- 115 -

Глава 7

НАШИ СОСЕДИ В ДЕРЕВНЕ

 

МОРДВИНОВЫ НА ХУТОРЕ УТЕС

 

Нашими ближайшими соседями, не считая Раевских из Глен, были Мордвиновы, тоже наши родственники, жившие на хуторе в двух верстах от Бегичевки.

Хутор Утес был небольшим участком земли на высоком правом берегу Дона, купленным моей прабабушкой Екатериной Ивановной Раевской в приданое своей младшей дочери Маргарите Ивановне, вышедшей замуж за Ивана Николаевича Мордвинова.

Пo заказу Екатерины Ивановны на хуторе был выстроен небольшой, но добротный двухэтажный дом, возведены приусадебные постройки, посажены декоративные и фруктовые деревья. Рядом с усадьбой находилось около сорока десятин пахотной земли.

Екатерина Ивановна пожелала дать новому хутору название Утес и в своих мемуарах так и называла его. Но бывает иногда, что название не приживается в народе, и оно действительно не привилось. По фамилии владельцев новая усадьба в народе именовалась Мордвинов хутор.

 

- 116 -

Мордвиновы — Иван Николаевич и Маргарита Ивановна — обосновались на хуторе в начале восьмидесятых годов. С ними переехала сюда на постоянное житье и Екатерина Ивановна. Здесь же родились и выросли все дети Мордвиновых: Екатерина, Владимир, Анна и Елизавета. Жизнь на хуторе проходила тихо, размеренно, спокойно. Время шло, дочери вышли замуж, сын Владимир Иванович служил в Рязани и Данкове.

Осенью 1900 г. Екатерина Ивановна скончалась в возрасте восьмидесяти трех лет. Ее внук, мой дядя, Владимир Иванович Мордвинов, оставил о своей бабушке трогательные воспоминания, по которым можно судить, что Екатерина Ивановна была широко образованным человеком, талантливой художницей и писательницей-мемуаристкой.

В голодные 1891—1892 гг., когда Л.Н.Толстой жил в доме моего деда в Бегичевке, он часто бывал на хуторе Утес, любил общаться с Екатериной Ивановной.

Живя в Бегичевке, мы часто общались с Мордвиновыми. Младшая дочь их, Елизавета Ивановна, была моей крестной матерью. Большей частью на хутор ходили пешком. Детей нашего возраста там не было, но мы любили дедушку Ивана Николаевича, который постоянно дарил нам фигурное мыло в виде фруктов и овощей, которым было особенно приятно умываться.

Все Мордвиновы отличались музыкальными способностями. Иван Николаевич был прекрасным скрипачом, и дети унаследовали от него любовь к музыке. Они, кроме того, были способны к живописи, особенно Елизавета Ивановна. Владимир Иванович, имевший юридическое образование, служил по судебному ведомству, но эта служба не удовлетворяла его. Он был увлечен музыкой и пением и как любитель участвовал в спектаклях оперетты, гастролировавшей в Рязани. Потом, оторвавшись от дома и службы, он уехал в Италию и там совершенствовался в вокальном искусстве. На Первую мировую войну ушел

 

- 117 -

добровольцем, после поселился в Москве, где уже окончательно перешел на служение искусству: участвовал в концертах, но в основном занимался педагогической деятельностью.

БЕГИЧЕВЫ И ФИЛОСОФОВЫ

 

Два друга — Владимир Николаевич Философов и Дмитрии Никитич Бегичев были нашими близкими соседями. Философов — дальний родственник моего отца. Бегичев — iiiivk хорошо известного Степана Никитича Бегичева, близкого друга А.С.Грибоедова, и племянник Марии Степа-Нонны Бегичевой, наследовавшей имение своего отца в соседнем с нами селе Екатерининском.

Оба этих лица принадлежали к потомственным дворянам, отличались от своих соседей-помещиков оригинальным образом жизни. Постоянно проживая в деревне, они не стремились общаться с соседями из известных аристократических фамилий, хотя имели на это полное основание. Жили скромно, навещали друг друга, да еще три дома: Марии Степановны Бегичевой, нас, Раевских в Бегичевке, и Раевских в Гаях.

Владимир Николаевич Философов после смерти своих родителей и замужества двух сестер (Софьи — за Илью Львовича Толстого и Натальи — за Владимира Эдуардовича Ден1) женился на крестьянке деревни Нелядино Елене Егоровне Гагариной. У них было пять дочерей и два сына, двое из которых, сын и дочь, — от первого брака Елены Егоров-

 


1 Родственник «Пекинского Дена», отличившегося в подавлении Боксерского восстания, позже офицера императорской яхты «Штандарт» Карла Дена. Подробнее см. книгу: Лили Ден. Подлинная царица. Воспоминания близкой подруги государыни императрицы Александры Федоровны. М., Терра — Книжный клуб. 1998.

- 118 -

ны. Они, как и все последующие Философовы, носили фамилию Гагарины.

Имение Философовых — Паники, иначе называемое Нелядино, управлялось самим Владимиром Николаевичем и приносило достаточный доход, позволявший хозяину два-три раза в год посещать московский ресторан «Яр», слушать там цыган и быть особенно уважаемым всем персоналом ресторана, включая метрдотеля.

Владимира Николаевича Философова я помню еще в Москве в начале тридцатых годов. С детьми его мне не пришлось общаться, ничего не знаю и об их судьбе. Из ближайших родственников Владимира Николаевича в Москве жили его племянница Анна Ильинична Толстая-Попова, у которой я часто бывал, и Наталья Владимировна Преображенская, рожденная Ден. Она умерла в 1985 г. в возрасте восьмидесяти пяти лет. Я бывал у нее дома в Малом Левшинском переулке. Другая его племянница, Вера Ильинична Толстая, с которой я переписываюсь, живет в США, в штате Флорида. С ней мы встретились в Москве в 1991 г.

Дмитрий Никитич Бегичев, также игнорируя обычные правила бракосочетания для дворян, женился на француженке Марье Камильевне из простой семьи. На удивление всем, особенно крестьянам, Марья Камильевна оказалась очень толковой хозяйкой и, если бы не вмешательство ее мужа в дела, вероятно, сумела бы хорошо справиться с управлением всем на хуторе Марьино. Крестьяне соседнего села Татищева по всем своим нуждам обращались не к хозяину, а именно к Марье Камильевне. Она же, путая русские слова с французскими, очень хорошо контактировала с крестьянами, и они искренне почитали ее. Муж ее, Дмитрий Никитич, добрейший, обаятельный человек, не имел никаких коммерческих способностей. Поэтому хутор его, хотя и выглядел очень опрятным и на первый взгляд доходным, фактически из года в год приносил убытки. Марья Камильевна глубоко не вникала в коммерческие дела, считая,

 

- 119 -

очевидно, неудобным нарушать прерогативу мужа, и долги росли. К концу Первой мировой войны Дмитрий Никитич был опутан долгами, и, как это ни парадоксально, спасла его Октябрьская революция. Более того, при советской власти он оказался ничего не имущим и, заполняя анкету, на вопрос: «Чем владели до революции?» — смело писал: - Ничем!»

Дмитрий Никитич с женой в восемнадцатом году переехал в Москву, но, заразившись тифом, вскоре умер. И Москве жил его брат Степан Никитич, который работал и страховой кассе. Он обучил Марью Камильевну страховому делу, и та, быстро его освоив, успешно работала в одной из страховых касс Москвы. Моя мать, братья и сестры часто навещали Марью Камильевну. Она жила на Троицкой улице, занимала одну комнату в коммунальной квартире. Кроме основной работы, давала частные уроки французского языка и, в общем, жила безбедно.

Под конец своей жизни Марья Камильевна стала очень плохо видеть, с трудом передвигалась; умерла она в 1951 г.

Тетка Дмитрия Никитича, Марья Степановна, жила в селе Екатерининском, рядом с Бегичевкой, в старом ветхом доме своего отца, никак не гармонирующим с красотой самом усадьбы, расположенной на высоком правом берегу Дона. К усадьбе вплотную примыкал смешанный лес, поддерживавшийся в идеальном порядке. Он изобиловал ландышами, земляникой и грибами. Лес Марьи Степановны стал постоянным местом отдыха для соседей. Наша семья и Раевские из Гаев часто туда ездили, устраивая пикники с чаепитием на открытом воздухе.

Пo воспоминаниям моей прабабушки Екатерины Ивановны Раевской, в имении Бегичевых было три тысячи десятин земли. Какая часть этой земли принадлежала самой Марье Степановне и какая часть отошла на хутор Марьино к ее племяннику, я не знаю. Сама Марья Степановна не была замужем. В доме с ней жили внучатые племянницы и их

 

- 120 -

гувернантка Марья Леонтьевна. Хозяйка всегда радушно встречала гостей и никогда не препятствовала посещению ими прекрасного леса.

Жизнь Марьи Степановны в основном прошла во второй половине XIX века. Она не один раз рассказывала, как ее мать, бывало, в собственной карете с кучером Ефимом и сопровождавшим ее лакеем Дмитрием ездила из Екатерининского в Дрезден. Добравшись до места, где она оставалась жить несколько месяцев, давала Ефиму три рубля на обратную дорогу из Дрездена в Екатерининское. Ефим за три рубля благополучно возвращался, а хозяйка приезжала домой уже на почтовых лошадях.

ГОЛИЦЫНЫ И ОБОЛЕНСКИЕ

 

Эти две родственные нам семьи жили довольно далеко от нас, примерно в тридцати верстах. По тому времени, когда путешествие совершалось на лошадях, чтобы преодолеть это расстояние на тройке, требовалось около трех часов.

Имение князей Голицыных — Бучалки — находилось в Епифанском уезде Тульской губернии на левом берегу реки Мокрая Табола, левого притока Дона. Имение это принадлежало Александру Владимировичу Голицыну, но жила в нем семья его брата Михаила Владимировича, женатого на Анне Сергеевне Лопухиной. Анна Сергеевна приходилась моему отцу троюродной сестрой. Семьи Лопухиных и Раевских были близки между собой, а семья Владимира Михайловича Голицына (отца Михаила Владимировича), живя в Москве, постоянно общалась с семьей моей бабушки Анны Николаевны Унковской. Таким образом, с двух сторон наша семья была близка к Голицыным, и эта близость продолжается вплоть до сегодняшнего времени.

 

- 121 -

В семье Михаила Владимировича и Анны Сергеевны было шесть детей: два сына и четыре дочери. Старшей была Александра, которую звали Лина, она была одним годом старше моей сестры Кати; затем шли Владимир, Соня, Сережа, Машенька и Катенька — дитя войны 1914 г. По возрасту дети Голицыны подходили к нам, поэтому мы часто общались, любили ездить в Бучалки и радовались, когда они приезжали к нам в Бегичевку.

В Бучалки приезжали и подолгу жили там старики Голицыны: Владимир Михайлович (бывший московский губернатор, потом московский городской голова) и Софья Николаевна — внучка генерала Делянова, участника Отечественном войны 1812 г. Михаил Владимирович был энергичным общественным деятелем по земству и долгое время избирался предводителем дворянства Епифанского уезда. Его жена Липа Сергеевна организовала в селе Бучалки кустарный промысел по вышивке русских кофт, платьев и сарафанов.

Очень интересным и нужным делом была организованная на личные средства Голицыных школа столяров. В нее с охотой поступали деревенские мальчики из Бучалок и соседних деревень. Школа изготовляла столы, табуретки, полки для книг, шкафы и другую мебель, которая продавалась по дешевой цене. Обучали детей опытные столяры-краснодеревщики. У нас дома в Бегичевке, особенно в детской комнате, было много бучальской мебели. Она имела большой спрос и у крестьян окрестных деревень. Весь доход от ее продажи шел на оплату мастеров и приобретение материала и инструмента. После революции Голицыны помнили Бучалки.

Оболенские Алексей Александрович и Любовь Петровна, рожденная Трубецкая, жили в селе Молоденки в восьми верстах от Бучалок и в двадцати пяти верстах от нашей Бегичевки.

Имение в Молоденках князья Оболенские купили у Самариных: Петра Федоровича и Александры Павловны — се-

 

- 122 -

стры моей бабушки Елены Павловны Раевской. Там был большой красивый дом, обновленный новыми хозяевами в начале XX века.

На моей памяти (1915—1916 гг.) в семье Оболенских было пятеро детей: четыре девочки и один мальчик, девочки — Сандрашка, Аннушка и Любочка — по возрасту были близки моим братьям; мальчику Алеше было не более двух лет, он родился в год войны — в 1914-м, а младшая девочка Дарья была грудным ребенком, родилась в 1915 г.

Хозяин дома Алексей Александрович приходился моему отцу троюродным братом. Они были очень дружны между собой. Кроме всего прочего, интересы их сходились на почве охоты с борзыми, чего нельзя сказать о Голицыных — Михаил Владимирович никогда не был охотником. Мы, дети, с удовольствием ездили в Молодёнки, но больше любили Бучалки. Семья Голицыных казалась нам более близкой. В бучальском доме мы всегда чувствовали себя вольготно. Роскошный дом Оболенских, мне помнится, несколько стеснял нас. Вместе с тем обходительные хозяева, особенно обаятельная княгиня Любовь Петровна, принимали нас радушно, и девочки охотно играли с нами.

После революции эта семья, ветвь рода Оболенских, покинула Россию и обосновалась вначале в Париже. У Алексея Александровича был прекрасный бас, и он успешно выступал в концертах. В тридцатых годах две сестры — Александра и Любовь — вышли замуж за двух братьев Трубецких — Николая и Сергея, сыновей Григория Николаевича Трубецкого. Третья сестра — Анна, которую я хорошо помню в детстве, трагически погибла 14 июля 1931 г., упав с Эйфелевой башни. Подробностей этой трагедии я не знаю. Младшая сестра Дарья вышла замуж за американского миллионера Моргана-второго. Все три сестры и брат Алексей живут в США.

 

- 123 -

ОЛСУФЬЕВЫ И ГЛЕБОВЫ

 

Эти родственные друг другу семьи (Ю.А.Олсуфьев был женат на Софье Владимировне Глебовой) жили от нас и тридцати—сорока верстах в Епифанском уезде Тульской губернии.

Имение Глебовых находилось в деревне Барыковке. Глава семьи — Владимир Петрович, женатый на Софье Николаевне Трубецкой. У них было восемь детей: четыре сына и четыре дочери. В мои детские годы все дети Глебовых были взрослыми и по возрасту приближались к моим родителям. Дочери замужем: старшая Александра за Михаилом Львовичем Толстым, Любовь Владимировна за Александром Владимировичем Голицыным, Софья Владимировна за Юрием Александровичем Олсуфьевым, а младшая Мария за Владимиром Рафаиловичем Писаревым.

Дна брата Глебовых, Петр и Владимир, были женаты на моих двоюродных сестрах Марии и Ольге Михалковых. Поскольку детей нашего возраста у Глебовых не было, мы в Барыковке никогда не бывали, за исключением одного раза, когда туда приехала после свадьбы Оля Михалкова. Из мужчин Глебовых я хорошо помню Сергея Владимировича и Владимира Владимировича — Волю, мужа моей кузины Оли, а также Софью Владимировну Олсуфьеву и Марию Владимировну Писареву.

Толстые — дети Михаила Львовича — на нашем горизонте не появлялись; во всяком случае, я их в детстве не помню. С ними встречалась моя старшая сестра Катя, когда училась в гимназии в Москве. Я не помню детей Александра Владимировича Голицына. Никогда не видел я детей и моей двоюродной сестры Оли Глебовой, а с детьми ее сестры Марии Александровны познакомился уже после революции, когда мы переехали на житье в Москву.

У Олсуфьевых, с которыми нам довелось после революции жить по соседству в Сергиевом Посаде, был один сын

 

- 124 -

Миша, старше меня на четыре года и казавшийся мне тогда взрослым. Мы любили ездить в Буйцы и ходить по дому Олсуфьевых, представлявшему собой настоящий музей древнего оружия. Я помню, как мы с братом Михаилом подолгу гуляли по коридору, где по стенам были развешаны сабли, кинжалы, пистолеты. Я облюбовал себе одну саблю и спросил брата:

— Мне больше всего хотелось бы иметь эту саблю, а тебе какую?

Он мне показал на другую. Я даже возмечтал, как можно было бы заполучить эту саблю.

Во время Февральской революции Олсуфьевы уехали в Сергиев Посад, где купили дом, и, вероятно, увезли с собой некоторые музейные ценности, но далеко не все. Могли ли они думать, что через какой-нибудь год вся собранная ими коллекция оружия будет разграблена!

Супруги Олсуфьевы — олицетворение русской культуры и духовности. Как бывало приятно видеть и слышать их в домашней обстановке у нас в Сергиевом Посаде! Ненавистны были эти люди стоявшим над нами правителям. Любящие и верные друг другу супруги погибли, как многие им подобные, в местах заключения ГУЛАГа.

Миша Олсуфьев, по определению П.А.Флоренского, талантливый мальчик, в 1923 г. поехал на Дальний Восток с целью пробраться за границу. Мне говорили, что путь его был очень трудный, с разными приключениями. Но он добрался до Европы и сначала обосновался в имении своего отца в Бессарабии, тогда принадлежавшей Румынии. Он появлялся и в Париже, встречаясь со своими родственниками-эмигрантами. В литературе мне попадались переводы с румынского М.Ю.Олсуфьева. Из этого я могу вывести, что он продолжал жить в социалистической Румынии. По имеющимся у меня данным, Михаил Юрьевич Олсуфьев умер в Париже в 1983 г. У него — сын Андрей, родившийся в Бухаресте в 1939 г.

 

- 125 -

ПИСАРЕВЫ

 

В числе наших близких соседей и дальних родственником была семья Писаревых, живших в пяти верстах от Никитского в селе Орловка, расположенном на противоположном (правом) берегу Дона.

Рафаил Алексеевич Писарев, женатый на Евгении Павловне Барановой, приходился моему деду Ивану Ивановичу Раевскому двоюродным братом.

Семья Писаревых из Орловки, еще при жизни моего прадеда Ивана Артемьевича Раевского, жившего в Никитском, постоянно общалась с его семьей. В следующем поколении эта дружба продолжалась. Рафаил Алексеевич Писарев принимал активное участие в борьбе с голодом в 1891—1892 гг. под руководством Л.Н.Толстого в Бегичевке.

На моей памяти оставался в Орловке Владимир Рафаилович Писарев, женатый на Марии Владимировне Глебовой. Пo родству В.Р.Писарев приходился моему отцу троюродным братом. В 1914 г. наше родство, точнее, свойство дополнилось замужеством моей двоюродной сестры Ольги Александровны Михалковой с Владимиром Глебовым — братом Марии Владимировны.

У Писаревых было четверо детей: две дочери и два сына по подрасту моложе нас. Они никогда не появлялись у нас в Бегичевке. Я хорошо помню только их родителей, которые часто у нас бывали.

После революции семья Писаревых эмигрировала и проживала в Париже. Владимир Рафаилович умер к 1923 р., его жена Мария Владимировна прожила еще десять лет и умерла тоже в Париже в 1933 г. Обе дочери, Наталья и Софья, вышли замуж: первая за С.А.Гескета, вторая за А.Н.Кондратовича, обе живут во Франции. Сын Рафаил третьим браком женат на Мари-Франс Филлипс: живет в США.

 

- 126 -

Ю.С.НЕЧАЕВ-МАЛЬЦОВ

 

В селе Полибино Рязанской губернии Данковского уезда, расположенном в десяти верстах от Бегичевки (по большаку), была усадьба миллионера Дмитрия Степановича Нечаева-Мальцова — владельца известного в России хрустального завода во Владимирской губернии — в городе Гусь-Хрустальный. Этот известный в России богач и меценат считал должным время от времени общаться с соседями, делая им визиты и принимая их у себя. Живя постоянно в Москве, временами — в Петербурге или за границей, он нечасто посещал свое Полибино, а потому был редким гостем у своих соседей. Тем не менее я помню его с детских лет. Ездил он в карете, запряженной четверкой красивых вороных лошадей, позади которой, на тройке серых лошадей в коляске, ехал личный врач Нечаева. Появление этого кортежа | возвещал красивый звон бубенцов.

Свое огромное состояние Ю.С.Нечаев получил от брата матери — Сергея Ивановича Мальцова после его смерти, в I860 г. Вместе с наследством Нечаеву была передана фамилия Мальцевых, и он стал называться Нечаев-Мальцов. В его владении оказались, кроме Гусь-Хрустального, многочисленные предприятия так называемого Мальцовского заводского округа. По данным Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона, капитал Мальцовского округа в 1886 г. составлял более пятнадцати миллионов рублей.

Я помню последний приезд Нечаева в Бегичевку летом 1916 г. Мы играли около дома и издали увидели приближавшуюся карету. Сообразив, что это едет Нечаев, мы с сестрой побежали известить об этом мама. Она вышла на балкон, в то время как старик Нечаев, поддерживаемый своим врачом, сгорбившись, поднимался по ступенькам лестницы. Про этот визит много лет спустя мне рассказывала мама. Из каких-то источников Ю.С.Нечаев установил, что у него есть отдаленное родство с Унковскими. Когда же он

 

- 127 -

узнал, что дочь адмирала Унковского вышла замуж за его соседа П.И.Раевского, он в один из своих визитов в Бегичевку не преминул сообщить о своем открытии моей матери, которая ему, по всей видимости, очень понравилась. В этот последний свой приезд он сказал:

— Так вы не забыли, Ольга Ивановна, что приходитесь мне внучкой?

Мама ответила ему:

— Нет, Юрий Степанович, я не забыла.

Старик встал из-за стола, за которым пили чай, и, закончив начатую им тему разговора, проговорил:

— Так вот, дорогая, не забывайте!

Это был прямой намек на то, что он собирается завещать моей матери какое-то наследство; конечно, не все, а, вероятно, небольшую часть. Детей у Нечаева не было, жившие с ним сестры уже были в возрасте. Единственным наследником был его племянник — Елим Павлович Демидов1. Какую цель преследовал Нечаев-Мальцов, выражая свое родство моей матери, она не имела понятия. Скорее всего это было просто самодурство богача. Последний разговор о родстве происходил за год до революции. Никакого завещания Нечаев не оставил.

 


1 Отец Е.П.Демидова — Павел Павлович (1839—1885) — грамотой итальянского короля Виктора Эммануэля получил титул князя Сан-Донато. (С.Р.)