Глава 28.

МОСКВА

 

У вокзала находился справочный киоск. Я решил узнать адрес Вилли Свечинского. До отъезда из Магадана Вилли сказал мне, что если я буду в Москве и потребуется его помощь, то мне следует найти его.

Получив платную справку об адресе Вилли, я сел в автобус, идущий по Садовому кольцу. Из окна я смотрел на улицы столицы «Великого Советского Союза», в которую ежедневно прибывали тысячи людей со всех концов страны по делам и как туристы. Только Москва имела почти все необходимое для повседневной нормальной жизни, поэтому, приезжающие покупали всевозможные товары и продукты достать которых в других городах было практически невозможно.

Москва была одним из старых городов планеты, и действительно была красивым, древним и полностью русским городом. Россияне говорили, что этот город - сердце их родины. По данным советской прессы тех времен Москва считалось признанным центром мировой науки, и гости, ученые, приезжали в столицу из разных стран, чтобы посетить научно-исследовательские центры и познакомиться с последними достижениями и открытиями. В СССР тогда образование на всех уровнях, в том числе университетах и высших учебных заведениях, было бесплатным и по данным статистики в 1961 г. каждый четвертый москвич где-то учился.

В Москве тогда работало девять железнодорожных станций. Три из них находились на Комсомольской площади, расположенные друг против друга - Ленинградский вокзал, Казанский - наиболее крупный, и Ярославский вокзалы. Я прибыл на Казанский вокзал с востока.

Автобус, на который я сел у Ярославского вокзала, остановился недалеко от посольства Соединенных Штатов. Шофер показал как пройти на улицу Воровского № 39. Поднявшись на второй этаж я позвонил в квартиру Вилли. Но никто не спешил открывать дверь. Я позвонил еще раз, чуть дольше. Услышал шаги, и дверь отворилась. Отец открыл дверь. Окинув меня удивленным взглядом, он спросил, что мне надо.

- Это квартира Свечинского? - спросил я.

 

- Да. Что вам надо?

- Я бы хотел видеть Вилли.

- А вы кто?

- Я его друг по Магадану.

- Его нет дома, - ответил отец.

Но Вилли, услышав мой голос, подошел к двери. Встав позади отца, сказал ему, что я его друг по лагерю в Магадане. Подозрительно посмотрев на меня, его отец ушел. Вилли прикрыв дверь, сказал:

- Я рад тебя видеть, но не могу принять тебя в квартире. Пойдем к моему другу, ты его не знаешь, но я уверен, что он пустит тебя переночевать. Обожди здесь. Я скоро вернусь. Хорошо?

Я кивнул головой, чувствуя себя в весьма неудобном положении, но Вилли вскоре вышел и мы пошли к его другу Роману Брахтману, квартира которого находилась в нескольких кварталах от дома Вилли.

Вилли, Роман Брахтмаи и Миша Маргулис были арестованы в Москве по одному и тому же делу в 1950 г. по обвинению в попытке бегства из Советского Союза. Семья Брахтмана встретила меня хорошо, но я чувствовал, что в определенной степени все-таки опасалась моего присутствия в их квартире.

После того, как Вилли представил меня семье, он покинул нас. Я познакомился с добрым, приятным человеком Романом Брахтманом. Он был высокого роста, живой в движениях и действиях. Его моложавое лицо и черные, горящие глаза всегда привлекали женщин, на которых он смотрел с улыбкой покорителя сердец. Они просто не могли сопротивляться его взгляду. В 1948 г. Роман поступил учиться в институт восточных языков на факультет арабского языка. Его арестовали 20 мая 1950 г. и Особое совещание МГБ приговорило его к десятилетнему заключению. Он провел в Норильске пять последующих лет.

29 января 1955 г. его освободили вместе с Михаилом Маргулисом и Вилли Свечинским в Москве. Вскоре он уехал с семьей в Польшу, и оттуда - в Израиль. Затем Ромам со своей семьей переехал из Израиля в Соединенные Штаты, где по сей день живет в Нью-Иорке.

На следующий день Роман привел меня к Мише Маргулису, проживавшему в Кречетниковском переулке, рядом с Арбатом. Миша

 

жил с отцом в однокомнатной квартире. После того, как мы вошли в его квартиру, Роман представил меня семье.

Я показал им официальный израильский документ - приглашение с красной сургучной печатью, и они согласились дать мне временное пристанище. Каждое такое официальное приглашение на въезд в Израиль было мечтой для любого еврея и во многом способствовало моему проживанию в квартире Маргулисов. Я провел у них два месяца: август-сентябрь 1956 г. Вскоре мы с Мишей стали близкими друзьями.

Михаил Маргулис родился в 1930 г. в Москве. Он был прилежным учеником и хорошо учился, возглавлял в классе пионерскую дружину, затем комсомольскую организацию Начиная с 15-ти лет Миша регулярно посещал постановки московского Государственного еврейского театра. В то время он и родители проживали в районе Арбата, на так называемой Собачьей площадке. Посещая театр, Миша познакомился с классическими еврейскими пьесами, «Тевье-молочник», «Фрейлехс», «Два Куни Лемел». Там он впервые увидел великого еврейского актера Соломона Михоэлса, который во время антракта пьесы «Два Куни Лемел» объявил зрителям, что Красная армия освободила Кенингсберг. Зал, стоя, бурно аплодировал сообщению.

В 1948 г. Миша решил поступить учиться в МГУ на юридический факультет. Он на «отлично» сдал вступительные экзамены, однако не был принят из-за существующей квоты для студентов-евреев. После неоднократных жалоб и обращений в Министерство Высшего образования на несправедливость решения, его все-таки зачислили студентом этого факультета.

В МГУ, в каждой группе, находился стукач-информатор МГБ.

В группе № 7, где учился Миша, был также, известный коммунист Анатолий Лукьянов, будущий спикер Верховного Совета СССР и член государственный Российской Думы (1996). Первокурсником в группе был также знаменитый приятель, а в будущем, и друг, Лукьянова, Михаил Горбачев...

В январе 1948 г. Миша и Роман узнали правду о «внезапной» смерти Соломона Михоэлса (позднее, в лагере, Миша встретил еврея из Минска, рассказавшего подробности этого позорного события,

 

исполненного по приказу Сталина). Затем стали распространяться слухи о ликвидации Еврейского антифашистского комитета, арестов Маркиша, Бергельсона, Квитко, Гофштейна и других еврейских писателей. Это был уже «погром без кровопускания!»

Миша и Роман тяжело переживали происходящие события. Миша всегда приводил с собой Вилли. В тиши квартиры Романа происходили бурные дискуссии, которые, в конечном счете, привели к решению трех молодых людей о побеге в Израиль. Но как следовало осуществить задуманное? Они решили приехать в Одессу и попасть па иностранный корабль, но Роман, вспомнив о родственниках, проживавших в городе Батуми, добавил, что город находится на границе с Турцией... Однако проживавшие в Москве восемнадцатилетние парни не догадывались об опасностях, подстерегавших исполнителей такого плана, бывшего также их протестом против антисемитских преследований сталинского режима. Их план бегства путем нелегального перехода советско-турецкой границы провалился из-за измены женщины, и их общего близкого друга, оказавшейся стукачом МГБ.

В 1950 г. всех троих осудили на 10 лет с отбыванием срока в лагерях строгого режима. Вилли Свечинского отправили в Магадан, Романа Брахтмана - в Норильск, Михаила Маргулиса - в Мордовию в Дубровлаг, затем переслали в Сибирь, потом последовал Омск (Камышлаг). Но в 1954 г. его возвратили в Москву, поместив в Лефортовскую тюрьму, а оттуда - в тюрьму на Лубянке. На повторном суде Михаил встретился с Вилли и Романом 29-го января 1956 г.

Председатель юридической коллегии Московского военного трибунала Московского военного округа полковник Киселев зачитал решение суда:

«Сегодня, 29-го января 1956 г., от имени Союза Советских Социалистических Республик... военный трибунал Московского военного округа нашел, что...» (и так далее). И внезапно, громким голосом полковник объявил, что все трое осужденных Роман Брахтман, Вилли Свечинский к Михаил Маргулис невиновны и подлежат немедленному освобождению.

При зачтении обвинительного заключения и помещение суда были допущены только свидетели и стукачи. Родители и родственники не допускались. Миша оглянулся. На скамье подсудимых также

 

находилось двое его друзей. Все трое были под пристальным наблюдением вооруженной охраны. Начальник конвоя, по распоряжению, открыл дверь судебного зала. Вбежавшие родственники ворвались в зал и стали обниматься с бывшими заключенными.

Затем тройка вышла из деревянного ограждения, где они находились. Все плакали от счастья. Завершилось пятилетнее пребывание в лагерях и все трое стали свободными людьми. Они могли возвратиться домой.

После недельного пребывания в квартире Миши, я, рассказ ему, что всю жизнь жил без подданства и никогда не имел советского гражданства, а также, что никогда не жил в СССР, сообщил, что намереваюсь пойти в посольство Израиля для получения израильского паспорта.

Закон о возвращении, примятый правительством Израиля, давал право каждому еврею также стать израильским гражданином. Миша согласился с доводами в части посещения посольства.

Я тогда был столь наивен, что не предпринял мер предосторожности против провокаций КГБ, когда придется зайти в посольство. На следующий день я пришел в Министерство иностранных дел СССР и попросил дать мне адрес посольства. После записи моего имени, сообщили название небольшой улицы, расположенной параллельно со зданием МИД, сразу за углом. То была улица Веснина. Поблагодарив за информацию, я направился к зданию посольства Израиля.

Вход в здание посольства мне сразу перегородили двое милиционеров, попросившие показать документы. Я сказал, что собираюсь получить израильский паспорт, чему они, конечно, не поверили, а затем показал им официальное приглашение от сестер и документ об освобождении. Но мне ответили, что вход в посольство разрешен только для граждан Израиля. Возникло некоторое рукоприкладство между сторонами, я пытался войти, но меня крепко держали. Одновременно я видел работников посольства, стоявших у большого окна и наблюдавших за происходящими на улице

 

событиями. Видно было, как все они были удивлены и несколько взволнованны. Ведь они не знали, кто я такой и что мне надо в посольстве.

В конечном счете, меня схватили милиционеры, а затем, стоявший недалеко в помощь милиции автомобиль доставил меня в 8-е городское отделение милиции, которое находилось через квартал. Меня поместили в небольшую камеру, и мне было приказано ждать.

Почти сразу же в камеру прибыли двое оперативников из КГБ на Лубянке. Меня привели в комнату допросов и буквально засыпали вопросами, причем столь быстрыми для ответа, что я, практически, не имел времени на их обдумывание. Но накопленный практический опыт призвал меня не паниковать и ожидать конца представления. Я ведь уже прошел курс «университета МГЪ в Магадане». Поэтому я просто перестал отвечать на вопросы. Когда оперативники, судя по всему, также стали более спокойными и увидели, что я нисколько не боялся, они решили изменить тональность допроса.

- В чем причина вашего посещения посольства, - спросил один из них.

- Получить израильский паспорт. Как вы видите, я имею официальное приглашение моих сестер на въезд в Израиль.

- И это все?

- Да.

- И какую информацию вы хотели передать в посольстве Израиля?

- Информацию? Да вы просто шутите! Никакой я не шпион. Я просто хочу приехать к себе домой, в Израиль, к моей семье.

- Почему вы не получили паспорт в Магадане?

- Я не являюсь советским гражданином.

- Поэтому вы решили получить его в Москве?

- Точно! Вы попали прямо в цель.

В ходе допроса позвонил телефон. То был звонок из КГБ, что на Лубянке. Я слышал, как один из них отвечал:

- Нет, ничего. Нет. Нет. Да...! Будет сделано...

Повернувшись ко мне, улыбаясь, он сказал:

- Тебе повезло! Нам приказано лишь обыскать тебя и отпустить восвояси. Но не вздумай еще раз идти в посольство Израиля.

 

Ничего им не ответив и без признаков страха, я взглянул на них и хитро улыбнулся.

- Мы можем тебя подвести?

- Нет, спасибо. Пройдусь пешком.

Выйдя из помещения милиции, я видел, как они наблюдали за мной. Подъехав ко мне еще раз, оперативники спросили:

- Может быть, все-таки желаешь, чтобы тебя подвезли?

- Нет, спасибо. Я пойду пешком.

Они уехали. Вернувшись в квартиру, я рассказал Мише всю историю. Миша гордился моими действиями.

- Насколько я знаю, - сказал Миша, - ты был первым евреем в России, который пошел в израильское посольство за израильским паспортом.

- Неужели? В чем причина такой трактовки этого события? Что ты этим хочешь сказать?

- До сего времени никто еще не рискнул прямо так, запросто, посетить израильское посольство. Тот, кто бы это сделал, был бы немедленно арестован либо за измену родине, либо за шпионаж. Твои действия являются в условиях России неслыханным шагом.

-Ты уверен? Ты, вероятно, шутишь?

Миша ответил:

- Нет, я не шучу. Я уверен в своих словах.

В коммунистическом СССР, до конца 60-х годов, советским гражданам запрещалось подходить к иностранцам или зарубежным корреспондентам на улицах и разговаривать с ними. Таков был неписанный закон КГБ, и все боялись нарушить это правило. Даже если вам была необходима виза в зарубежную страну, все связанные с этим мероприятием действия и документы, связанные с посещением иностранного посольства, должны были выполняться через ОВИР - Отдел виз и регистрации.

Личное посещение посольства запрещалось. Даже находясь в ОВИРе, было запрещено разговаривать с иностранцами тем, кто собирался выезжать из страны. Те, кто все-таки разговаривал с иностранцами, подвергались аресту. Любые попытки бегства из страны расценивались, как измена.

 

- Не беспокойся, - сказал я Мише. - Я предприму еще одну попытку! Я видел, с каким интересом работники посольства наблюдали за моим арестом. Уверен, что они помогут мне в ходе следующей попытки.

- А если не помогут?

- Тогда меня арестуют еще раз... а затем отпустят. И это будет продолжаться до тех пор, пока я не получу израильский паспорт.

Миша был ошеломлен. Он не ожидал, что предстоящие события я приму с легким сердцем, без учета последствий. Но он также не поверил, что я пойду на повторение намеченного плана.

Неделю спустя я опять пришел к зданию посольства Израиля, и вся процедура повторилась снова: тс же милиционеры, тот же отдел милиции, те же оперативники из КГБ...

- Зачем ты опять хотел войти в здание посольства? Мы ведь предупреждали тебя не делать этого.

- Вы хорошо знаете причину моего стремления войти в посольство. Я желаю вернуться домой!

- Но мы сказали тебе, что заходить в здание нельзя, не так ли?

- Да, сказали. Но опять-таки, ваше предупреждение меня не касается. У меня нет выбора. Цель моего путешествия — Израиль и только. Я желаю воссоединиться с семьей. Она проживает в той стране.

И вновь состоялся телефонный разговор со штабом КГБ на Лубянке. Оперативникам было приказано ждать. По мере того, как шло время, те двое стали нервничать.

- На этот раз, у тебя, вероятно, будут неприятности, скачал один из них.

- Во всяком случае, у меня будет место, где спать, ответил я. КГБешники рассмеялись. Через три часа им дали указание, что делать со мной. И опять, после тщательного обыска, меня отпустили, требуя, чтобы я поклялся не пытаться опять зайти в здание посольства. Я ответил, что подумаю, и ушел.

Я опять рассказал Мише о событиях. На этот раз он не радовался, считая, что у меня будут серьезные неприятности. Но он не пытался разубедить меня. Я сказал, что опять пойду в посольство, в последний раз, чтобы сделать попытку проникнуть в здание любым способом.

 

Миша согласился с моими доводами. Его отец одобрил мои намерения лишь кивком головы.

Окончательные приготовления на проникновение в посольство я наметил на четверг, считая, что КГБ в этот день будет наименее всего готово к противодействию. Во-первых, я позвонил в посольство, рассказав, кто я такой и подчеркнул, что две попытки пройти в здание были пресечены. Я просил, чтобы их человек вышел в переднюю дверь здания для встречи. Меня просили сообщить о точном времени прихода и пообещали встретить у двери.

В четверг, по мере приближения назначенного часа, я, немного нервничая, подошел к посольству, опасаясь, что МГБ перехватило разговор по телефону. Тогда они безусловно подготовят ловушку. Но что оставалось делать в этом случае? И я принял окончательное решение просто вбежать в здание.

Подойдя к зданию, я увидел наряд из четырех милиционеров, полностью блокирующих дверь, и стоящий рядом милицейский автобус. Я был ошеломлен. Проходя мимо них, взглянул в небольшое окно, через которое работники посольства наблюдали за моими действиями. Я сделал знак, чтобы кто-то вышел, но по мере того, как подходил к двери, никто не появился на встречу. Однако я заметил, что они фотографировали меня... И на этом, все и завершилось. Но я уже принял решение и стал бежать к двери. Те четверо сразу перекрыли вход, но не без моего сопротивления. В ходе борьбы меня затащили в милицейский автобус и опять привезли в 8-е отделение милиции гор. Москвы.

Через несколько минут в милиции появилось двое работников КГБ, но не те, что были раньше. Меня раздели, тщательно обыскали одежду, нашли записную книжку вместе с деньгами.

- На этот раз, у тебя будут серьезные неприятности, — сказал один из них.

- Мы дважды предупреждали тебя не заходить в посольство. Тебе там делать нечего. Почему ты пытаешься посетить посольство?

- Только чтобы получить израильский паспорт.

Оперативники из КГБ позвонили в свой штаб. Им опять было приказано ждать. На этот раз, ожидание продолжалось долгих шесть часов. Получив инструкции, мне сказали:

 

- Тебе надо получить советский паспорт, затем подать заявление в ОВИР на получение выездной визы. Приложить к заявлению твое приглашение в Израиль. Такова легальная процедура для выезда из СССР.

- Я не знал таких правил. И что это за учреждение — ОВИР?

- Отдел виз и регистрации для иностранных и советских граждан. Мы рекомендуем тебе подать заявление в это учреждение после того, как решишь вопросы с паспортом и пропиской.

- Но у меня нет ни жилья, ни места постоянного проживания!

- Все это мы подготовили для тебя. Доставим тебя на железнодорожную станцию, гам сядешь на поезд и сойдешь в городе Калинин (ныне Тверь), славном городке, где-то в 120 километрах от столицы. Горсовет г. Калинина предоставит тебе временное жилье, в котором поселишься. Мы уже предупредили городские власти. Ты можешь подать на выездную визу из этого города.

- Но я желаю остаться в Москве.

- Ты не можешь оставаться здесь: у тебя нет ни паспорта, ни жилья, ни работы в Москве. Чтобы жить в столице, тебе необходимо иметь московскую прописку. Поэтому, наилучшим для тебя будет пребывание в Калинине. До того, как мы доставим тебя на станцию, подпиши здесь, что больше никогда не будешь пытаться проникнуть в посольство.

- На каком основании я должен подписывать такой документ? И что произойдет, если я еще раз пойду в посольство?

- Ничего. Тебя предупредили. В случае очередной попытки проникнуть в посольство тебя ждет тюрьма. Это ясно тебе?

- Да, конечно. Достаточно ясно.

И все-таки, несмотря на это серьезное предупреждение, я отказался подписать обязательство.

Оперативники затем позвонили в штаб, который приказал начать мою депортацию из Москвы. Меня доставили на железнодорожную станцию, посадили на поезд идущий в Калинин, и пожелали мне всего хорошего.

В Калинине меня встретил милиционер, доставивший в горсовет. Мне зарезервировали комнату в отеле, расположенном в центре города. Соседом по комнате оказался еврей, приехавший в Калинин

 

посетить друга. Он был типичным российским евреем послесталинской эпохи, постоянно чего-то опасавшийся и, прежде всего, своей еврейской веры.

Был уже конец октября 1956 г. 29-го октября началось операция Кадеш (кодовое наименование Суэцкой кампании, данное Израилем). Я прибыл в Калинин за день до событий. Радиоточка в нашей комнате передавала новости об «израильской агрессии» против Египта. В Советском Союзе пытались скрыть поражение египтян и круглосуточно обвиняли по радио Израиль, Великобританию и Францию. У Советского Союза были связаны руки в связи с необходимостью подавления восстания в Венгрии, поэтому для спасения престижа шли буквально потоки истерической информации, извращающие действительность. Цель такой пропаганды была связана не только с поддержкой и помощью Египту, но также создание дымовой завесы для сокрытия истинных событий.

Мой сосед по комнате был настолько напуган, что умолял меня отключить радиоточку. Он все время боялся, что русские в соседнем номере начнут драку. Я пытался его успокоить, рассказывая, что Израиль - достаточно сильная страна, способная постоять за свою свободу и независимость против арабской агрессии. В конечном счете, мне все-таки удалось убедить соседа, что нам, евреям, надо гордиться военными успехами Израиля и не бояться признавать, что мы евреи.

- А в чем причина нападения Израиля на Египет? — спрашивал мой непонятливый сосед.

- Главным образом, из-за постоянно усиливающегося террора против Израиля.

Но поскольку этого еврея Израиль и итоги войны не интересовали, он, в конечном счете, успокоился. Он боялся за самого себя из-за реакции русских, проживавших в отеле.

Синайская кампания 1956 г., в которой израильские войска под командованием генерала Моше Даяна разгромили египетские армии и достигли Суэцкого канала, координируя действия в этой десятидневной кампании с французскими и английскими войсками, завершилась 4-го ноября и привела к открытию порта Шарм-э-Шейх на Красном море, и тем самым, - к открытию морского пути через Тиранский пролив в израильский порт Эйлат.

 

В этот же день советские войска начали вести активные действия против восставших венгров. Синайская кампания окончательно покончила с террористическими атаками бедуинов и жители Негева могли спокойно вести свое сельское хозяйство без опасений быть подорванными на минах, которые ночью ставили террористы-арабы.

5 ноября, через день после завершения военных действий, московское радио сообщило о крупной демонстрации у здания посольства Израиля. Хорошо помню этот морозный зимний день. В типично советском стиле работникам предприятий было приказано выйти на демонстрацию и часами, на морозе, выкрикивать у здания посольства лозунги, типа «Израиль фашизм!».

Через день после завершения демонстрации в столице, горсовет Калинина перевел меня в другое жилое помещение, где проживали еще двое иностранцев, ожидавших выездные визы на переезд к себе на родину. То был француз, а другой этнический русский немецкой национальности.