ЧИСТКА

 

Летом 1934 года в Узбекистане началась чистка партии. Председатель Среднеазиатской комиссии по чистке Петере — бывший заместитель Дзержинского в ВЧК. Председатель институтской комиссии — Красина, дочь знаменитого большевика Л. Б. Красина — журналистка, корреспондент «Правды» по Средней Азии. Один из членов институтской комиссии Зелинский — латыш, редактор республиканской газеты, бывший красный стрелок. Второй член комиссии в институте — Беккер, председатель Центральной Контрольной комиссии Узбекистана.

Красина ведет заседания комиссии с большим умением и тактом. У нас в институте двое узбеков Искандеровых. Один учится на подготовительном курсе, другой — на нашем, втором. Когда идет чистка Искандерова с подготовительного курса, я выступаю и говорю, что член партии должен быть более сдержанным и серьезным, хотя бы и в отношении своей одежды и во всем своем поведении. Говорю, что не к лицу члену партии украшать себя всякими ненужными ремешками. Кончаю свое выступление тем, что Искандерову с подготовительного курса желательно поучиться скромности у Искандерова с нашего курса.

После этого моего замечания слова просит мой «друг» Коканков, у которого в манерах и в поведении много общего с Искандеровым с подготовительного курса. Он всячески расхваливает этого Искандерова, а под конец говорит:

— Тут товарищ Цируль противопоставил одного Искандерова другому и сказал, что для него Искандеров со второго курса «свой», «наш». Значит, для него Искандеров с подготовительного курса на свой, а чужой. Считаю такое деление студентов на своих и чужих, как это делает Цируль, политически неправильным и вредным. Товарищ Цируль должен это понять и учесть.

 

В ответ на такую очевидную демагогию Красина сразу заявляет, что она мое выступление поняла не так. Слово «наш» она поняла не иначе, как обозначение одной из групп института. Она спрашивает, есть ли среди присутствующих кто-нибудь, кто понял мое выступление так, как изложил товарищ Коканков. Никто не отзывается. Тогда Красина говорит:

— Вот видите, товарищ Коканков, вы единственный так поняли выступление товарища Цируля. Очевидно, вы ошиблись.

Большие споры вызвала чистка уйгура Бурхана Касымова. Опять выступил Коканков.

— Касымов отравлен интеллигентщиной и чуждой нам буржуазной идеологией. Работая переводчиком у купцов, он привык усердно служить буржуазии. И теперь он не порвал окончательно связи со своим классово чуждым и сомнительным прошлым. Его жена — дочь богатого купца, и своим поведением и аристократическими манерами всё время подчеркивает свое буржуазное происхождение.

В таком же духе было еще несколько выступлений.

Тогда слово просит Даулятова. В четырнадцатилетнем возрасте она была продана эмиру Бухарскому и долгие годы содержалась в его гареме. Только революция освободила ее.

— Что вы постоянно грызете Касымова? — говорит она с возмущением. — Да, Касымов интеллигент. Но он овладел марксистско-ленинской теорией и нашел в себе достаточно сил, чтобы перейти на сторону революции. Будучи уже активным борцом революции, он полюбил дочь купца. Но он не возвращается обратно, а ведет свою возлюбленную за собой. Она порывает со своим прошлым. Она идет против Корана, бросает свое богатство и уходит из дома отца, становится на путь революции. Я хорошо знаю обоих Касымовых. Ради революции они готовы отдать всё. Но вы со своими бесконечными подозрениями и ссылками на происхождение всячески отталкиваете их от нас и нашего дела. Будучи очень скромными, они иногда замыкаются в себе, недостаточно активны в общественной жизни. В дальнейшем мы должны изменить свое отношение к Касымовым и больше вовлекать их в общественную жизнь.

 

Речь Даулятовой зал встречает дружными аплодисментами. Еще выступают Пехлевихан, Шубин, Рахимов. Выступаю и я. Все остро осуждаем демагогические речи Коканкова и других. Мы очень довольны, когда Красина в конце признает совершенно правильной прочувствованную речь Даулятовой.

Интересный эпизод происходит при чистке узбека Игандербиева.

— Расскажи, как ты попал в школу, когда начал учиться, — спрашивает кто-то.

— Меня арестовали и отвезли на рабфак, — отвечает. — Тогда, в первое время после революции, из отдаленных кишлаков никто не хотел посылать своих детей в школу. Но район имел строгую разверстку: послать с каждого кишлака на рабфак определенное количество молодежи. Так как добровольцев не оказалось, то уполномоченный набирал учеников для рабфака по своему усмотрению среди бедняцкой молодежи.

Учась на рабфаке, Игандербиев обнаружил очень хорошие способности. И сейчас он в институте отличник и вообще во всех отношениях примерный коммунист. Он часто бывает в родном районе. Сейчас там выстроена школа.

Я прохожу чистку самым последним. У меня нет партийного билета, только всё та же справка Латсекции Коминтерна. Красина сообщает:

— Чистка членов ВКП(б) закончена. Но в институте имеется товарищ Цируль — член Коммунистической партии Латвии, который последние годы находится в Ташкенте. Работы товарища Цируля в КП Латвии, которая является нелегальной, мы здесь касаться не будем, это дело Коминтерна. Однако период деятельности товарища Цируля в Ташкенте, в парторганизации института, входит в компетенцию комиссии по чистке. Прошу товарищей высказаться.

На этот раз Коканков, который у всех ищет политические ошибки, молчит. Выступающие дают моей работе и поведению положительную оценку.

В результате чистки в институте никого не исключили, никто не получил взысканий. Но переживаний было достаточно.