, — убеждали родители. — Мы ни в чем не виноваты, власти разберутся и отпустят нас.

"Коняевы в конце концов согласились и приютили меня, — рассказывает Мария Макаровна. — А родителям больше не суждено было видеть меня. Ни Коняевы, ни я не знали, что мои родители вскоре умерли. В 1937 году мы переехали на станцию Кын Пермской области. Здесь старики купили маленькую избушку с огородом. Завели корову.

Детство мое было сиротским, — рассказывает она, а у самой слезы заливают лицо. — Меня не обижали старики, но и не ласкали. Всем Коняевы рассказывали, что наша семья раскулачена и выселена на Урал. Ребятишки дразнили меня выселенкой. Кругом чужие люди, а про своих я ничего не знала. Я была очень унижена, стыдилась своим положением, боялась всего и всех. Но в школе училась.

Когда мне было 12 лет, умерла Татьяна Ивановна. Мы остались вдвоем с Василием Филипповичем. Пришлось мне быть хозяйкой в домишке: мыть, стирать убирать, белить стены и печь, готовить пищу. Коровушку теперь не держали. Зимой я училась, а летом нянчила чужих детей. Осенью до заморозков во время войны от школы работали в колхозах, убирая картофель и другие овощи. У меня не было хорошей одежды, а обувью служили лапти. Покупать было не на что. Дедушка плел лапти и немного на этом зарабатывал. Он сдавал их в сельпо для продажи, а получал за них двести грамм хлеба. Для меня он плел по размеру, красил их,

чтобы они лучше выглядели. Мне в них было мягко и тепло. Я была рада и такой обуви. Летом собирала в лесу ягоды, грибы, сушила, солила их. Было голодно, ели лебеду, пиканы. Не хватало не только хлеба, но и картошки.

Окончив семь классов в мае 1943 года, я поступила на работу в 7-ю дистанцию пути Свердловской железной дороги. Трудилась в электроцехе на строгальном и сверлильном станках. Мы работали на военном режиме. Нельзя было опоздать даже на 5 минут. Работали много. Если ночью не трудились на станках, то разгружали с поезда балласт на тот участок, где будет ремонтироваться железнодорожное полотно. До сих пор я не забыла эту тяжелую, непосильную работу: поднимали и носили шпалы, рельсы. По нескольку человек брались за один конец. Сейчас только поняла, как было трудно с нами, подростками, мастеру Рогачеву Ивану Григорьевичу, сколько было у него терпения с нами. Но он ни разу не сказал нам даже грубого слова. В его глазах было столько жалости и печали.

Трудно было на работе, но здесь чувствовала себя в коллективе. У меня были подруги. А дома одна оденешенька. Мы поддерживали друг друга. Вскоре Василий Филиппович умер. Я осталась одна, как пальчик среди чужих людей. Но брат Георгий меня разыскал, и я получила от него письмо. Конечно, я была очень рада, узнав, что у меня есть брат. Условия войны не давали возможности нам встретиться до 1946 года. Мне стало уже 19 лет. В этом году из армии стали возвращаться парни. Пережив сиротские и как и все тогда, военные трудности на работе и дома. 2 января 1947 года я вышла замуж за хорошего парня Ялунина Павла Михайловича. Его судьба тоже не была легкой. Когда ему был один годик, скоропостижно умер отец. Мать с тремя детьми на руках в тяжелые для страны время осталась одна со своими проблемами. После шести лет вдовства мать обрела хорошего мужа и отчима для детей. Черепанова Михаила Яковлевича. Но 23 октября 1937 года его арестова-

ли, обвинили в участии в не существовавшем повстанческом движении и расстреляли. На 12 километре Московского тракта покоится его прах, а имя увековечено на чугунной плите. Реабилитирован в 1956 году."

Сразу после женитьбы муж увез ее на поселок леспромхоза, в котором они прожили и проработали до пенсии. Избушка, в которой она прожила десять детских лет, на станции Кын, была покинута. С мужем Мария Макаровна воспитали хороших двух сыновей — Александра и Владимира, трех внуков и правнучку Машеньку. С Павлом прожила 52 года. Сейчас супруги живут в городе Среднеуральске. Работали, жили не хуже других людей, испытав ужасы жестокой системы. Но около них были добрые люди, которые помогли им в трудное время стать достойными гражданами России.