ГЛАВА 8 ТРЕТИЙ АРЕСТ. В ЛАГЕРЯХ СИБЛАГА

ПРИХОД В СЕЛЕ ЛУКИНЕ МОСКОВСКОЙ ОБЛАСТИ.

ТРЕТИЙ АРЕСТ ОТЦА СЕРГИЯ

Невозможность прокормить семью в таком бедном приходе, каким был волосовский, заставила отца Сергия искать другое место служения. Он мечтал опять перебраться в Москву или хотя бы устроиться поближе к ней, неподалеку от друзей, от своих духовных детей. И вот в начале 1929 года он получает приход в селе Лукине Серпуховского района; священник этого прихода в весьма преклонном возрасте скончался. В приход входили деревни Старое и Новое Воздвижение, Каменка и село Лукино. Отец Сергий снял очень небольшой домик, где была всего одна комната и кухня. Перед домом - широкий, грязный пруд, за домом - заросший сад и огород, на котором Татьяна Петровна что-то пыталась вырастить, но почти безуспешно. Ведь на ее попечении было трое маленьких ребятишек от пяти до двух лет: Борис, Вера и Таня. 20 февраля 1929 года родился еще сын Алексей.

Рождение Алексея опишу подробнее: это событие ярко характеризует отношение к семье священника со стороны властей предержащих. Когда Татьяна Петровна почувствовала, что пришло время родов, то поехала она в Москву. Сильная февральская метель обрушилась на столицу, был уже поздний вечер. На вокзале Татьяна Петровна взяла извозчика - это был старик с седой бородой, одетый в тулуп, - и попросила его ехать в ближайший родильный дом: у нее уже начались схватки. Старик, человек опытный в житейских передрягах, быстро подъехал к близлежащему родильному дому, слез с саней и повел Татьяну Петровну в приемный покой. Там прежде всего потребовали документы: «Кто муж? Священник?! Жен попов не принимаем!» Старик молча отвел Татьяну Петровну в сани и поехал к следующей больнице. И там повторилась та же история. Тогда извозчик плюнул и сказал: «Ну и пакостные у нас порядки! Где это видано, чтобы бабу не принимали родить! Повезу-ка я тебя сейчас к себе домой, и моя старуха примет твоего ребенка». А Татьяна Петровна уже и говорить не могла от сильных болей и чувствовала, что вот-вот родит прямо в санях. Было уже за полночь, когда они проезжали мимо ярко освещенного здания, в котором оказался медицинский институт, где изучали спо-

собы обезболивания родов. В последний раз старик, кряхтя, слез с саней и пошел уже один в приемный покой. О, радость! - у него даже документов не спросили. Выбежали нянечки, подхватили Татьяну Петровну и только успели довести ее до родильной палаты, как у нее родился крепкий мальчик Алексей.

Церковь, где служил отец Сергий, была близко от дома, так что старшие дети, Боря и я, могли приходить туда и играть на старом кладбище среди заброшенных памятников и могил. Эти игры едва не кончились трагически; на меня упала часть металлической ограды, из-под которой я не могла выбраться. Боря прибежал домой и торжественно заявил: «Лежит на нем камень тяжелый, чтоб встать он из гроба не мог». Ничего не поняв, но заподозрив неладное, Татьяна Петровна побежала на кладбище и извлекла меня из-под тяжелой решетки. И все же дети продолжали бегать и играть одни у церковной ограды, сплошь заросшей цветущим шиповником. Аромат шиповника и жужжание пчел - вот что запомнилось мне о Лукине, да еще заросли одичавшей малины в саду нашего дома.

В то время антихристианская, богоборческая деятельность все более настойчиво и нагло предписывалась сверху местному начальству, а оно в свою очередь пыталось закрыть в селе церковь, будто бы по требованию самих крестьян. Это и предложил на собрании председатель сельсовета. Но не пришло еще время оскудения православия в деревне. По официальной версии, на собрании «был шум», в результате храм продолжал действовать. Отец Сергий в своих проповедях не уставал повторять:. «Не отступайте от веры, ходите почаще в церковь!» Эти слова потом повторяли его прихожане, когда их вызывали как свидетелей после ареста отца Сергия.

Жизнь в Лукине была нелегкой, денег не хватало, болели дети. Но самые тяжкие испытания были еще впереди. Отец Сергий служил в Лукине только год: 3 февраля 1930 года он был арестован и отправлен в Серпуховской исправдом (так была переименована тюрьма). Был обыск, пытались реквизировать что-либо ценное из имущества. Но уже тогда ничего ценного не осталось в семье. Ценные книги из своей библиотеки отец Сергий передал брату Алексею Алексеевичу, жившему на московской квартире в Большом Афанасьевском, у Сивцева Вражка, там же осталась и принадлежавшая ему старинная мебель. У Татьяны Петровны от прошлого остались лишь воспоминания, все сгорело, даже фотографий сохранилось лишь несколько штук. И потому улов обыскивающих был весьма невелик: только четыре серебряных ложки забрали они. Эти ложки с княжеским гербом - единственное, что осталось у отца Сергия от приданого матери его, княжны Ана-

стасии Кавкасидзе. За бесценок, а может быть, и даром перешли ложки к «идейным» экспроприаторам, а мне после реабилитации отца Финансовое управление Москвы предложило обратиться в суд, чтобы получить компенсацию за ложки.

Нет, я не стала обращаться в суд для получения каких-то несчастных грошей. Разве можно заменить деньгами милые сердцу вещи уже ушедших в иной мир близких?! Не знаю почему, но обыскивающим внушили подозрение и были ими забраны несколько брошюрок духовного содержания и два напечатанных на машинке акафиста:

«Служба со акафистом Пресвятой Владычице нашей Богородице в честь и память святой иконы Ея „Покрывающая"»; «Акафист покаянный милостивому Господу». Забрали и несколько листочков, напечатанных в типографии Оптиной пустыни: «Наставление Оптинского старца иеросхимонаха Амвросия»; «Блаженного Иоанна Карпафийского Слово подвижническое и весьма утешительное к инокам, находящимся в Индии»; «Трезвись, христианин! Ибо настоящая наша жизнь есть время борьбы и подвигов». Может быть, эти тоненькие брошюрки отец получил от оптинского старца Анатолия и потому особенно берег их; все, что связано с Оптиной пустынью, было ему очень дорого.

В Серпуховской тюрьме отец Сергий провел февраль 1930 года. Дважды его допрашивали, вызывали свидетелей из села Лукина. Главным обвинением было то, что отец Сергий призывал верующих не отступать от православия, ходить чаще в церковь. Кроме того, свидетели указывали, что он давал деньги в местный детдом, чтобы и детей привлечь к церкви. Отец Сергий не отрицал, что он помогал как мог голодным ребятишкам, несмотря на нужды своей большой семьи, не отказывался и от обвинения в проповеди христианства, считая это своим долгом.

В конце концов следствие пришло к следующему заключению:

«Учитывая, что нет достаточных фактов, дающих основание для привлечения Сидорова С. А. к ответственности по статье 58-10 У К, дело прекратить. Но принимая во внимание, что Сидоров С. А. разными методами антисоветской деятельности разлагающе влияет на население и тормозит общественную работу, то есть является социально вредным человеком, руководствуясь постановлением ВЦИК от 20 марта 1924 года, объявленным в приказе О ГПУ №172 от 2 мая 1924 года, отправить дело на предмет внесудебного разбора Особым совещанием». 23 февраля Особое совещание при коллегии ОГПУ в Серпухове приняло решение заключить отца Сергия в концлагерь сроком на три года, до 3 февраля 1933 года.