- 181 -

Новые коллеги: какие лица, какие судьбы!

 

Бронислава устроилась на работу в химическую лабораторию Воркутлага. В лаборатории проводились исследования, связанные с химико-технологической характеристикой углей Воркутинского

 

- 182 -

месторождения. Штат небольшой, десять человек. Все заключенные. Знакомство с новыми коллегами ее поразило. В маленькой лаборатории она нашла изысканное интеллигентное общество! Руководил научными исследованиями Иван Константинович Траубенберг, обрусевший немец, до ареста - главный инженер одного из подмосковных химкомбинатов. Срок он получил за аварию на этом комбинате (диверсия!). Его супруга Шарлотта Фердинандовна находилась в ссылке в Сибири как жена «врага народа». Глядя на этого сдержанного, всецело поглощенного работой человека, трудно было себе представить романтическую историю их любви. Шарлотта жила в Австрии. Они познакомились во время зарубежной командировки Ивана Константиновича. Кратковременное знакомство коренным образом изменило жизнь Шарлотты - она покинула родину, приняла советское гражданство, переехала в Москву. Работала в радиоцентре диктором на немецком языке. После ареста мужа ее немедленно сняли с работы и отправили в края отдаленные для лучшего знакомства со страной Советов. С большим трудом Траубенбергу удалось перевести ее через несколько лет в Воркуту. Супруги встретились за Полярным кругом. Впечатляющий маршрут - из Вены в Воркуту!

Траубенберг был первым химиком, прибывшим по этапу на Воркуту из Ухты для организации углехимических служб. Он на своих плечах притащил самое необходимое лабораторное оборудование. По мере развития геологической разведки химики должны были проводить качественную характеристику углей по ряду показателей (коксуемость, теплотворная способность, выход летучих фракций и др.). Только после такого анализа утверждались запасы угольных месторождений. По мере того, как увеличивалось число шахт, рос город и строились новые поселки, потребовались анализы стройматериалов, воды, масел, электролитов и пр. Все эти работы налаживал Траубенберг.

С приездом на Воркуту вольного химика с высшим образованием заведование лабораторией с Траубенберга было снято. Таким химиком оказалась Екатерина Павловна Чичикова, приехавшая к своему мужу В.А.Панкратову, начальнику службы связи.

Заместителем завлаба был Исаак Иосифович Цукерман, до ареста занимавший в Москве должность зама по науке директора Всесоюзного института лаков и красок. Его судьба - типичная иллюстрация того, за что можно было попасть в лагерь. На долж-

 

- 183 -

ность зам. директора Цукермана пригласили из Харькова. Квартиру в Москве ему пришлось снять. Хозяйка попросила квартплату за год вперед. Он заплатил. В скором времени на эту комнату начал претендовать дружок хозяйки. Цукерман потребовал, чтобы хозяйка вернула ему деньги. Дружок пригрозил и посоветовал ему убираться подобру-поздорову. Цукерман, уверенный в своей правоте, требовал возврата денег. На него написали донос, и комната была освобождена, а деньги у хозяйки остались целы.

Вопросами классификации воркутинских углей занимался Наум (Неемия) Иосифович Родный. Он закончил в 1931 г. Ленинградский химико-технологический институт, до ареста работал в Москве старшим научным сотрудником в Институте горючих ископаемых. Его арестовали в 1937 г. во время отпуска на Кавказе, дали 8 лет за КРТД. В бостоновом костюме и белых парусиновых туфлях он прошел этапом из Котласа в Чибью по непролазной грязи, а затем по снежным заносам. Из Чибью его направили на Воркуту. Во время войны Родный попал в число «пересидчиков», был освобожден только в 1946 г.

Все годы, проведенные на Воркуте, Наум Иосифович занимался ответственными и кропотливыми исследованиями, в результате которых были составлены схематические карты зонального изменения пластического слоя углей Пермских отложений Северо-Восточной части Печорского бассейна и схематические карты марочного состава этих углей. Карты были опубликованы и не потеряли своего значения по сей день.

За исключительную эрудированность Наума Иосифовича называли «интеллектуальным трестом». После освобождения он стал главным инженером химлаборатории.

В это время на Воркуту по распределению после окончания Томского технологического института прибыли две подруги - Галочка Протодьяконова и Леночка Меленевская. Для мужского общества это стало целым событием: до этого в их окружении были только женщины-заключенные, затем появились декабристки, приехавшие к своим мужьям, и вдруг - молоденькие сибирячки, только что окончившие институт!

 

- 184 -

Романтическая любовь Наума к голубоглазой красавице Галочке заслуживает отдельного описания. Казалось бы, что их может связать? Веселая комсомолка, не имеющая никакого представления об ужасах подневольной жизни, любящая танцевать «джаз-девочка», и замкнутый, погруженный в научные исследования пересидчик, прошедший все круги гулаговского ада! Общий прогноз был отрицательным. Когда они поженились, только один друг Наума, Алексей Эйснер, произнес: «Наум, ты выиграл миллион!» Забегая вперед, скажем, что супруги Родные прожили в любви и согласии двадцать шесть лет. В 1956 г. Наум Иосифович был реабилитирован, вместе с женой Галиной Георгиевной и сыном Сашей переехал в Москву, защитил кандидатскую диссертацию. Галина Георгиевна, квалифицированный химик-аналитик, устроилась на работу в Институт металлургии АН СССР, Наум Иосифович - в Институт истории естествознания и техники. Этот институт возглавлял в то время академик Бонифатий Михайлович Кедров. Интересное пересечение судеб: Кедров и Родный были друзьями по институту. Они вместе учились в Ленинграде, вместе мечтали о научных исследованиях, оба подавали большие надежды. Грянул роковой для многих 1937 г., Родный попал за колючую проволоку, а Кедров успешно продвигался по научной и служебной лестницам. Когда бывшие друзья встретились через четверть века, преуспевающий Кедров не отказался от своего старого товарища, наоборот, старался ему всячески помочь. Родный заведовал сектором, занимался историей химии и химической технологии, опубликовал много интересных работ. Скончался внезапно в 1972 г. в возрасте 64-х лет.

Но вернемся в химлабораторию. Обратимся к другим судьбам. Агнесса Львовна Миловидова, занималась аналитической химией. До ареста она заведовала химлабораторией на Горьковском автомобильном заводе. Пожалела и пригрела жену репрессированного, которую никто не брал на работу, что послужило поводом к ее собственному аресту. Мужа ее тоже арестовали и расстреляли. На Воркуте Агнесса Львовна стала большим другом Траубенберга, а впоследствии и его супруги.

В маленькой химической лаборатории умудрились сосредоточиться представители разных стран и разных народов. Павел Михайлович Виндсберг родился в Польше, перед арестом служил в советском торговом представительстве в Германии. Человек боль-

 

- 185 -

шого ума и эрудиции, в лагере он страшно опустился, стал неряшливым, жалким, тяжело болел цингой. Работал лаборантом - проверял содержание метана в шахтах на аппарате Брокмана. Освободился накануне войны, рвался в Польшу и как-то срезу морально и физически преобразился. Добился зачисления в армию Андерса, воевал и следы его потерялись.

Георгий Павлович Пшеничный попал на Воркуту из Болгарии. В юности он эмигрировал из России. За рубежом получил высшее химическое образование, перед войной стал владельцем химфабрики. Наши его арестовали не то как белоэмигранта, не то как буржуя-фабриканта. Человек он был очень деликатный, мягкий, скромный и доброжелательный. Семьи у него не было. Он привязался к маленькой дочке хозяйки, у которой снимал комнату, делал ей всяческие подарки, старался участвовать в ее воспитании, когда она пошла в школу - помогал учиться. Так он заменил ей отца, которого у девочки не было.

Научную библиотеку на пустом месте создавала Генриетта Карловна Дерман, латышка, член РСДРП с 1902 г., первый директор Московского библиотечного института*.

Самой потрясающей личностью в лаборатории был профессор Георгий Леонтьевич Стадников. Он успел получить образование в царской России и в 20-е годы стать ученым-углехимиком с мировым именем. Происходил он из зажиточной крестьянской семьи Екатеринославской губернии. Всему, чего он постиг на научном поприще, он обязан только самому себе, своему уму и таланту. Он многократно бывал за границей, читал лекции в США и Западной Европе. В смысле научной школы он считал себя учеником и последователем немецкого углехимика Фишера. О женитьбе Георгия Леонтьевича ходили легенды. Будучи бедным начинающим ученым, он на костюмированном балу познакомился с княгиней Ухтомской. В считанные дни отбил ее у мужа (Ухтомские имели двух сыновей) и сочетался с Софьей Иоильевной гражданским браком. У них родилась дочь. Во время первой мировой войны погибли молодые князья Ухтомские, умер и сам князь-отец. Софья Иоильевна официально стала женой Стадникова. Она была лет на 10 старше своего мужа.

 


* О судьбе Г.К. Дерман подробно рассказывается в части 4 «На Воркуте ее могила».

- 186 -

В 20-е годы Стадников работал в НИФХИ (Научно-исследовательский физико-химический институт) как специалист в области горючих ископаемых. В 1926 г. он поехал в научную командировку в Германию, взяв с собой свою 16- летнюю дочь. Под предлогом получения высшего образования он оставил дочь в Германии («В СССР она не получит должного образования»), где она вышла замуж за немца, который впоследствии оказался видным деятелем фашистской партии.

Стадников принадлежал к числу ученых с чрезвычайно высокими требованиями к точности и корректности экспериментальных исследований. Он самолично проверял, как его сотрудник фильтрует, как берет навеску для взвешивания, как взвешивает, как проводит расчеты. От всех этих мелочей зависят правильность химических исследований, правильность интерпретации результатов эксперимента, выводов и рекомендаций. Георгий Леонтьевич придавал большое значение всем этим мелочам, что шокировало его сотрудников, среди которых были не только безответные зэки, но и вольняшки с университетским образованием, в числе которых была и наша Бронислава Яковлевна. Вот два примера необычной требовательности Стадникова к своим сотрудникам. Леночка Меленевская как-то переписала начисто тетрадь, в которой накануне была записана беседа со Стадниковым. «Что это такое?» - грозно спросил Георгий Леонтьевич. - «Это тетрадь с нашими обсуждениями анализов проб», -договорить она не успела. Стадников разъярился и отстранил ее от работы. Он считал, что при переписывании могут появиться неточности, ошибки, пропуски, что исказит первоначальный текст.

А с Галочкой произошел следующий эпизод. Когда она уехала в отпуск, Стадников вытащил из ее стола рабочую тетрадь и повторил самолично все ее анализы. К счастью, ошибок не нашлось. При возвращении Гали из отпуска Георгий Леонтьевич объявил ей: «Теперь я Вам полностью доверяю. Если Вам придется переходить на новую работу, скажите, что сам Стадников проверял Ваши анализы и дал Вам самую высокую оценку. Это будет для Вас наилучшей рекомендацией».

 

- 187 -

Возражений и вопросов Стадников не терпел. Как-то в очередном этапе оказался немец-углехимик, арестованный в Германии. Когда новоприбывших распределяли на работу, сотрудник УРЧа (учетно-распределительной части) обратил внимание на его профессию. Углехимики попадались редко, а спрос на них все время рос в связи с увеличением числа шахт. Во время беседы немец проявил осведомленность в советской углехимической науке и сказал, что со студенческой скамьи мечтал работать под руководством такого всемирно известного ученого, как Стадников. Ему, смеясь, ответили, что такая возможность представляется для него здесь, на Воркуте. Немец удивился - не может быть; неужели маститый ученый живет в Заполярье? Так, за колючей проволокой, осуществилась мечта немецкого химика. Но работал он у Стадникова недолго - задавал много вопросов! За это Стадников его выгнал.

После открытия угольного месторождения в Хальмер-Ю (на севере Воркутинского района) приехала для проверки правительственная комиссия. Открытие это сделал известный геолог, недавний

 

- 188 -

заключенный, Константин Генрихович Войновский-Кригер. Среди членов комиссии находился Сапожников, в прошлом ученик Стадникова. С распростертыми объятиями он бросился к Стадникову: «Георгий Леонтьевич, дорогой, здравствуйте!» Стадников остановил его ледяным взглядом и, держа руки по швам, отрапортовал: «Здравствуйте, гражданин начальник!» Сапожников был обескуражен. Бронислава Яковлевна потом спросила: «За что Вы его так оскорбили?» Георгий Леонтьевич объяснил, что никогда не простит ему и другим ученикам, что в тяжелую минуту они не помогли его жене. Бронислава Яковлевна заметила, что в тех условиях помочь было не так просто. Ей, например, тоже никто не помог, когда арестовали мужа и она оказалась без квартиры и без работы. Но Стадников был неумолим. «У меня нет учеников!» - твердил он.

Стадников не боялся демонстрировать свою ненависть к коммунистам. Само по себе это было уникальным явлением, потому что политзэки обычно не демонстрировали свои политические взгляды. За неосторожно брошенное слово мог немедленно последовать второй арест (для освободившихся) или новое дело (для заключенных) и даже расстрел. Стадников как-то на дверях своей лаборатории повесил плакат: «Собакам и коммунистам вход запрещен!». Заставить его заниматься теми проблемами, которые спускались свыше, было невозможно. Завлаб Чичикова возмущалась, но ничего не могла поделать. Стадников заявлял: «Я попал сюда не по своей воле и работать на них не намерен!» Однако как настоящий ученый он не мог существовать без творческой работы. Тогда он сам себе сформулировал тему: «Характеристика угля на основе полного анализа вмещающих пород». И только над этой темой он и начал работать.

Будучи вольной среди заключенных, Бронислава Яковлевна с большим рвением бралась выполнять роль заступницы зэков перед лагерным начальством. Одна из ее первых заступнических акций была связана с Траубенбергом и Стадниковым. Бронислава Яковлевна решила добиться у начальника Воркутстроя инженера-полковника Мальцева для Траубенберга - условного освобождения, для Стадникова - разрешения проживать в отдельном комнатке при лаборатории.

Здесь хотелось бы пояснить, что имеется в виду под «условным освобождением». Во время войны все зэки, у которых истек срок заключения, должны были оставаться в зоне, т.е. станови-

 

- 189 -

лись пересидчиками, однако начальник лагеря имел право лично разрешать некоторым заключенным-пересидчикам проживать за зоной как условно освобожденным.

Грозный начальник выслушал Брониславу Яковлевну довольно доброжелательно, задумался, потом сказал, что не знает этих людей и для принятия решения ему нужно поговорить с главным инженером Фейтельсоном. (Владимир Самойлович Фейтельсон входил в группу вольных инженеров, приехавших на Воркуту вместе с Мальцевым). Когда Фейтельсон явился, Мальцев спросил: «Вот эта очаровательная дама просто атакует меня, чтобы я условно освободил Траубенберга и вывел из общего барака Стадникова, предоставив ему отдельную комнату. Скажи мне, что это за люди?»

Характеристика Траубенберга была самая положительная, что же касается Стадникова... «Да это же ярый антисоветчик, махровый враг народа! Послушали бы Вы, какие речи он произносит в бараке и на работе!» - пришел в явное возбуждение Фейтельсон. Бронислава Яковлевна отважилась возразить: «А что бы вы хотели? Чтобы он молился на вас, получив 20 лет срока? Да, он враг, откровенный враг, но он в то же время крупнейший в Союзе специалист по углю и его знания надо использовать. Вот и я работаю под его руководством!» В комнате воцарилась мертвая тишина. В сознании Брони пронеслась мысль: «Сейчас меня арестуют...»

В те времена по примеру И.В.Сталина, практиковавшего вечерние и ночные заседания, и на Воркуте после окончания рабочего дня проводились всякого рода мероприятия, деловые встречи, совещания и т.д. Николай Иванович обычно заходил за Брониславой Яковлевной, чтобы вместе ночью идти домой. Ждал он ее в коридоре и на сей раз. Выслушав ее отчет о визите к высокому начальству, мрачно пошутил: «Ну, старушка, собирай мешочек. Это тебе так не пройдет!»

Прошел день-другой. Брониславу Яковлевну не арестовали. Пронесло! А просьбу ее о Траубенберге и Стадникове все-таки выполнили!

Поездка Брониславы Яковлевны в отпуск или в командировку являлась для всей лаборатории событием чрезвычайной важности. Составлялся большой список просьб и поручений - от самых пустяшных до жизненно важных. Шарлотта Фердинандовна Траубенберг, дама очень эффектная и кокетливая, обычно просила привезти косметику: «Ах, Бронечка, милая, привезите мне

 

- 190 -

губную помаду. Если у меня не накрашены губы, я чувствую себя не вполне одетой!» Стадников обычно просил посетить супругу, привезти научную литературу - копии зарубежных или отечественных дореволюционных статей (современные советские публикации он не признавал!) и закупить или заказать необходимые приборы. Однажды Бронислава Яковлевна только заказала прибор, сделать его не успели. Стадников обиделся: «Бронислава Яковлевна с ее энергией и организаторскими способностями может достать даже луну с неба! Если, конечно, захочет. Но для Стадникова она ничего не хочет делать!» Пришлось долго объяснять, что такой сложный прибор невозможно сделать за один день и т.д. Но Стадников с трудом менял гнев на милость. В раздражении он удалился в свою отдельную комнатку и принялся писать... «Кулинарную книгу»! Это было его излюбленным занятием. Он действительно понимал толк в кулинарии, считая ее высоким и сложным искусством. Создание «Кулинарной книги» Стадников считал важнейшим делом своей жизни. Воркута не отличалась изобилием и разнообразием продуктов. Создание «Кулинарной книги» требовало от автора очень сильно развитого воображения!

Георгий Леонтьевич прожил в отдельной комнатке до введения Речлага. С ужесточением режима в 1950 г. его опять водворили в общий барак. Освободили его после смерти Сталина. Приехав в Москву, он явился к президенту АН СССР академику Несмеянову (в прошлом - его ученику) в бушлате с лагерными номерами. Можно себе представить, какое впечатление произвел в Президиуме АН СССР этот наряд! Несмеянов открыл зеленый свет для публикаций Стадникова. Георгий Леонтьевич не допускал никакого редактирования, не хотел считаться с теми изменениями, которые произошли за долгие годы его изгнания. В вопросе происхождения угля он основную роль придавал деятельности бактерий, а это считалось уже устаревшей гипотезой. Поэтому выход в свет публикаций Стадникова чаще всего имел отрицательную реакцию.

История Стадникова, всемирно известного ученого, отлученного на долгие годы от активной научной деятельности, еще раз показывает, какой же громадный урон понесла наша страна в результате повальных репрессий, подорвавших интеллектуальный потенциал нашего народа. Стадников освободился в семидесятилетнем возрасте. Его жена, бывшая княгиня Ухтомская, скон-

 

- 191 -

чалась, не дождавшись возвращения своего супруга. Обладая колоссальной жизненной энергией, Стадников женился... на своей бывшей аспирантке, отбив ее у мужа!

Недавно в одной из публикаций прозвучало имя Стадникова*. Описан оригинальный приход Стадникова в этот институт во время гражданской войны. Директор института академик А.Н.Бах получил листочек папиросной бумаги, оборванный снизу, на котором было написано, что к нему направляется профессор Г.Л.Стадников, приговоренный Одесской губчека к расстрелу, на предмет использования его по специальности. Бах и Карпов решили вызволить Стадникова и приняли его на работу. Нужно отметить, что в период гражданской войны это сделали бы немногие!

Стадников не замедлил проявить свои таланты и спас Москву от холода - нашел физико-химический способ обезвоживания торфа, которым столь богата Московская область. Этим он решил проблему снабжения топливом столицы и всей округи. Работал Стадников самозабвенно, сутками не выходя из лаборатории. Упоминание о Стадникове автор завершает фразой: «Прожил долгую жизнь - считал, что прожил счастливо». Оригинальное представление о счастье!.. О двадцатилетнем сроке и Воркутлаге в статье нет ни слова.

Условно освобожденный Траубенберг умер в 1952 г. так и не дождавшись своего настоящего освобождения. Его супруга Шарлотта Фердинандовна всю свою оставшуюся жизнь прожила вместе с Агнессой Львовной Миловидовой. Эти две женщины, у которых на старости никого не осталось из близких, помогали друг другу в нелегкой вольной жизни. Слишком поздно пришла для них свобода. Когда представилась возможность, они уехали из Воркуты в Ригу. Шарлотта Фердинандовна умерла первой от рака, а Миловидова несколько лет еще жила в богадельне, где и скончалась...

Этот прискорбный перечень узников, скопившихся только в одной крошечной ячейке Воркутлага - в химлаборатории, является наглядной иллюстрацией грандиозной драмы, разыгравшейся в период сталинских репрессий. Чтобы набросать хотя бы контуры биографий этих умных, талантливых, интеллигент-

 


* Станцо В. НИФЛИ: люди, годы, жизни // Химия и жизнь. 1993. № 12.

- 192 -

ных людей, сумевших сохранить дух творчества и порыв к созиданию даже за колючей проволокой, пришлось отступить от хронологического изложения событий. Вернемся теперь к описанию воркутинского жизненного пути Брониславы Яковлевны Коровиной.