- 435 -

Глава 32.

ДЛИННАЯ ДОРОГА ДОМОЙ

 

После успешной сдачи багажа и уплаты пошлины, я решил посетить друзей в Ленинграде и столице. Приобретя билет на вечерний поезд в Ленинград, утром уже прибыл в северную столицу. Хотелось в последний раз взглянуть на этот город, во многом напоминавший Париж. Я посетил несколько музеев, прокатился на катере по Неве, посетил друзей по несчастью. Все они встречали меня с радостью, ведь нам пришлось в течение многих лет хлебнуть горя и подневольного труда в лагерях Магадана. Я сообщил, что вскоре уезжаю в Израиль. Многие из друзей просили меня оказать содействие в выезде из России путем высылки приглашений.

Вернувшись в Москву, во избежание встреч с милицией, я каждую ночь спал в разных местах, ухитряясь порой отвязаться от слежки КГБ, но по утрам обнаруживал, что они, находясь на своей работе следовали за мной куда бы я не шел. Агенты не доверяли друг другу и в своих личных разговорах никогда не делились секретами. Каждый работал по известным только ему методам. Кроме того, КГБ и милиция также не доверяли друг другу, и у них отсутствовал дух сотрудничества.

Наконец пришел день отъезда. Вечером Миша отвез меня на Белорусский вокзал, откуда ровно в восемь отходил мой экспресс «Москва - Вена - Неаполь». За ночь до моего отъезда Миша сообщил друзьям об отъезде, и было удивительно, что они, как и мои друзья, пришли попрощаться и проводить меня. Они преодолели страх перед всемогущим КГБ и стояли на перроне без волнений и суеты. Я был тронут их мужеством и вызовом. Взглянув на них в последний раз, наконец-то, понял значение фразы «Евреи молчания», отражавшую всплеск вновь найденного патриотизма и их борьбу за право иммигрировать на родину. Некоторые из прибывших передали письма своим родственникам и друзьям. Агенты КГБ внимательно наблюдали за происходящим, однако не предпринимали каких-либо контрмер. Вероятно, они желали знать, кто пришел на проводы обычное мероприятие по наблюдению, практикуемое органами. Нее вели себя спокойно, разговаривали, смеялись, пели песни, внешне подчеркнуто игнорируя присутствие агентов КГБ.

 

- 436 -

За две минуты до восьми была объявлена посадка. Я еще раз попрощался с присутствующими. Обняв Мишу, увидел слезы, хотя он безуспешно пытался сдержать эмоции. Я еще раз сказал ему, что мы обязательно скоро встретимся и не где-нибудь, а в Израиле. Затем вошел в вагон. По мере увеличения скорости услышал, как Миша, вместе с присутствующими, кричал «бэ шана ха-ба-а бэ Иерушалаим! Состав набирал скорость, и я видел что Миша и толпа продолжали мне махать, пока все не растворились во мраке ночи... Внезапно я ощутил, что все происходящее со мной, наконец, стало реальностью. Мои сны сбывались! Я ехал домой, в Израиль, покинув после 17-летнего пребывания логово льва - Москву, столицу Советского Союза.

* * *

 

В нашем купе было шесть мест. Пять из них были уже заняты. Моими попутчиками стали двое поляков, полька и двое русских. Я сел на свободное место и повесил пальто у двери, сделав это умышленно, так как во внутренний карман положил копии своих жалоб Хрущеву, которые писал до освобождения и доказывал свою невиновность, как и жалобы на абсолютно фальшивые обвинения выдвинутые следствием. Эти документы должны были служить своего рода отвлекающим маневром в случае, если пограничники начнут интересоваться местонахождением багажа. Копии жалоб и устные протесты помогут отвлечь пограничников и они, вне сомнения, смягчат требования, связанные с местонахождением багажа. И, надо сказать, что именно это произошло во время проверки в Бресте.

Поляки в купе вели себя шумно и несколько развязано. Это было, своего рода, хвастовство, для показа, что они иностранцы. Русские пассажиры, наоборот, вели себя тихо и вместо разговоров постоянно пили водку, каждый раз закусывая выпитое салом или просто понюхав хлеб. Охмелев, они уснули, оглашая купе своим храпом всю ночь напролет.

Состав миновал Вязьму, Смоленск, Оршу, Минск, и в полдень прибыл в Брест, на советско-польской границе. Кондуктор сообщил, что здесь завершается широкая колея российских железных дорог, поэтому произойдет смена колесных пар вагонов, соответствующих

 

- 437 -

европейскому стандарту. На замену отводилось три часа и это время можно провести на перроне. В купе надлежало быть на полчаса раньше, чтобы пройти таможенную проверку.

Я зашел в привокзальный буфет, чтобы потратить свои последние советские рубли. Здание станции было больших размеров и в нем находилось много пассажиров. Везде стояли пограничники. Я вернулся в купе ровно в два тридцать, но уже без советских денежных купюр. Все пять пассажиров уже ожидали таможенников. Поляки чувствовали себя уверенно, находясь на советской стороне границы, однако русские нервничали. Я также, будучи в напряжении от ожидаемой проверки, стал немного нервничать, думая, что может произойти, если меня, по разным причинам, снимут с поезда.

Вскоре появились таможенники, и в их числе майор-пограничник, но в погонах синего цвета, соответствующих его службе в органах. Попросив предъявить паспорта он начал сравнивать фото на документах с лицами их обладателей, проверять выездные визы, затем, поставив штампы на документах, вернул их. Началась проверка багажа и вопросы о конечных пунктах назначения. Поляки не допрашивались, и их багаж не проверялся. Но россияне были подвергнуты тщательному обыску содержимого в карманах и просчету валюты, что была на руках. Так как у россиян были дипломатические паспорта, майор не стал поднимать излишнего шума, затем, повернувшись ко мне, стал медленно читать страницы моего советского вида на жительство. Кроме штампов и записей о наличии транзитной и выездной виз в документе отсутствовали какие-либо дополнительные пометки. Майор спросил меня о месте назначения.

- Израиль, - последовал мой ответ.

- Где ваш багаж? - спросил он.

- У меня его нет.

- Ну, хотя бы вещмещок или саквояж.

- Вот все, что у меня есть, - и я покачал на сетку с хлебом и сардинами.

- И это все? - последовал вопрос. - Да.

- Отправляли ли вы багаж?

- Да, конечно. Он в багажном отделении поезда.

 

- 438 -

- На этом составе? Через Брест?

- Надеюсь, что это так. Но, как вам известно, в данном случае ничего от меня не зависит.

Майор приказал двум своим подчиненным пойти в багажное отделение и найти мой багаж. Они вскоре вернулись, сказав, что моего ящика нет.

- Где ваш багаж?

- Я не знаю, - последовал мой ответ.

Майор подозрительно взглянул на меня, но, прежде чем он мог что-либо сказать, я перешел в наступление и громким голосом спросил:

- Вы желаете сказать мне, что мой ящик в Москве не загрузили в этот состав? Что он может попросту потеряться или его могут украсть? Я немедленно подам жалобу после прибытия в Вену! Вам придется либо вернуть мои вещи, либо выплатить компенсацию.

Майор вопросительно взглянул на своих сослуживцев.

- Где может находиться его багаж? - спросил опять один из них.

- Вероятно, его отправили через Чоп. Допустили ошибку при отправке ящика.

Майор просил меня не беспокоиться, сказав, что ящик найдут и немедленно перешлют в Вену, если он уже туда не прибыл.

- Что у вас есть еще с собой?

- Пальто, что висит у двери.

- Разрешите проверить его содержимое?

- Да, конечно. Смотрите.

Майор вывернул наизнанку все карманы пальто и нашел письмо с жалобами Хрущеву. Прочитав несколько строк, он сказал:

- Такие документы вывозить из страны запрещено. Кто его автор?

- Я, лично.

- Мне придется конфисковать документ.

- У вас нет прав конфисковывать мои личные бумаги. Ведь это прошлая история.

Посмотрев на меня проницательным взглядом, майор ответил:

- Либо вы отдаете документ, либо вы сходите с поезда.

Возник напряженный момент, своего рода состязание умов. Советский офицер саркастически улыбался, а поляки, поглядывая на меня, засмеялись и показывая пальцами, говорили друг другу:

 

- 439 -

- Жид! Жид!..

- Хорошо, оставляю документ, но дайте мне вашу фамилию и чин, чтобы я мог подать жалобу в Министерство иностранных дел.

Он назвал свою фамилию, которую я записал в блокнот.

- Приятного пути, - сказал он, отдавая честь.

- Благодарю, — последовал ответ.

Он покинул вагон, а я вздохнул с облегчением.

В три часа после полудня наш состав вышел из Бреста. Он продолжил путь к польской границе, которая была совсем близко. Из окна вагона открывался прекрасный ландшафт. Состав медленно пересек мост через реку, разделяющую СССР и Польшу. Двое русских соседей по купе и я, взглянув друг на друга, свободно вздохнули, словно сбрасывая с себя напряженное состояние в котором совсем недавно находились на территории Советской России. Сейчас же мы стали наблюдать за волнением и нервозностью поляков, которых что-то беспокоило. Прибыв на свою родину, они боялись досмотра польскими таможенниками своего багажа, в котором было много вещей, приобретенных в России. Они также везли четыре швейные машины, которые в России стоило дешево. Сразу после пересечения польской границы, поляки попросили нас сказать таможенникам, что часть их багажа, включая швейные машины, были нашей собственностью. В отместку за их поведение при прохождении контроля в России, мы стали смеяться. Ко мне обратилась полька, но я отказал ей в какой-либо помощи. Россияне также рассмеялись, когда к ним обратились с такой же просьбой.

На польской пограничной станции в вагон вошли польские таможенники. Один из них, взяв наши паспорта, поставил в них надлежащие штампы. Так как у меня с собой ничего не было из вещей, проверяющие не стали заглядывать даже в сетку с продуктами. Однако они начали тщательно проверять багаж своих соотечественником и обнаружили, что те везли множество вещей, за которые необходимо было платить таможенный сбор. Полякам было сказано, что им следует оплатить налог или их вещи подлежат конфискации. Выписав квитанции на полагающиеся суммы, им предложили пойти в отделение банка на станции и произвести оплату. Ругаясь, поляки пошли и банк, проклиная таможенников и своих соседей по купе.

 

- 440 -

Через два часа, в 17:00, мы прибыли в Варшаву. Поляки, со злобной гримасой на лицах, покинули вагон, но мы лишь улыбались, вспоминая их поведение в России. Кондуктор объявил, что состав будет стоять в Варшаве два часа. Все вышли из вагонов, некоторые просто погулять на перроне, другие наняли такси, чтобы осмотреть город. Я заметил, что из нашего вагона вышел русский мужчина с дамой вместе с двумя россиянами, ехавшими в нашем купе. Все они оказались дипломатами, работниками советского посольства в Вене, возвращавшиеся к месту работы после кратковременного пребывания на родине.

Во время прогулки по платформе, один из них, улыбнувшись, спросил меня: - Куда вы направляетесь?

Я ответил, что еду в Израиль.

- Насовсем? - последовал следующий вопрос.

Я оставил его вопрос без ответа, просто взглянув на него. Один из дипломатов сказал:

- Оставь его в покое. Конечно, он едет в Израиль навсегда. Приятной тебе дороги!

- Благодарю, — ответил я

Я не имел никакого желания отвечать на вопросы, особенно дипломатам из СССР. Женщина-дипломат сказала, что за два доллара можно в течение часа осмотреть достопримечательности Варшавы. Эта идея нашла отклик у ее коллег и вскоре все они отправились в это небольшое путешествие.

Решив последовать их примеру, я нанял такси и тоже договорился об экскурсии по польской столице. Вначале мы поехали в центр, затем водитель такси повез меня в бывшее варшавское гетто, рассказав о событиях 1943 г. и о судьбе евреев, сражавшихся с нацистами. После часовой поездки мы вернулись на вокзал.

Войдя в купе, я увидел в нем трех новых пассажиров-поляков. Один из них занял мою нижнюю полку. Взглянув на меня, он представился, сказав, что занимает должность заместителя министра финансов Польской Республики, и что двое компаньонов были его личной охраной. Он попросил разрешения занять мою нижнюю полку, чтобы обеспечить постоянное наблюдение его охраны. Я согласился. Затем заместитель министра спросил о месте моего назначения.

- Я еду в Израиль, - ответил я.

 

- 441 -

Взглянув на меня, он сказал:

— У меня в Тель-Авиве живет брат. Он портной. Пишет, что ему нравится страна. Как видите, я тоже еврей. Однако я не поехал бы жить в Израиль из-за проблем, возникающих в отношениях ашкеназов с сефардами. Кроме того, в стране жаркий климат, что вредно для моего здоровья. Двое его охранников, слушавших разговор, рассмеялись. Я ответил, что не имею представления, что происходит в Израиле, но вне зависимости от событий - это мой дом. Заместитель министра не стал отвечать. Повернувшись спиной и пожелав спокойной ночи, он уснул.

Состав покинул столицу Польши в семь вечера и взял курс на юг. Ночью мы проехали Краков и около пяти утра были уже в чехословацком городе Братиславе. Этот юрод расположен недалеко от австрийской границы. На чехословацко-австрийской границе в купе вошли представители власти и вежливо спросив пункты назначения, поставили в паспорта надлежащие штампы. Вскоре мы были на пути в Вену.

На первой австрийской пограничной станции, вместе с австрийскими властями вошли представители израильского Сохнута. Наконец, мы были вне границ стран Варшавского договора, находившихся под контролем Советского Союза. Мы прибыли на Запад и все сразу ощутили разницу в переходе от атмосферы тоталитаризма - к свободе и демократии: здесь как-то свободнее дышалось...

Представитель Сохнута, опередив австрийцев, спросил пассажиров, кто еще направляется в Израиль? Затем он взял мои документы, которые потом вернули в Вене. По ходу следования состава из Варшавы в вагон вошло еще около тридцати иммигрантов, направлявшихся в Израиль. За это время Сохнут просмотрев наши документы и, записав гражданский статус, сфотографировал каждого, сразу выдав теудат-оле.

На железнодорожной станции Вены нас встретили и повезли в транзитный пункт Сохнута, находившийся в одном из старинных замков. После краткого отдыха нам дали возможность совершить туристическую поездку по великолепным по красоте достопримечательностям Вены. Мы посетили замки, памятные церкви, парки, музеи, театры. Из исторического прошлого хорошо известна роль Вены в эпохальных событиях Европы. В австрийской столице

 

- 442 -

жили и работали Гайдн, Бетховен, Брамс, Моцарт, Лист, Штраус, Мария Тереза. Здания, ставшие памятниками их пребывания в Вене, и сегодня стоят невредимыми.

Мы также посетили исторический музей, расположенный в огромном здании. В музее масса картин, скульптур и различных исторических реликвий. Затем мы побывали в музее Бетховена, Гайдна, Шуберта, в венской опере, совершили водную прогулку по Дунаю. Какая огромная разница существовала между духом Вены и Москвы!

Нас спросили: каким транспортом мы желаем добраться до Израиля - поездом, морем или самолетом компании «Эль-Аль»? Пожилые избрали самолет, молодые - сушу и море. Я лично пожелал увидеть возможно больше стран и городов, в чем мне было отказано в течение 17-ти лет моего невольного пребывания в СССР. Нам предложили туристический тур по странам Средиземноморья. Сохнут предложил также специальный вагон с охраной. Транзитный пункт Сохнута находился также в Неаполе. Ночью мы проехали Венецию. Итальянская охрана не разрешила выйти из вагона, который затем последовал по маршруту Болонья, Флоренция, Рим. В столицу Италии мы прибыли почти через сутки. Из Рима нас доставили в Неаполь и разместили в отеле недалеко от железнодорожной станции. Параход, на котором мы должны были плыть в Израиль, прибыл после нашего недельного пребывания в Неаполе и по завершении осмотра достопримечательностей города. Пароход назывался «Моледет» («Родина») и принадлежал израильской компании морских перевозок -ЗИМ. В порту, по мере того как мы поднимались по трапу, оркестр корабля стал исполнять популярную израильскую песню «Хевейну шалом алейхем...» Все получили памятные сувениры. Взглянув на команду корабля, я был буквально в трансе от происходящего. Все они были израильтянами, на израильском корабле, с пассажирами-израильтянами на борту. Я ощутил всю трогательность события и тот теплый прием, которого у меня не было в своей жизни, да я и не ожидал такого. У всех были слезы. Пассажиры корабля приветствовали наше возвращение аплодисментами. Все на борту относились к нам с особой теплотой. Стюарды кормили нас деликатесами, говоря, что мы

 

- 443 -

выглядели слишком худыми и нам необходимо дополнительное питание.

По пути в Израиль корабль подходил к причалам портов на острове Сардиния, в Пирее, Кусадаси, Кипре, где нас возили на экскурсии. В последний день пребывания на «Моледет» состоялся веселый, полный радости, вечер прощания, затянувшийся далеко за полночь. Все стали с нетерпением ожидать завершения путешествия. Пассажиры-израильтяне скучали по дому, а новые иммигранты жаждали быстрее прибыть на свою историческую родину.

Рано утром наш корабль подошел к причалу порта города Хайфа. Хайфа - главный порт страны, центр тяжелой промышленности Израиля. Представшая перед нами панорама была потрясающей. Сам порт находился у подножия горы Кармель. После проверки документов, прибывшие на корабль представители Сохнута спросили каждого иммигранта, где бы он пожелал жить. Затем всех разместили по автобусам для доставки к выбранным местам жительства, а пассажиры-израильтяне самостоятельно стали разъезжаться по домам. Я сказал, что еду в Холон, к сестре. На берегу нас встречали родственники и семьи.

По мере того, как я шел вдоль дока, я увидел машущих мне сестру Сару, Филю и лучшего друга Вилли Эша. Мое сердце буквально переполнилось овладевшим мной счастьем, и все мы стали бежать навстречу друг другу. Так произошла наша встреча после долгой 17-летней разлуки. Нас объединил родной Израиль! Сестра и я плакали от радости, крепко обнимая друг друга.

Затем мы горячо обнялись с моим другом Вилли Эшем и долго пожимали друг другу руки. Он был на седьмом небе, увидев меня здоровым и бодрым. А мой кузен Филя. Он сказал:

- Шалом! - и посмотрев на меня, добавил:

- Приветствую тебя в Израиле! Прошло много лет, но ты, в конце концов, добился своего!

Да, наконец-то, я был у себя дома, в Израиле. Я был горд, что в одиночку, самостоятельно, выстрадал свое право на возвращение. И все же, я еще не верил в реальность происходящего!..