РАЗБОЙ СРЕДИ ГОЛЫХ

Вся эта работа была возложена на лагерную администрацию всех ступеней. Мы, «техническая интеллигенция», были «мобилизованы» на это дело как-то непонятно и очень уж «беспланово». Мне ткнули в руки мандат на руководство инвентаризацией обмундирования на девятнадцатом квартале, никаких мало-мальски толковых инструкций я добиться не мог — и вот я с этим мандатом топаю за 12 верст от Подпорожья.

Я иду без конвоя. Мороз — крепкий, но на мне свой свитер, своя кожанка, казенный, еще бэбэковский, бушлат, полученный вполне официально, и на ногах добротные бэбэковские валенки, полученные слегка по блату. Приятно идти по морозцу, почти на свободе, чувствуя, что хотя часть прежних сил, но все-таки вернулась... Мы съели уже две посылки с воли... Две были раскрадены на почте и одна — из палатки, было очень обидно...

Перед входом в лагерь — покосившаяся будка, перед ней — костер, и у костра — двое вохровцев. Они тщательно проверяют мои документы. Лагерь крепко оплетен колючей проволокой и оцеплен вооруженной охраной. Посты ВОХРа стоят и внутри лагеря. Всякое движение прекращено, и все население лагпункта заперто по своим баракам. Для того чтобы не терять драгоценного рабочего времени, для инвентаризации был выбран день отдыха — все эти дни лагерникам для «отдыха» преподносится то «ударник», то инвентаризация, то что-нибудь в этом роде...

В кабинете УРЧ начальство заканчивает последние распоряжения, и я вижу, что решительно ничем мне «руководить» не придется.

Там, где дело касается мероприятий раздевательного и ограбительного характера, «актив» действует молниеносно и без промаха. Только на это он, собственно, и тренирован. Только на это он и способен.

Я думал, что на пространстве «одной шестой части земного шара» ограблено уже все, что только можно ограбить. Оказалось, что я ошибался. В этот день мне предстояло присутствовать при ограблении такой голи и такой нищеты, что дальше этого грабить действительно физически уже нечего. Разве что сдирать с людей кожу для экспорта ее за границу...