ПРОЩАНИЕ С КИЕВОМ

 

Революционные волнения захватили в 1918-1920 годы и Украинскую церковь. Прежде всего выдвинулись сторонники украинской церковной автокефалии, поддерживающие левые течения в общественной жизни, за что им в двадцатые годы оказывало поддержку советское правительство. Высшее духовенство Украины и русское православное духовенство старалось образумить автокефалистов, не допустить раскол в Церкви. Отец Сергий в своих записках подробно описывает это время.

Церковные нестроения в Киеве, все сильнее проявляющийся украинский национализм омрачали служение, отца Сергия на Украине. Тоскливо и чуждо стало ему, и потянуло в Россию, в Москву. Из Виты он пишет в Москву брату Алексею Алексеевичу и его жене Татьяне Андреевне (весна 1923 года):

«Дорогой Алексей! Поздравляю тебя с днем Ангела, желаю счастья и радости. Сейчас в Киеве переживаем те церковные события, которые пережила этим летом Москва. Думаю, быть может, и я скоро принужден буду участвовать в событиях. Культурная жизнь Киева слаба, мало интересных людей. Центр религиозной жизни Лавра и приход отца Анатолия Жураковского, но оба, быть может, скоро будут разгромлены. Живу на Вите, читаю много Отцов Церкви, писал о странниках, пишу о юродивых, но тянет в Москву, в Россию. Изредка проповедую в Киеве. Читая московские и заграничные издания, знаю некоторые твои работы. Очень меня интересует, где теперь отец Павел Флоренский, встречаешь ли ты его? Что Александр Илларионович? Передай Татьяне Андреевне, что я имею известие от Михаила Александровича Н.^[1], он благополучен. Ну, дай Бог тебе счастья. Хочется видеть тебя, Татьяну Андреевну и долго говорить с вами. Сын мой здоровенький, веселый мальчик. Таня моя хворает и худеет. Спасибо тебе. Татьяна Андреевна писала, что ты собираешь мои книги.

Целую, твой Сережа.

Почтовая Вита, 15.3.23 г. Целую и поздравляю с наступающим праздником Татьяну Андреевну. Привет всем, кого знаю.

Глубокоуважаемая Татьяна Андреевна! Очень благодарен Вам за Ваши хлопоты. Жду того часа, когда увижу Вас, брата, когда наконец буду в родной Москве. Надежда, что смогу устроиться в Москве, подкрепляет меня, ибо здесь, на Украине, тоскливо и чуждо. Очень тревожит московская ересь. Впервые епископы в таком количестве отделились от Церкви. Страшно укрепление социализма, страшно веяние антихриста, и испытания церковные как бы укрепляют в вере, что страшное царство настало. От нас, от наших сил, сил духовных, зависит победа света. Время покаяния, полного, окончательного. Че-

 

ресчур много греха, и общие вины всех должны быть осознаны. Счастливы ушедшие, горько оставшимся. Ушла Варечка, уходит много близких, и хочется во дни испытаний быть с живыми, видеть, слышать их. Побольше любви, побольше общения. Что-то Оптина? Там по-старому живет радость и мир. Не то здесь. Здесь тревога в духовных кругах: ждут приезда еретиков из Москвы. О московских событиях много знают.

Жена моя очень хочет познакомиться с Вами и с Лелей; шлет Вам привет и надеется скоро увидеться с Вами. Мамочка очень огорчена, она слабенькая. Прошу Вас, передайте мои письма Коле Чернышеву и отцу Сергию Дурылину. Благодарю брата за его хлопоты. Как только будет возможность, буду здесь. Сейчас живем на Вите, среди лесов и зноя. Иногда чувствуешь себя в XVII веке, когда навещают банды разбойников, когда по длинной дороге идут странники и юродивые, предсказывают грядущие беды. Всего хорошего, да хранит Вас Господь. Очень прошу Вас, помните об отце Сергии и его приходе (о моих обстоятельствах), а также о церковных делах. Простите за беспокойство. Целую Вас и брата. Да хранит Вас Господь.

Ваш священник С. Сидоров

P.S. Письмо передайте Борису Николаевичу».

«Христос Воскресе! Дорогой Леля! Поздравляю тебя и Татьяну Андреевну с праздником, желаю радости и счастья. После праздника думаю, что удастся получить даровой билет посетить Москву и попробовать устроиться где-нибудь поближе к вам. Мама очень скучает на Вите, Таня тоже. В Киеве - увы! - видимо, завоюют власть в церковных сферах неприятные течения. Я, быть может, должен буду удалиться временно на покой и занять какую-нибудь службу. Получил недавно сведения из Оптиной пустыни; там все по-старому, старец Нектарий сурово осуждает новое церковное движение и говорит, что скоро оно должно прекратиться. Ну, а как ты живешь, как Татьяна Андреевна? Хочу видеть вас, говорить с вами. Целую. Таня, мама и круглый мой сынок целуют вас.

Твой Сережа».

Осенью 1923 года отец Сергий уехал из Почтовой Виты в Киев. Но в Киеве он понял, что при существовавших там церковных нестроениях он, со своими убеждениями, служить не сможет. Отец Сергий решил воспользоваться командировкой в Москву по линии Полиру и попытаться получить приход либо в Москве, где у него было много друзей, либо вблизи от нее. В октябре 1923 года отец Сергий простился с Киевом.

 

«Когда я думаю о моем отъезде из Киева осенью 1923 года, мне особенно ярко представляется прощание мое с Лаврой, где я был вечером 1 октября. Помню осенний ветер, яркие, умирающие на куполах Вечной церкви пунцовые лучи солнца, слух о смерти архидиакона Лавры, группы богомольцев среди дубов у колодца и звон дальних пещер к вечерне. Я обошел святых Лавры и зашел еще раз обнять на прощание друга моего Ивана Петровича Михайлова, молодого подвижника, отдавшего все свои порывы великой Киевской обители, где он занимал какую-то скромную должность в канцелярии и был избран казначеем только что организованной церковной лаврской общины из мирян.

У Ивана Петровича я застал знаменитого архиепископа, замечательного духовного руководителя Кавказа. Это был высокий монах с небольшой бородкой с проседью. Я, увидя Владыку, хотел удалиться, боясь помешать духовной беседе с Иваном Петровичем, но Преосвященный задержал меня. Он расспросил меня о моих намерениях и планах и, когда узнал, что я еду в Москву, просил передать свой привет Святейшему. Он, между прочим, просил также передать Патриарху о готовящемся гонении на Церковь. „Я вижу тревожные сны, - говорил Владыка, - мне кажется, что скоро не будет великих светлых обителей. Разрушение, забвение слов Церкви, терновый венец для тех, кто останется верен Христу и Церкви. Ты увидишь то, что пришлось пережить первым христианам. Молитвенные ночные собрания, где-нибудь по квартирам, пронзенные тревогой, так как постоянно могут ворваться враги, разогнать христиан и нарушить их мир. Придет то время, какое было у христиан, когда к ним пришел освобожденный Петр, когда они слушали речи Павла. Разве мы не хотели бы быть с теми, кто слушал апостолов, кто создавал первые молитвы литургии? То, что пережили те, кто стоял на пороге слова Христова, переживем и мы". Эти слова сказаны были Владыкой со светлой улыбкой. Он благословил меня, я поспешил на поезд. Когда я выходил из Святых ворот, ударил колокол ко всенощной, и понесся по дорогам и лесам, и овеял меня...»