- 48 -

 

Арест

В начале декабря 1930 года отец получил письмо из Москвы:

«Дорогой брат в Господе Петр Яковлевич Винс. благодать и мир Вам! Сообщаем, что на 20 декабря с/г в Москве созывается Пленум Совета Федеративного Союза баптистов. Просим Вас обязательно на него прибыть с требуемым в этих случаях документом и запасом продуктов на три дня.

Повестка дня:

1. О деятельности Союза и организационной структуре. (Докладчик М.Д. Тимошенко)

2. Выборы Исполнительного Комитета Союза. (Докладчик Н.В. Одинцов) Для ознакомления прилагаем проект «Положения». Да управит Господь путь Ваш и ниспошлет мудрость Вам, чтобы участие Ваше в предстоящем совещании было на пользу дела и во славу Его. 27 ноября 1930 г.

С братским приветом,

Н.В. Одинцов П.Я. Дацко»

Отец сразу же показал письмо братскому совету благовещенской церкви, чтобы вместе решить, как быть. Маме он сказал:

— Нужно ехать, очень важные вопросы ставятся на предстоящем Пленуме в Москве. Кроме того, братья считают, что у нас в последнее время крайне ослабли контакты со служителями в Москве. Лида, а может и тебе поехать со мной, как ты думаешь?

— С удовольствием, но как быть с сыном? — в раздумье спросила мама. — Взять его с собой невозможно: дорога дальняя, поезда ходят плохо. Ты же знаешь, что ехать придется не меньше двух недель. Ребенку всего два года, а сейчас зима, в вагонах почти не топят, холодно.

— Да, сына нельзя брать с собой. А может, твоя мама согласится взять его к себе на это время?

— Думаю, что она согласится.

Так и решили: отправиться в путь вдвоем и как можно скорее, чтобы прибыть в Москву вовремя. А моя бабушка Маша согласилась

- 49 -

взять меня к себе на время поездки родителей.

На следующий день после получения письма из Москвы отца вызвали повесткой в городской отдел ГПУ. Снова, как и в прошлый раз, повестку принес рассыльный и предложил расписаться в ее получении на специальном бланке.

— Что там за повестка? — спросила мама. — Опять с теплыми вещами и сухарями на три дня?

— Нет, — ответил отец. — На этот раз без сухарей! Но явиться нужно сегодня вечером.

В ГПУ отца принял какой-то высокий чин. Он, как и все в этом учреждении в то время, был в военной форме. Высокого роста, худощавый, он был приветлив и даже весел.

— Петр Яковлевич? Очень рад с вами познакомиться, я много слышал о вас. Как ваше здоровье? Как жена, как сын?

— Спасибо, все живы и здоровы, слава Богу, — сдержанно ответил отец, удивленный такой приветливостью.

Высокий представился: «Я из Хабаровска, возглавляю отдел религии при ГПУ всего Дальнего Востока. Вы, как мне известно, с позапрошлого года — председатель Дальневосточного союза баптистов? Вот потому нам и нужно побеседовать с вами, поближе познакомиться. Безусловно, сам я атеист, но мне поручено контролировать деятельность всех религиозных обществ в нашем крае».

Отец поправил его: «Я не председатель, а заместитель председателя». Высокий перебил: «Это не важно, вы исполняете обязанности председателя». Все это он произнес суровым официальным тоном. А затем, перегнувшись через стол, сказал с располагающей улыбкой: «Петр Яковлевич, я только сегодня узнал, что вас в прошлом году принудительно посылали в тайгу на строительство железной дороги. Это ужасно — высокообразованного человека, приехавшего к нам из Америки, отправить долбить мерзлую землю!» Он так вошел в роль сострадательного защитника, что у него даже голос слегка задрожал. Сделав паузу и как бы справившись с нахлынувшими чувствами, он твердо произнес: «Я дал указание, чтобы больше такое не повторялось!»

Затем он приступил к делу:

— Вы получили из Москвы письмо о Пленуме Союза баптистов?

— Да, вчера получил, — подтвердил отец.

— И что вы намерены делать? Поедете?

— Думаю, что поеду. Братья в Москве приглашают меня принять участие в совещании.

— Конечно, вы человек новый в нашей стране, и мне хотелось бы дать вам несколько добрых советов. Ваши старики в правлении Союза баптистов слишком консервативны: они живут прошлым. Ориентируйтесь на молодых, они более прогрессивны. Мы им больше доверяем.

 

- 50 -

— Как вас понимать? — спросил отец. — Вопросы духовного служения принадлежат церкви, а церковь отделена от государства! Почему же вы, представитель ГПУ, затрагиваете вопросы, которые вправе решать только церковь?

Высокий поморщился, но сказал примирительно:

— Поезжайте в Москву, там с вами еще будут беседовать. Но мой совет вам: ориентируйтесь на молодых. До свиданья! Желаю вам хорошей поездки!

Отец вышел из кабинета работника ГПУ очень встревоженный. «Что происходит в Москве? Что за странный совет дал работник ГПУ?» — делился он с братьями благовещенской церкви. «Нужно ехать, и срочно ехать!» — единодушно решили братья.

Перед поездкой в Москву отец решил съездить в Хабаровск, где в те дни собирался Совет Дальневосточного союза баптистов. После того, как все ознакомились с полученным из Москвы проектом «Нового Положения» и повесткой дня Пленума, мнение братьев Дальневосточного Совета было единодушным: их представитель непременно должен быть на Пленуме в Москве. В воскресенье, когда отец вернулся из Хабаровска, благовещенская церковь с молитвой и добрыми пожеланиями проводила в путь своего пресвитера и его жену. Все были радостны и оживлены: никто и не предполагал, что они в последний раз видят Петра Яковлевича здесь на земле.

Четырнадцать суток отец с мамой добирались до Москвы. Это было время разрухи, поезда шли медленно, подолгу стояли на станциях и разъездах: вся железная дорога через Сибирь была однопутная. Отец удивлялся бескрайним просторам Сибири, Урала, центра России. В будущем ему не раз еще предстоит пересечь эти просторы, но уже в арестантском вагоне. А сейчас, в светлом пассажирском вагоне, он читал духовные книги на английском языке, которые взял с собой в дорогу, да немного занимался английским с мамой. (После замужества она стала изучать английский, так как отец считал, что ей нужно знать этот язык. И он не ошибся — английский очень пригодился маме в Америке в последние годы ее жизни.)

Дорогой отец много рассказывал ей об Америке, о своей жизни там. Но о чем бы они ни говорили, мысль о том, что ожидает их в Москве, не покидала их. После беседы в ГПУ отец понял, что властям не нравится состав правления Союза баптистов, и особенно принципиальная позиция Одинцова, Иванова-Клышникова, Дацко и других, так как власти хотели руководить Союзом баптистов и разрушить его руками самих служителей. 3 марта 1929 года был арестован и отправлен в ссылку в Казахстан генеральный секретарь Союза баптистов Павел Васильевич Иванов-Клышников. А теперь власти хотели ввести в правление Союза баптистов своих людей из числа молодых служителей, уже ставших на путь сотрудничества с

 

 

- 51 -

ГПУ. Об этих планах ГПУ более подробно отец узнал уже в Москве: власти вызывали некоторых участников предстоящего совещания и предлагали им голосовать на Пленуме за заранее намеченный органами ГПУ список членов правления. Об этом быстро стало известно многим. Отец, по натуре очень прямой и доверчивый, находясь в Москве, открыто спрашивал у многих братьев: «Почему власти избирают правление нашего Союза? Ведь это дело церкви и ее служителей!» Вот как вспоминала об этом мама:

По прибытии в Москву мы с Петром Яковлевичем в первый день остановились на квартире у дьякона Московской церкви баптистов Яковлева — очень хорошего, прямолинейного брата, уже пожилого. Он рассказал Петру Яковлевичу о проделках органов ГПУ в Союзе баптистов и подчеркнул, что положение Одинцова, председателя Союза баптистов, очень трудное. Об этом говорили Петру Яковлевичу и другие братья-служители в Москве.

Через день нас поселили на квартиру к Александре Ивановне Мозговой. Она жила вдвоем со своей мамой в квартире из трех комнат в старом двухэтажном доме в Рубцовом переулке. Мозгова работала в канцелярии Союза баптистов. Она была очень осторожна в разговорах, но также подтвердила. что положение Одинцова крайне трудное.

Мы с Петром Яковлевичем 26 декабря были приглашены на чай к брату Тимошенко, одному из работников Союза. Там были и другие участники предстоящего совещания, но Одинцова не было. Петр Яковлевич сказал открыто на этом чаепитии: «Меня удивляет, почему кандидатуры в правление Союза баптистов предлагает ГПУ? Я буду говорить об этом на предстоящем совещании». Брат Б. внезапно встал из-за стола и ушел. Некоторые братья знали, что Петр Яковлевич должен был в тот вечер встретиться с Одинцовым на квартире у Мозговой. Возможно, об этом знал и брат Б. После чая мы тоже ушли.

У Петра Яковлевича уже состоялся краткий предварительный разговор с Одинцовым. «Николай Васильевич, не входите в состав нового правления Союза баптистов, его формируют власти, — просил Петр Яковлевич. — Вашим именем, которое не запачкано компромиссом с властью и имеет большой авторитет среди верующих как внутри страны, так и заграницей, власти хотят прикрыть своих сотрудников в правлении Союза, которые все дело предадут. А потом и Вас власти уберут, арестуют. Такой Союз баптистов, сформированный ГПУ, никому не нужен!»

В тот день после чаепития мы вернулись на квартиру Мозговой, где вечером должна была состояться вторая встреча с Одинцовым. Но как только мы зашли в дом, кто-то постучался в дверь и попросил Петра Яковлевича выйти на минутку. Он вышел на улицу, и больше мы его не видели. Нам было непонятно, что произошло: мы вышли на улицу, посмотрели кругом, но Петра Яковлевича нигде не было. Позже пришел Николай Васильевич. Он сразу же понял, почему Петр Яковлевич не вернулся и где он находится. Когда на следующий вечер я пришла в собрание, все уже знали, что Петр Яковлевич арестован. Я держалась, не плакала. А когда вернулась домой, то сильно плакала: мне так было горько! Но никто, кроме Бога, не видел моих слез.

На следующий день я поехала в Бутырскую тюрьму узнать, у них ли содержится Петр Яковлевич. Там нужно было часами стоять в очереди к маленькому окошечку, чтобы подать заявление на имя начальника тюрьмы.

 

- 52 -

И только через две недели мне ответили, что Петр Яковлевич действительно арестован и находится в этой тюрьме.

В Бутырскую тюрьму нужно было долго ехать на трамвае, вагоны были переполнены, не отапливались и были очень холодные. Трамваев было мало, и приходилось по часу ждать на остановках. В январе 1931 года в Москве стояли большие морозы. Хозяйка квартиры, где я остановилась, дала мне свои старые валенки. Я солому в валенки запихивала, потому что там дырки были.

Подробности его ареста я узнала только через три года, когда он освободился. Человек, который пришел на квартиру Мозговых и вызвал Петра Яковлевича на улицу, сказал ему:

— Здесь стоит машина, нам надо проехать и побеседовать.

— Разрешите мне сказать об этом жене! — сразу же воскликнул Петр Яковлевич.

— Позже, не сейчас, — ответил этот человек и, взяв его под локоть, буквально втолкнул в машину.

Привезли Петра Яковлевича на Лубянку, в ГПУ. Разговор там был коротким, московский следователь спросил:

— Как вы смотрите на вопрос переизбрания нового состава правления Союза баптистов? Ваше отношение к Одинцову, Б. и другим? (Следователь назвал еще некоторые фамилии.)

Петр Яковлевич ответил.

— Почему вы вмешиваетесь в жизнь церкви? Одинцов — очень уважаемый служитель Союза баптистов, а вы, органы ГПУ, его травите! Кандидатуры новых членов правления Союза баптистов назначены вами: но на каком основании органы ГПУ назначают свои кандидатуры?

Он прямо так и сказал, и тогда следователь, по словам Петра Яковлевича, нажал ногой кнопку (потому что руки он не протянул), и тут же вошли два конвоира. Следователь сказал им кратко: «Увести!», и Петра Яковлевича увезли в Бутырскую тюрьму.

В то время передачи с продуктами еще не ограничивали, и я каждую неделю возила ему передачи в тюрьму. Петр Яковлевич сидел в большой камере, где находилось около 50 заключенных, арестованных в Москве и других городах. В камере было очень шумно. Он со многими беседовал о Боге. Это было его первым знакомством с другой Россией — тюремной. Под следствием Петр Яковлевич был чуть больше месяца. 16 февраля, на его день рождения, я принесла ему плитку шоколада, колбасу и несколько килограммов сухарей, и так как ему уже объявили приговор: три года дальних лагерей, то нам разрешили свидание.

Суд над Петром Яковлевичем был закрытый. Судили его три человека, так называемая «тройка». Это и не был суд: ему просто зачитали приговор. В Бутырской тюрьме было специальное помещение для свиданий: длинная комната, разделенная на три части двумя рядами густой, крепкой сетки до самого потолка. Пятьдесят человек родственников находились с одной стороны за сеткой, пятьдесят заключенных — с другой, а посредине очень узкий проход — для конвоиров. Сначала нужно было найти своего заключенного. Все кричат что-то друг другу, ничего нельзя услышать (да и за короткие полчаса мало что можно сказать). Петр Яковлевич был похудевший, заросший, давно не бритый. Он успел только передать привет и короткое пожелание церкви. Через две недели я опять пришла просить

 

- 53 -

свидания, но его уже не было в Москве. Я долго стояла в очереди к маленькому окошечку, пока мне не сказали, что его отправили в лагерь на Урал. В Москве мне нечего было больше делать, и я собралась возвращаться в Благовещенск.

В правление Союза баптистов вошли Одинцов. Дацко. Тимошенко. Бондаренко. Колесников и другие. Но Костюков, председатель Всеукраинского союза баптистов, и Ананьин, председатель[1] Сибирского союза баптистов, а также некоторые другие видные братья-служители были арестованы и не допущены властью на это совещание. Несколько раз до моего отъезда из Москвы Одинцов заезжал на квартиру к Мозговым, расспрашивал о Петре Яковлевиче и говорил: «Работать стало очень трудно! Что предсказывал Петр Яковлевич, то и сбывается. Скоро и меня уберут, арестуют!»

В июньском номере журнала «Сеятель Истины» за 1932 год, издаваемом Русско-украинским союзом баптистов Америки, помещена заметка об аресте 20 участников Пленума Союза баптистов в Москве: «В начале 1931 года по желанию ГПУ был собран Пленум расширенный, на котором был опять организован Союз баптистов. Союз этот, конечно, остался только на бумаге, деятельности никакой он не может проявить. После Пленума человек 20 арестовали и выслали в концлагеря. В том числе арестовали и выслали в концлагерь Винса Петра Яковлевича.»

В августе 1995 года, знакомясь в архиве Федеральной службы безопасности с материалами судебного дела отца, я обнаружил на первой странице ордер на его арест:

Объединенное Государственное Политическое Управление

Ордер № 7707 Декабрь 27, 1930 г.

Выдан сотруднику Оперативного отдела ОГПУ Сабо Производство — Арест: Винс Петр Яковлевич По адресу: Комендатура ОГПУ

Примечание: Все должностные лица и граждане обязаны оказывать лицу, на имя которого выписан ордер, полное содействие для успешного выполнения задания.


(Печать)