- 207 -

Они обучали детей в далеких северных селениях

 

Некоторые декабристки имели педагогическое образование. Оказавшись на Севере, они работали в школах, библиотеках и других учреждениях, связанных с обучением и воспитанием детей.

Зинаида Кузьминична Штединг приехала на Воркуту в 1936 г. по особому разрешению начальника Ухтпечлага (Воркута в те годы входила в состав этого лагеря). Её муж, Александр Эрнестович Штединг, обрусевший немец, в 1924 г. окончил Днепропетровский горный институт и до ареста работал на шахтах Донбасса, Кузбасса и Урала. В 1933 г. он был арестован, а в 1934 г. коллегией ОГПУ по ст. 58-2,6,7,11 УК РСФСР приговорен к расстрелу, замененному на 10 лет ИТЛ, и этапирован на Воркуту, где вскоре был назначен начальником проектной группы. Эта группа была создана в 1934 г. в поселке Воркута-Вом. Она состояла из 10 заключенных. Группа должна была разрабатывать проектную документацию для первых строившихся шахт с учетом данных по конфигурации шахтных полей, мощностей пластов, глубине их залегания и т.д. Через год группа преобразовалась в проектное бюро и была переведена на Рудник, непосредственно к месту строительства первых шахт.

Непосвященному читателю все здесь написанное может показаться странным. Как мог Штединг попасть на ответственную работу по проектированию шахт, если он - «враг народа», осужденный к расстрелу, замененному на 10 лет ИТЛ? Это выглядит абсурдно, но, увы, такой абсурд творился в нашей родной стране не один десяток лет. Все знали, что дела сфабрикованы, что политузники страдают безвинно (кто говорит, что он ничего не знал, тот не хотел этого знать), что на Север пригнали этапы высококвалифицированных специалистов и только им можно было поручить ответственную работу. Не на уголовников же опираться в таком важном деле, как освоение Севера! Вот почему, несмотря на статус заключенного, Штединг пользовался большим уважением у лагерного начальства, в том числе у начальника Ухтпечлага Я.М.Мороза.

Приказом по Ухтпечлагу № 295 от 28 ноября 1935 г., подписанным Я.М.Морозом, Штединга назначили по совместительству инспектором по качеству. В это же время он был включен в комиссию по определению места для строительства будущего города Воркута. По приказу от 13 января 1936 г. того же Мороза ему было разре-

 

- 208 -

шено проживание с женой. Привожу содержание этого приказа, который, как и другие сведения о Штединге, я нашла в архиве Воркутинского межрайонного краеведческого музея: «Премировать часами начальника Проектного бюро Штединга и разрешить ему совместное проживание с женой и принять ее на работу». Обратите внимание на то, что Штединг был «премирован часами». Зэки не имели право носить часы. Перед тем, как был издан этот приказ, А.Э.Штединг был переведен на положение колонизованного.

Получив разрешение на приезд жены, Александр Эрнестович послал ей вызов, и Зинаида Кузьминична с маленьким сыном Сережей отправилась в дальний путь в Заполярье: сначала в Архангельск, оттуда Белым и Баренцевым морями до Нарьян-Мара, по Печоре и Усе до Воркуты-Вом. Последний путь вверх по Усе был особенно тяжел. Пришлось плыть на плоскодонке, которую тянули лошади. В Воркуте-Вом жену встретил Штединг и далее по узкоколейке они ехали вместе.

Зинаиде Кузьминичне с юных лет было присуще чувство самопожертвования. В Первую мировую войну в семнадцатилетнем возрасте, вопреки воле родителей, она отправилась на фронт сестрой милосердия. Самоотверженно вытаскивала под огнем раненых и одному тяжелораненому солдату при операции отдала большой кусок своей кожи. Огромный шрам на предплечье остался у нее на всю жизнь.

На Воркуте Зинаида Кузьминична прожила недолго. Маленькие дети тяжело переносят суровый климат Заполярья - сильные морозы, полярную ночь, низкое содержание кислорода в воздухе, магнитные бури и пр. Быт был неустроен, свежие овощи и фрукты отсутствовали. Сын тяжело заболел, пришлось вновь разлучаться с мужем и уезжать на юг. То, что дальше произошло с Александром Эрнестовичем Штедингом, является свидетельством крайне неустойчивого положения любого заключенного. Несмотря на то, что он был переведен на положение колонизованного и ему разрешили вызвать семью, в 1938 г. при новом ужесточении режима его отстранили от руководства проектной работой, а с начала войны, поскольку по документам он был немцем, отправили на общие работы. Затем возникла необходимость опять восстановить его на инженерной должности. В 1946 г. Штединга освободили и назначили начальником Горного отдела Горноэксплуатационного управления комбината «Воркутауголь». В 1948-1950 гг. он работал начальником Техниче-

 

- 209 -

ского отдела того же управления, а с 1950 г. перешел на научную работу в ЦНИБ.

Зинаида Кузьминична возвратилась на Воркуту в 1946 г., на сей раз надолго. Она работала в школе преподавателем немецкого языка. Многие воркутинские школьники помнят ее как прекрасного педагога.

В 1959 г. Штединга реабилитировали и семья переехала в Донецк - в родные места Александра Эрнестовича, где его отец и дед посвятили свои жизни созданию горнорудной промышленности. В 1960 г. Александр Эрнестович защитил кандидатскую диссертацию, а в 1970 г. - докторскую. До своей кончины в 1983 г. он вел научную работу в Донецком угольном институте.

Несколько слов о сыне Штедингов. Из-за ареста отца, поездок в Заполярье, военных мытарств и болезней Сергей с опозданием окончил среднюю школу - только в 20 лет. Он поступил в МЭИ (Московский энергетический институт), который окончил в 1955 г., и после недолгой работы в Москве отправился на Воркуту. Первые 10 лет место его работы - Печорский филиал ВУГИ и ПечорНИИпроект. В 1965 г. он перешел в Воркутинский филиал ЛГИ, где заведовал кафедрой (1977-1985 гг.) и был деканом факультета (1980-1985 гг.).

В 1972 г. Сергей Александрович защитил кандидатскую диссертацию, в которой обобщил свои исследования по проблеме регулирования привода угольного комбайна. Сын декабристки и заключенного «буржуазного спеца» воспитал не одно поколение квалифицированных горных инженеров. Тот факт, что дети бывших заключенных, завершив учебу в вузе, возвращались на Воркуту, заслуживает внимания. Воркута становилась для них родной, несмотря на все связанные с ней бедствия.

После смерти Александра Эрнестовича Зинаида Кузьминична переехала к сыну. Туда, в Заполярье, она попала в третий раз в своей жизни, но уже не в роли декабристки, а по доброй воле. Здесь она провела свои последние годы. Скончалась Зинаида Кузьминична в возрасте 88 лет.

Сведения о семье Штедингов получены от Сергея Александровича Штединга. От него я также узнала, что в Воркутинском филиале Ленинградского горного института работает его сын - представитель четвертого поколения горняков в семье Штедингов.

 

Наталья Сергеевна Измайлова, дочь академика С.Ф.Плато-

 

- 210 -

нова, - одна из первых ухтинских декабристок. В Ухтпечлаг ее привело очень громкое дело, известное как «Дело Академии наук» (сокращенно «Дело АН») или «Дело четырех академиков» (1929-1931 гг.). Четырьмя академиками были крупнейшие историки: Н.П.Лихачев, С.Ф.Платонов, М.М.Богословский, Е.В.Тарле. За каждым из этих имен стояли академические и учебные учреждения, созданные ими научные школы, сотни научных сотрудников, музеи и библиотеки. После ареста академиков все это подверглось разгрому.

Академик Николай Павлович Лихачев был не только всемирно известным историком, но и палеографом, искусствоведом и коллекционером. Его коллекция икон вошла в иконную палату Русского музея. Он собирал памятники письменности на любом материале. Отец Натальи Сергеевны Измайловой, академик Сергей Федорович Платонов, до ареста занимал много ответственных постов: он был директором библиотеки Академии наук, директором Пушкинского дома, председателем Археографической комиссии, академиком-секретарем Отделения гуманитарных наук АН СССР. После его ареста репрессии обрушились на все эти учреждения. По «Делу АН» было арестовано около 200 человек, в том числе и муж Натальи Сергеевны, старший ученый-хранитель Пушкинского дома Н.В.Измайлов. Его арестовали в ноябре 1929 г., ему тогда исполнилось 36 лет, а их дочери 5 лет.

Следователями было сфабриковано дело, напоминавшее фантастический роман. Будто бы монархисты создали «Всенародный союз борьбы за возвращение свободной России», цель которого - восстановление монархии во главе с великим князем Андреем Владимировичем. Главная роль в этом монархическом заговоре предназначалась Сергею Федоровичу Платонову, который, якобы, собрал монархистов из разных академических учреждений и старался привлечь к заговору молодежь, к числу которой принадлежал и его зять Н.В.Измайлов. Он, якобы, состоял членом военной секции «Всенародного союза борьбы за возвращение свободной России». Во время следствия Измайлова принуждали давать показания на своего тестя и других подследственных.

В 1931 г. следствие по «Делу АН» завершилось, несколько человек расстреляли, некоторым расстрел заменили на 10 лет заключения, большинство получили сроки от 3 до 8 лет. Н.В.Измайлова отправили в Ухтпечлаг, где он перешел на поселение. Наталья Сергеевна последовала вслед за мужем «на Печору». Там они ра-

 

- 211 -

ботали школьными учителями. Академик С.Ф.Платонов и его две дочери, Нина Сергеевна и Мария Сергеевна, были отправлены в ссылку в Самару. В январе 1933 г. Наталья Сергеевна получила скорбную весть: в ссылке скончался ее отец Сергей Федорович Платонов. Так была разгромлена семья академика Платонова. И не только семья. С «Делом АН» связан разгром научной интеллигенции гуманитарного профиля, уничтожение духовной инфраструктуры отечественной науки, полное уничтожение научных школ, которые возглавляли «лидеры дореволюционной науки». Академик Н.П.Лихачев, отбыв ссылку в Астрахани, умер в 1936 г. Академик Богословский скончался в апреле 1929 г. еще до того, как началось следствие. Из четырех академиков в науку вернулся один лишь Тарле. Историк науки Ф.Ф.Перченок подвел итог: «Дело АН» обозначило высшую фазу «великого перелома в Академии наук СССР и вообще в советской науке»*.

 

Антонина Михайловна Полевая также была связана с «Делом АН», вернее не она, а ее муж, известный геолог П.И.Полевой. Может возникнуть вопрос, какое отношение к этому делу мог иметь геолог, если по делу проходили гуманитарии - историки, краеведы, музейные и библиотечные работники? По сценарию следователя «Всенародный союз борьбы за возвращение свободной России» имел разветвленную шпионскую сеть. В «секретной службе», якобы, состояли и геологи, среди которых основную роль играл П.И.Полевой. Вот каким образом оказался геолог Полевой задействован в «Деле АН» вместе с гуманитариями.

Петр Игнатьевич Полевой - выпускник Петербургского горного института, крупнейший специалист по угольной геологии, известный исследователь Сахалина, Камчатки, Средней Азии, Маньчжурии и Севера. За монографию «Анадырский край» он в 1911 г. получил от Географического общества медаль им. Н.М.Пржевальского. В 1917 г. вышла его книга «Знание Сахалина». В 1920-1928 гг. Полевой был исполнительным директором ГЕОЛКОМа на Дальнем Востоке. В 1926 г. он принимал участие в работе Третьего Тихоокеанского конгресса в Токио вместе с известными учеными Л.С.Бергом и В.А.Комаровым.

 


* Перченок Ф.Ф. «Дело Академии наук» и «великий перелом» в советской науке // Трагические судьбы: репрессированные ученые Академики наук СССР. М.: Наука, 1995. С.201-235.

- 212 -

Он выступал с докладом по вопросам геологии Дальнего Востока. В 1930 г. Полевой был арестован по «Делу Академии наук» и этапирован в Ухтпечлаг, где руководил геологоразведочными работами будучи старшим геологом Усинского отделения Ухтпечлага.

В ноябре 1935 г. против него было начато новое дело: его обвинили в занижении запасов угля Печорского угольного бассейна, объявили главой вредительской организации внутри Ухтпечлага.

Антонине Михайловне не были известны все трагические обстоятельства, обрушившиеся на ее мужа. Она надеялась, что он освободится, что они встретятся после долгой тяжелой разлуки и, может быть, она будет жить рядом с ним до тех пор, покуда ему не разрешат покинуть Север. Разрешения на приезд к мужу у нее не было. Антонина Михайловна добиралась до Ухты не северным путем (через Архангельск, северные моря и реки), а южным. Этот путь шел из Котласа, где находился многолюдный пересыльный лагерь (знаменитая котласская пересылка). Речным транспортом по Северной Двине и Вычегде она добралась до Усть-Выми, а далее пешим ходом по глухой тайге 286 км до Чибью. Декабристки обычно пристраивались к этапу и передвигались в его хвосте.

Так добиралась до своего мужа не одна Антонина Михайловна Полевая, а многие-многие декабристки. Поэтому опишем этот путь через тайгу более подробно, следуя Льву Смоленцеву*. Этап, в хвосте которого она шла, состоял из политзаключенных (к уголовникам, естественно, женщина не отважилась бы пристроиться). Основные составляющие этапа: военкомы, старые большевики (старболы) и служители культа (служкули), старшим по сану в том этапе был епископ Ростовский и Новочеркасский Стефан Чернов. Обессиленных заключенных, которые отставали, вохра пристреливала. Дорога была усеяна трупами. Антонина Михайловна тоже отставала, иногда падала. Потом заставляла себя подняться и догоняла этап. Помогали доносившиеся издалека песни заключенных. Военкомы пели строевые песни:

По долинам и по взгорьям

Шла дивизия вперед...

«Старболы» вспоминали песни своей молодости, когда они си-

 


* Смоленцев Л.Н. Голгофа России. Сыктывкар, 1995.

- 213 -

дели в царских тюрьмах:

На этапном дворе слышен звон кандалов –

Это партия в путь собирается...

Антонина Михайловна шла за ними как в кошмарном бреду. Спать приходилось, сидя у костра. Она добралась в конце концов до Ухта. Но мужа своего не застала... Он погиб в тюрьме в феврале 1938 г. Подробности его гибели достоверно неизвестны. В то время шли массовые кашкетинские расстрелы. По одной версии, его расстреляли, по другой - сожгли заживо вместе с другими заключенными в одном из бараков на Ухтарке.

 

Раиса Абрамовна Македонова преподавала русский язык в школе. Рассказывая о ней, мы продолжим тему «Декабристки-педагоги». Она приехала на Воркуту во время войны. Путь на Воркуту всегда был трудным и изнурительным. Во время войны он стал опасным из-за бомбежек, которые стали причиной многочисленных трагедий. Такая трагедия произошла в семье Македоновых.

Адриан Владимирович Македонов был арестован в 1937 г. после окончания аспирантуры за «связь» с троцкистом Л.Л.Авербахом - племянником Троцкого, осужден на 8 лет ИТЛ и этапирован на Воркуту. Здесь он, литератор по профессии, приобщился к геологии под руководством Кригера-Войновского. Он заочно окончил геологический факультет Саратовского университета, защитил кандидатскую диссертацию, затем - докторскую. Он стал одним из ведущих геологов в стране. В угольную геологию прочно вошел разработанный Македоновым новый метод литологических исследований - так называемый конкреционный анализ и методика для составления палеозоологических и литолого-палеографических карт на примере Печорского угольного бассейна.

Одновременно Македонов выступает и как ученый-исследователь в области советской литературы. Он пишет книги о творчестве А.Твардовского, О.Мандельштама, Н.Заболотского, В.Шефнера, поэтов «смоленской школы» и более сотни статей по различным вопросам литературы. Все это произошло после его освобождения.

А.В.Македонов был удивительным человеком, отзывчивым, доброжелательным, верным своим друзьям, очень эрудированным. Старым воркутянам хорошо известна история его дружбы с А.Твар-

 

- 214 -

довским. Когда Твардовский 15-летним юношей появился в Смоленске со своими стихами, Македонов сразу разглядел в нем большого поэта и постоянно ограждал его от нападок за «кулацкое происхождение», попыток обвинить его в антисоветских настроениях. Македонов терпеливо вводил своего младшего друга в прекрасный мир русской поэзии. Твардовский позже вспоминал: «Как поэт во многом обязан ему (Македонову - авт.) своим творческим развитием».

А когда Адриана Владимировича постигла беда, Твардовский, в это время уже известный поэт и общественный деятель, добивался пересмотра дела Македонова. И это в годы жесточайших репрессий! Однако помешала война, его дело не было пересмотрено.

Все долгие воркутинские годы Раиса Абрамовна провела рядом со своим мужем. Македонов очень гордился поступком своей жены, не побоявшейся стать декабристкой. Но... постоянным укором была их больная дочь Элла. В пути жена и дочь Македонова попали под бомбежку, дочь сильно контузило, что послужило причиной ее тяжелого психического заболевания. Вылечить ее не удалось. За «декабризм» приходилось платить иногда и такую ужасную цену!

 

Эрнестина Давидовна Шапиро оказалась за Полярным кругом, пройдя сложный жизненный путь «Берлин-Москва-Башкирия-Воркута». Начнем с Берлина. Туда она приехала в начале 1920-х из Кишинева для учебы на рентгенолога. Тогда она была Эрнестиной Гольденбланк. Здесь и произошло ее знакомство с Паулем Шапиро, который стал ее мужем и из-за которого через много-много лет судьба забросит ее в Большеземельскую тундру. Но тогда, в Берлине, жизнь виделась в розовом свете.

Павел Вениаминович Шапиро происходил из зажиточной еврейской семьи, его отец был купцом 1-й гильдии. Павел увлекся революцией, в 17 лет вступил добровольцем в Красную армию и участвовал в гражданской войне. В 1920 г. был ранен в боях с белополяками. Семья Шапиро в это время жила в Риге, а затем эмигрировала в Германию, куда приехал раненый Павел. В Берлине он поступил в Высшую техническую школу на механическое отделение. После ее окончания работал в советском торгпредстве, вступил в компартию Германии. В 1929 г. Шапиро вместе с женой и маленькой дочерью Майей приехал в Советский Союз. Его направили на военный завод под Москвой. В 1935 г. произошла катастрофа: Павла Вениаминовича арестовали. Особым совещанием по подозре-

 

- 215 -

нию в шпионаже он был осужден на 5 лет лагерей и этапирован на Воркуту. Жену и детей отправили в ссылку в Башкирию. Эрнестина Давидовна с двумя детьми (дочери Майе было 10 лет, сыну Гарри 5 лет) оказывается в деревне Давлеканово без родственников, без знакомых, с клеймом жены «врага народа». Здесь ей пришлось работать возчиком и, чтобы спасти детей от голода, вскапывать жителям деревни огороды.

В 1943 г. Павел Вениаминович добился у начальника Воркутлага Мальцева разрешения на переезд его семьи из Башкирии в Заполярье, куда въезд был только по пропускам. Супруги Шапиро пробыли на Воркуте до 1958 г. - до реабилитации Павла Вениаминовича.

Эрнестина Давидовна все воркутинские годы занималась воспитанием подрастающего поколения, заведуя Домом пионеров и школьников.

Появление Дома пионеров и школьников в промышленном заполярном городе было встречено воркутянами с большим восторгом. Если для взрослых жителей очагом культуры стал Воркутинский музыкально-драматическим театр, то для детей не меньшее значение имел Дом пионеров. Здесь было организовано множество кружков, здесь была библиотека и спортивный зал, здесь можно было посмотреть кино и театральные представления.

Эрнестина Давидовна с энтузиазмом отдавалась своей работе, стараясь привлекать к руководству кружками заключенных инженеров, ученых и артистов. Рисунку и живописи обучал заключенный художник П.Э.Бендель, танцевальным кружком руководила заключенная балерина Н.В.Попова, музыкальным - заключенный дирижер В.В.Микошо и т.п., и т.д. Такова была специфика Воркуты. Других культуртрегеров не было, только зэки.

Эрнестина Давидовна без всяких преувеличений была удивительным человеком, очень тактичным, доброжелательным, всегда готовым прийти на помощь. Она любила людей и, куда бы не забрасывала судьба, она становилась центром притяжения, к ней стремились, в лучах ее доброты согревались. На Воркуте (а в период «позднего реабилитанса» - в Москве) семья Шапиро являлась центром, где собиралась интеллигенция «из бывших». Вообще, такие интеллектуальные центры заслуживают специального рассмотрения. Существовал своего рода «культурный феномен Воркуты». Представить только: район Крайнего Севера, длинная полярная ночь, 100 дней в году бушует пурга, дефицит кислорода, дефицит свободы, вокруг зоны,

 

- 216 -

под землей работают каторжане и ... изобилие необыкновенных личностей, концентрация талантов и интеллекта, бьющая ключом информация о богатейших жизненных впечатлениях, информация, которая на «Большой земле» станет известна через несколько десятилетий или же никогда.

Когда многие воркутяне после реабилитации перебрались в Москву, то именно семья Шапиро благодаря удивительным человеческим качествам Эрнестины Давидовны стала центром «воркутинского землячества». Здесь собирались старые воркутяне в течение четверти века - до кончины Эрнестины Давидовны. Какие это были теплые интересные встречи! Как и на Воркуте, в доме Шапиро собирались не ради обильного застолья, а ради увлекательных бесед, рассказов и стихов. Сам хозяин дома, Павел Вениаминович, великолепно знал поэзию и обладал даром чтеца. Ему удавалось блестяще читать таких разных поэтов, как Блок, Цветаева, Пастернак, Ахматова, Гумилев и Маяковский. В семье Шапиро немецким языком владели также свободно, как и русским. Немецкие поэты звучали, конечно, на языке оригинала. Автору этих строк выпало большое счастье в течение почти что 25 лет быть участницей собраний «воркутинского братства» у Шапиро. Я вспоминаю эти годы как светлое, радостное и очень интересное время моей жизни.

Несколько слов о детях Эрнестины Давидовны и Павла Вениаминовича. Им пришлось перенести массу трудностей и унижений, как и всем детям «врагов народа». Дочь Майя Павловна окончила полиграфический институт, работала в разных издательствах редактором, последние годы живет в Германии. Их сын Гарри Павлович окончил Московский институт стали и сплавов, стал видным специалистом в области металлургии, по его проектам и под его руководством строились металлургические комбинаты в Индии и Венгрии. Сейчас живет в Германии. Имя Павла Вениаминовича Шапиро внесено в книгу Памяти немецких коммунистов, репрессированных в СССР. Книга называется «В тенетах НКВД». В ней есть упоминание о коммунисте Пауле Шапиро. А о декабристке Эрнестине Шапиро осталась светлая память в сердцах всех, кто ее знал.

Когда уходят из жизни такие замечательные люди, возникает чувство пустоты и тоски, я очень грущу, что рядом нет светлой и доброй Эрнестины Давидовны, мудрого и всезнающего Павла Вениаминовича. «И все они умерли, умерли...» Иногда к нам в гости приходит их внук Саша Плоткин (сын Майи Павловны). Для нас с Инночкой

 

- 217 -

это большой праздник. С Сашей Плоткиным мы в дружбе давно. Когда он в 1970-е годы защищал кандидатскую диссертацию (это было при жизни бабушки и дедушки), я с ним вела жаркие споры о различных возможностях применения математико-статистических методов в различных областях. Он применял эти методы в психологии, я - в химии. Старшие Шапиро слушали наши дискуссии с большим вниманием. Они всегда очень гордились своим внуком. Дедушка и бабушка не застали уже те годы, когда их любимый внук преподавал в одном из университетов Израиля и когда он стал делать смелые шаги на литературном поприще. В 1995 г. в Израиле вышла в свет его книга «Рождение империи. Пьесы и рассказы». В 2002 г. в Москве издана его вторая книга «Фокус-группа». Пьесы и рассказы Александра Плоткина печатаются также в США.

 

Наталья Николаевна Флуг дает нам возможность обозначить еще одну тему: до этого мы писали о декабристках-женах, теперь расскажем о декабристке-матери. В Воркутлаге отбывал срок наказания ее сын, студент МВТУ Костя Флуг. Его арестовали в 1932 г., осудили на 10 лет ИТЛ, послали на строительство узкоколейки, которая предназначалась для соединения Рудника с пристанью Воркута-Вом на реке Усе (в том месте, где река Воркута впадает в Усу). Он укладывал рельсы на вечную мерзлоту. Смириться со своим положением раба он не смог и решился на побег, хотя понимал обреченность этого отчаянного шага - из Воркуты, расположенной в равнинной тундре среди непроходимых болот, побег был практически невозможен. Его поймали, против него начали новое судебное дело и увеличили срок на три года.

Заведующему углехимической лабораторией И.К.Траубенбергу удалось устроить Костю лаборантом в свою крохотную лабораторию, спасти его от общих работ. Затем Костя стал работать у геологов. К нему приехала мама, Наталья Николаевна Флуг, педагог. До революции она окончила Высшие женские курсы (Бестужевские). Начальник Воркутлага М.М.Мальцев разрешил ей остаться в Заполярье и поручил организацию горного техникума. Десятилетие промышленного освоения Печорского угольного бассейна было решено ознаменовать открытием первого в Заполярье учебного среднетехнического заведения. Профессионалы-педагоги были очень нужны. Техникум открылся в 1944 г. Местная газета «Заполярная кочегарка» писала: «2 октября начались занятия в Воркутинском гор-

 

- 218 -

ном техникуме. В техникум принято 90 человек, но на занятиях присутствовали 60 человек. Остальные учащиеся, проходившие испытания в Сыктывкаре, еще не приехали. Учебный год начался. Наш заполярный техникум вступил в строй среднетехнических учебных заведений Союза и в скором времени будет обеспечивать комбинат кадрами технически грамотных работников». Первым директором техникума был Н.И.Юриков, а его заместителем - декабристка Н.Н.Флуг. На ее плечи выпал самый тяжелый груз организатора-первопроходца.

В Геологическом музее объединения «Полярноуралгеология» (Воркута) хранится рукопись К.В.Флуга «Воркута - черный остров ГУЛАГа» - журнальный вариант романа «Один день Константина Валериановича». Роман задуман Флугом как некая альтернатива повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Рукопись имеет посвящение: «Посвящается матери, Наталии Николаевне Флуг, бестужевке, заместителю директора Воркутинского горного техникума во время Великой Отечественной войны». Так сын отметил подвижничество своей матери.

Многие матери стремились попасть на Воркуту к своим детям, но не всем это удавалось. На примере Н.Н.Флуг мы видели, что ее нахождение на Воркуте рядом с сыном стало возможным после личного разрешения начальника Воркутлага, чему способствовало стечение благоприятных обстоятельств - спешили открыть техникум, вольных специалистов не хватало, а декабристка Н.Н.Флуг оказалась педагогом со стажем, способной к организационной работе.

А теперь перенесемся из Воркуты в Ухту.

 

Констанция Освальдовна Немировская приехала во время войны в поселок Водный промысел (20 км от города Ухты) к своему сыну, который находился в Ухтпечлаге с 1930-х гг., а ко времени ее приезда был колонизованным. Она ехала из Ленинграда вместе со своим мужем, но муж на станции в Ухте скончался... Она мужественно перенесла этот удар, все свои душевные силы отдавая школьникам. Из воспоминаний ее бывшей ученицы Виктории Димитровой:

«Констанция Освальдовна Немировская в годы войны была директором школы на Водном промысле и преподавала нам русский язык и литературу. Но как преподавала! Вро-

 

- 219 -

де и просто рассказывала все на уроках, но было до того интересно ее слушать, что мы забывали обо всем - что идет война, что нам постоянно хочется есть и вообще про все невзгоды. Она была человеком высокой культуры и нам казалась просто необыкновенной.

Тягость военных лет, нервные переживания - а она в школе по вечерам, после уроков, ведет с нами литературный кружок. Я тоже посещала его с интересом, хотя он был организован для старшеклассников, а я в то время доросла до пятого класса. Уж где она доставала книги по мировой классике, не знаю, но в унылых стенах деревянного барака звучали голоса героев романов Вальтера Скотта, Майн Рида, Стивенсона, Виктора Гюго и др. Это мы с ее помощью устраивали коллективные чтения. С каким азартом мы включались в разыгрывания литературных шарад, как задорно смеялись, и она вместе с нами! Она умела привлечь к этому делу мальчишек. А ведь если бы мы знали тогда, через какие испытания прошла эта бедная женщина!.. > До сих пор я благодарю судьбу за то, что довелось мне, дочери репрессированного, проживающей тогда на территории Ухтижемлага, в годы репрессий, отягощенных войной, встретиться с изумительным человеком, чьи добрые семена так крепко осели в моей душе!»

После войны Констанция Освальдовна вместе с сыном и невесткой вернулась в родной Ленинград. Но ей пришлось пережить еще две потери - смерть невестки, а затем и сына. В их преждевременных кончинах с большой вероятностью можно винить такое опасное для здоровья место, как Водный промысел. Ведь там находился завод по добыче радия из подземных вод! Подробнее мы об этом расскажем чуть позже. А пока еще приведем примеры учительниц-декабристок из поселка Водный промысел, воспользовавшись рукописью В.И.Димитровой «Вопреки всему или от пра-пра-прадедов к пра-пра-правнукам» (Киев, 1993).

 

Доминика Васильевна Позднякова приехала на Водный промысел со своими двумя сыновьями к мужу, Григорию Григорьевичу Позднякову, узнику Ухтпечлага, после того, как его вывели на колонизацию. Он работал кассиром в заводоуправлении. А Доминика

 

- 220 -

Васильевна - в пошивочной мастерской и одновременно в течение многих лет вела в школе уроки рукоделия. Из воспоминаний ее бывшей ученицы Виктории Димитровой:

«Сначала мы учились вышивать. Вместе с нами занимался и ее сын Боря, который тоже умел держать иголку в руках и вышивать. Сначала вышивали маленькие салфеточки, применяя и мережки, и ришелье, и гладь, и крестик, а потом она затеяла оставить школе на память подарок, сделанный нашими руками. Это была льняная скатерть, составленная из нескольких квадратов, где мы применили разные виды мережек. Потом стала учить нас основам кройки и шитья. С ее помощью мы с Полей (сестрой Виктории - авт.) сшили себе по сарафану, я сама сшила себе ситцевое платье с настоящими оборочками из материала, который нам вручили как премию за активное участие в балетном кружке. Она не ограничивалась проведением занятий только в школе, мы часто бывали у нее и дома. Ее добрые семена проросли в моей душе и остались на всю жизнь, я до сих пор увлекаюсь всяким рукоделием.

И Доминика Васильевна, и Григорий Григорьевич никуда не выезжали с Водного, умерли там и похоронены на Водненском кладбище. Старший их сын, Борис Григорьевич, до сих пор живет на Водном, проработал всю жизнь на радиевом заводе, а потом его переименовали в завод «Прогресс», выпускавший уже мирную продукцию - стеатитовую. Я с ним встречалась и в 1970, и в 1989 годах. А младший брат его, Дмитрий, живет и работает в Ухте».

Анна Григорьевна Токарева приехала в поселок Водный промысел к своему мужу, инженеру С.И.Головинскому, когда его выпустили из зоны для проживания в Водном. Они оба преподавали в школе, она - историю, он - математику. Из воспоминаний Виктории Димитровой:

«Мы с Анной Григорьевной изучали историю Древнего мира. Мне в школе вообще все предметы нравились, увлекалась я и историей. Да до того, что даже сама смастерила по рисунку модель древнеегипетской водоналивной систе-

 

- 221 -

мы. Между прочим, эта любовь к истории не покинула меня и до сегодняшнего дня. Анна Григорьевна и Сергей Иванович возвратились потом в Ленинград».

 

Ольга Сергеевна Сорокина в школе на Водном вела 3-й и 4-й классы. Она приехала из Одессы к своему брату, инженеру на радиевом заводе, после его освобождения из лагеря, где он сидел по 58-й статье. По словам Виктории Димитровой, она заботилась о малышах как родная мать. В военные голодные годы она (совместно с Констанцией Освальдовной) добилась у заводского начальства, чтобы школьники на большой перемене получали бесплатные завтраки. Им давали белую булочку и горсточку изюма, а потом добавили винегрет. Кто не испытал голод, тот, может быть, не поймет, что эти завтраки потом помнишь всю жизнь. После войны Ольга Сергеевна вернулась в Одессу.

 

Кулевская Зоя (?) приехала в Ухтинский край с тремя детьми из Ленинграда к своему мужу, географу и геологу, Александру Васильевичу Кулевскому. Александр Васильевич Кулевский, подпоручик царской армии, в 1923-1925 гг. учился в Петроградском географическом институте. Арестован в 1928 г., по ст.58-7 УК РСФСР осужден на 10 лет ИТЛ, прибыл в Чибью первым этапом, сформированном в июне 1929 г. на Соловках, а затем пополненном на пересылочном пункте в Кеми. Из Архангельска по Белому и Баренцеву морям они добирались до устья Печоры и шли по северным рекам до Чибью. Во время морского перехода заключенные находились в носовом трюме в тесноте и духоте. В Белом море разыгрался шторм, чудом удалось избежать гибели. Кулевский вел подробный дневник этой «экспедиции»*. На Третьем промысле Кулевский возглавлял геологическую службу. Он был одним из открывателей твердой нефти на Яреге, предложил новый способ термообработки пласта. В1932 г. колонизован, освобожден в 1939 г.

Жена и дети приехали к нему, когда он перешел в статус колонизованного. Поселились на Яреге. А дальше произошло вот что. Очень многие семьи колонизованных подверглись сильному удару со стороны ГУЛАГа, когда в разгар кашкетинских расстрелов наступила массовая деколонизация. Семьи деколонизованных в 24 часа высе-

 


* ГУ РК НА РК. Р-1668. Оп.1. Д.17. Л.86-100.

- 222 -

лялись с мест их проживания, многие деколонизованные попадали в расстрельные списки.

Кулевский был деколонизован в марте 1938 г. До его освобождения оставалось всего лишь 4 месяца! Это воспринималось как плохой знак - он ожидал, что попадет в расстрельные списки. Семье предложили в 24 часа покинуть Ярегу. К счастью, расстрела удалось избежать. Освободился Кулевский в 1939 г. и вместе с семьей поселился на Водном промысле. Свою основную работу Кулевский сочетал с преподаванием ботаники в школе. Виктория Димитрова вспоминает:

«Александр Васильевич - наш преподаватель ботаники в 5-6 классах. Почему он мне так запомнился? Ну, подумаешь, ботаника! Но он преподносил эту ботанику не просто по учебнику. Он хотел, чтобы мы не только верили голым словам учебника, но чтобы убедились на собственном опыте, и для этого давал нам каждому индивидуальное задание на дом. У меня дома прорастали то семена гороха, то овса. И я должна была вести дневник, записывать каждый день, какие происходят изменения.

Александр Васильевич был не только преподаватель, но и хороший краевед, водил нас часто на экскурсии – и в тайгу, и к реке Ухте на то место, где еще сохранились остатки нефтяного промысла Гансберга. Своими увлекательными рассказами об истории этого таежного края он невольно зародил в нас любовь к этим местам.

Как же я горько плакала, когда он вдруг так неожиданно для нас умер в 1943* г., в середине учебного года».

Сын Кулевских Роман погиб во время войны. Дочь Татьяна окончила педагогический институт, преподавала математику. (По воспоминаниям Тамары Львовны Давыдовой, ухтинки второго поколения, она заочно училась в Сыктывкарском педагогическом институте). Татьяна очень рано вышла замуж за бывшего политузника, эстонца Казе, у них родились сын и дочь. После смерти мужа она второй раз вышла замуж тоже за бывшего заключенного, Василия Иосифовича Посудневского (он был родом из Белоруссии). Они купили коопера-

 


* По нашим данным А.В.Кулевский умер в 1944 г.

- 223 -

тивную квартиру в Курске и покинули Север. Из Курска переехали в Сумы. Тамара Львовна Давыдова до настоящего времени поддерживает переписку с Татьяной Александровной Кулевской. Ухтинцы второго поколения остаются верными своей детской и юношеской дружбе и хранят память о гулаговском прошлом.