ПРЕДИСЛОВИЕ
Дневники В. Рубина охватывают период с апреля 1962 по октябрь 1981 года.
В. Рубин вел дневниковые записи всю свою сознательную жизнь. Вначале это были заметки в небольших блокнотах и записных книжках, которые не сохранились. С апреля 1962 года Виталий начал вести записи в толстых, так называемых "общих" тетрадях, которые он нумеровал. Выдержки из этих двадцати девяти тетрадей, которые оказались в моем распоряжении после его гибели, и предлагаются читателю.
Дневники служили Виталию Рубину для различных целей. В первую очередь это были рабочие тетради, в которых он конспектировал книги и статьи, нужные ему для исследовательской работы, делал краткие записи докладов, прослушанных на конференциях и собраниях. Тут же он записывал и свои мысли и соображения, с этим связанные. Виталий набрасывал в дневниках планы своих работ — книг, статей, докладов, лекций, В процессе работы над различными вариантами он всегда стремился к выявлению сути изучаемого, искал и находил наиболее четкое и в то же время экономное выражение для своих идей и концепций. Дневники, таким образом, дают представление о творческом процессе, позволяют проследить ход мысли Виталия и его научных поисков.
В дневниках Виталий описывал также и события повседневной жизни, выражал свои чувства и мысли по поводу этих событий, встреч с друзьями, увиденных спектаклей и фильмов, прочитанных книг. Мы много ездили и в Советском Союзе, но еще больше здесь. В дневниках описаны и сами эти путешествия, и впечат-
леиия Виталия от знакомства с новыми местами, природой, от встреч с новыми людьми. Теперь многое, увиденное его глазами, предстало и передо мной в ином свете.
Охватывая период почти в двадцать лет, дневники Виталия Рубина не только дают представление о его личности, но и отражают достаточно характерный для тех лет путь русско-еврейского интеллигента: от неприятия советского режима и участия в диссидентском движении 60-х годов к поискам своих национальных корней и, в конечном счете, к сионизму и репатриации в Израиль. Но и тут Виталий оставался ученым, так же, как он оставался им в своем неприятии советской действительности. При всей интенсивности эмоционального отвержения деспотии Виталий подвергал объективному анализу и исследованию механизмы ее зарождения, утверждения и функционирования, прежде всего на материале истории Древнего Китая. При этом его научные исследования, как правило, перерастали узкопрофессиональные рамки и приобретали общечеловеческое звучание.
Приняв с энтузиазмом идею алии, он сохранил трезвый аналитический подход к оценке процессов, связанных с национальным движением евреев СССР. Типичность пути, пройденного Виталием, и особость его аналитического и оценочного подхода превращают дневники в документ, представляющий и характеризующий целую эпоху. Они к тому же и уникальный документ, поскольку в Советской России не так уж много людей, по понятным причинам, осмеливаются вести дневник.
Все это вместе взятое и побудило меня подготовить дневники к публикации, хотя Виталий писал их для себя и они не предназначались для печати. В связи с чтением дневников своего отца, А.И. Рубина, Виталий писал (15.7.1973): "Я как бы совершаю духовную контрабанду... я сужу то, что для моего суда не предназначалось, для чего мой суд не полномочен...". Я оказалась в сходной ситуации. И было нелегко принять решение.
Несколько слов о том, каким образом дневники вообще уцелели. Мне кажется, здесь можно привести ставшие знаменитыми слова М. Булгакова (из "Мастера и Маргариты") — "Рукописи не горят". Действительно, то, что дневники Виталия Рубина полностью сохранились, можно считать в известной мере чудом.
Начать с того, что четыре тетради дневников были взяты КГБ во время обыска, проведенного у нас 23 мая 1973 г. Как ни странно, однако, после настойчивых требований Виталия, тетради эти были возвращены, да еще с забытыми в них (случайно или намеренно — кто знает?) страницами, заполненными пометками работника КГБ, их "анализировавшего". Затем, во время сложного и долгого пути из СССР на Запад (как известно, официально никакие рукописные материалы вывозу из СССР не подлежат) девять тетрадей, относящихся к периоду отказа, пропали, казалось, безвозвратно. Однако благодаря случайному стечению обстоятельств и эти тетради нашлись осенью 1984 года, через восемь лет после их исчезновения.
Произвести отбор из двадцати девяти тетрадей, составляющих около двух с половиной тысяч рукописных страниц, было крайне нелегко и непросто. При отборе материала мы руководствовались следующими принципами:
1. Сохранить, по возможности, все то, что дает представление о личности В. Рубина — человека и ученого.
2. Сохранить записи о тех событиях, которые характеризуют духовную атмосферу тех лет.
Мы старались при этом относиться к тексту записей как можно более бережно, производя лишь незначительную стилистическую редакцию и внося дополнения (они даются в квадратных скобках) только в тех случаях, когда это было совершенно необходимо для понимания смысла.
Я хочу выразить свою глубокую благодарность прежде всего Феликсу Канделю, близкому другу Виталия. Без его инициативы и помощи этой книги просто бы не было. Он настоял на том, чтобы я предприняла
активные розыски пропавших дневников, розыски, которые неожиданным образом привели к успеху. Феликс многократно перечитывал выборки из дневников и благодаря его рекомендациям по отбору материала и был создан окончательный текст книги.
Я также хочу выразить благодарность друзьям, моим и Виталия, за ценные советы по подготовке дневников к публикации: проф. В.Д. Левину, М. Улановской, В. Меникеру, Т. Гальпериной, А. и Л. Лунц, М. Блинко-вой, А. Цукерман, О. Шорр, М. Бикель, И. Фумбаровой, читавшим рукопись книги (полностью или частично);
Ю. Телесину, оказавшему большую помощь при проверке ряда фактических данных для примечаний; А, Тамбур, Ю. Граузе и проф. А. Ибер за помощь в расшифровке встречавшихся в дневниках китайских иероглифов и составлении указателя китайских терминов.
Мне хочется особо поблагодарить д-ра Л. Дымерскую-Цигельман, научного редактора и, фактически, одного из составителей книги. Сотрудничество с ней дало мне очень много и способствовало успешному, как я надеюсь, завершению работы над книгой.
Я выражаю свою глубокую признательность проф. Ш. Эттингеру, И. Наделю и Э. Сливкиной за содействие в издании книги.
Я также приношу благодарность дирекции Института им. Трумэна при Иерусалимском университете за помощь в технической работе над рукописями (многократное копирование),
Наконец, хотя, по-видимому, с этого следовало бы начать, я приношу свою искреннюю благодарность всем тем знакомым и незнакомым друзьям, которые способствовали тому, что дневники были вывезены из СССР и, оказавшись по обе стороны океана, в конце концов достигли Израиля. Их имена, по вполне понятным причинам, пока еще не могут быть названы.
И.Рубина