ВСТРЕЧА С ГРАБИТЕЛЕМ

Прежде чем выехать в Казань за товарами, я решил познакомиться с местным привокзальным рынком. И каково же было мое удивление, когда при самом входе на базарную площадь увидел я своего грабителя — дядю Колю. Он стоял ко мне боком и не видел моего приближения. При этом в одной руке он держал мой, уже пустой, вещевой мешок, а в другой — бидон из-под масла.

Мое неожиданное появление вызвало в нем полную растерянность. Но вскоре он опомнился и начал мне доказывать, что не он обокрал меня. А что касается моих вещей, которые он собирался продать, то попали они к нему якобы совершенно случайно, и он отдал их мне. Но я не успокоился на этом. Ухватив его за пиджак, я на весь базар стал требовать от него хоть частичного возврата украденного. Тогда он резким движением отбросил меня в сторону, а сам исчез в толпе. Мне ничего не оставалось делать, как уйти с базара и поехать в город Казань.

Там я закупил товар, пользующийся повышенным спросом, и в тот же день выехал до Шумерля на товарном поезде. Ехал на третьей от паровоза платформе, на которой по бортам ютились еще несколько пассажиров. Был полдень. Сильно пекло солнце. Но жара не ощущалась, она как бы растворялась в потоке воздуха, созданном ходом поезда. Кругом были тишина и спокойствие.

На одном из перегонов, где поезд сбавлял скорость из-за подъема, на ходу сел парень и направился прямо ко мне. Ничего не говоря, он вынул из кармана нож и приставил его к моей груди, требуя подняться с вещевого мешка, на котором я сидел. Недолго думая, с необычной ловкостью, я вынул из-под брючины кухонный нож, который всегда там

хранил, и — к нему. Такого он никак не ожидал, потоптался на месте, а затем побежал к краю платформы и на ходу спрыгнул с нее.

Когда все это происходило, сидящие на платформе люди делали вид, что ничего не видят. Но вот непрошеного гостя не стало, и все заметно оживились. Пришли в движение и старые, и малые, когда опасность миновала. Но всего лишь на миг, для того чтобы расслабиться, а затем снова разбрелись по своим местам, как будто ничего и не было. До поры, до времени. Но только меня это время уже поджидало.

Не успел паровоз преодолеть до конца крутой подъем, а я — опомниться от случившегося, как на мне загорелась рубашка от выброшенной из паровозной топки гари. Только я заметил это не сразу, думал, необычное тепло на груди — от палящего солнца. Но стоило только мне прижать развевающуюся рубашку к телу, как я сильно обжегся и невольно вскрикнул. Подошедшие на крик люди помогли снять горящую рубашку и погасить пламя. Вот только боль, полученная от ожогов, не затихала.

Поэтому по прибытии поезда на станцию Шумерля, я прежде всего обратился за помощью в медпункт, а уж потом пошел по большаку в отдаленную деревню, где каждый день был базар. Неподалеку от деревни я увидел небольшой пруд и решил в нем искупаться и постирать белье,

потому что за время своего скитания я совсем обовшивел. Пока сушил одежду, стало смеркаться, и я поспешил к базару в надежде найти уголок для ночлега. Но напрасно — базар оказался открытой площадкой, обнесенной забором. Тогда я направился к ближайшему дому и там на крылечке хотел побыть до утра.

Но не успел я зайти на крыльцо, как вышла хозяйка и стала приглашать меня в дом. Я попытался объяснить, что нет у меня денег платить за ночлег, но она и слушать не хотела. Почти силком ввела меня в дом и посадила за стол, за которым сидели ее трое малолетних детей и ели блины. Ничего не говоря, она стала угощать меня блинами. Я и тут начал отказываться. Но противостоять ее необычной настойчивости я не смог и съел два блина.

Затем я вышел из-за стола и сел на скамейку, стоявшую у входа. Там я никому не мешал и оттуда мог легко рассмотреть дом, куда попал. Вид был неприглядный. Все говорило о том, что в доме нет хозяина. А хозяйка, высокая, худая женщина с искривленным и суровым лицом, выглядела до предела уставшей. С детьми она была очень резка. Жила она, по всей видимости, за счет квартирантов, поскольку одна половина комнаты была занята койками, а другая, большая часть, совсем пустая. Вот там, на полу у печки, и отвела она мне место.

А утром, как только рассвело, схватил я свой мешок и на выход. Но там уже стояла хозяйка. Перекрыв выход, она заявила, что выпустит меня только после того, как я ей дам кусок хозяйственного мыла. Пойти на это я, конечно, не мог, ведь мыло было моим основным источником дохода и надеждой на скорейшее возвращение домой. К тому же ночевка стоила пятьдесят рублей, а мыло — четыреста.

И как я ни пытался ей доказать, что не было такого уговора, она и слушать не хотела. Больше того, в следующую минуту она сказала, что, если я этого не сделаю, она меня убьет. От услышанного или по другой причине заплакала девочка лет семи. Забыв обо мне, хозяйка направилась к ней. В это время я и выскочил пулей из дома и сразу направился на базар.

Торговля шла уже полным ходом. Но мне вначале пришлось походить по базару и познакомиться с ценами на интересующие меня товары. А сама торговля длилась всего несколько минут. После этого я в спешном порядке покинул базар и направился на станцию.

Там в вокзальном помещении, пока я ждал поезда, ко мне подошел парнишка моего возраста и пригласил меня для переговоров пойти с ним в отдельную комнату при зале ожидания, где было двое его друзей. Бояться мне было нечего, поскольку веще-

вой мешок был пуст, а деньги спрятаны, и я пошел. Не успел я сесть, как посыпались вопросы. В основном их интересовало, почему я один и не смогу ли я войти в их компанию.

И вот тут мне пришлось здорово пофантазировать — выдумать рассказ о том, как на одной из станций за нами гнались и как мы разбегались кто куда. Тогда один из тройки вынимает из кармана финку и начинает ей передо мной жонглировать, говоря, что только что ее нашел. Вот тут я привстал, сделал шаг в его сторону и сказал: «Убери», а сам не спеша вышел из комнаты и пошел на платформу.

Выехал я тогда со станции в сторону Казани на скором поезде. Но доехать удалось только до узловой станции Канаш. А дальше предстояло добираться до места пригородным поездом. День выдался пасмурным, временами моросил дождь, и я решил до подачи поезда побыть в вокзальном помещении.