ПАМЯТЬ ДЕТСТВА

Со слов отца наш род на территории Ильинского церковного прихода начался от Миши Нюбского, появившегося в здешнем краю после пожара в деревянном храме в 18-ом веке в связи с возведением нового в кирпичном исполнении. Был он, вероятно, не архитектором, а опытным храмостроителем. Мне он — прапрадед в пятом поколении.

Великолепный тот храм я посещал часто до одиннадцати лет. И теперь это хорошо сохранившееся сооружение, но предельно оскверненное и обезображенное. То была церковь Шатрового типа, в двух уровнях приходов и служб, с богатым набором звонов, с богатой внутренней отделкой и фресковой росписью плафонов верхнего этажа.

Все это великолепие опоганено и разрушено по воле людей, чудными способами получивших власть и неудержимо расплодившихся. Разрушали ее после моего бегства с родины в тридцатых годах. Удивляет факт: прошло всего шестьдесят лет, но никто не может сказать, куда исчезли колокола церкви, в которых было 10—15 тонн металла. Нет поблизости литейного производства, не было в то время машин и дорог, по которым бы можно было увезти колокол весом 316 пудов 19 фунтов, как было написано на его окружности (на втором - 200 пудов). Есть живые очевидцы этого события, но найти и указать, где колокола, никто не пытается или не хочет. Вот вам наша пещерная дикость. Бог отнял разум, значит, он есть. При этом мы каждый день смотрим фильмы про мудрых сыщиков, которые по пыли на брюках находят убийц. Чудна жизнь и непонятна.

Была в селе и другая церковь, построенная в начале нашего века. Иной храмовой архитектуры. Это был величественный куб на полуколоннах с тяжелыми пятью куполами синего цвета, с выделяющимся конусно-шатровым столбом колокольни и сводчатым просторным парадным входом. Ее высоко поднятые своды потолка, огромное пространство зала покоряли величием. Ее я также часто посещал до 11 лет и был свидетелем ее разрушения в 1926 году.

Обе церкви и наши школьные здания стояли вблизи. Церковные дворы оттаивали от снега всегда раньше других мест, были чисты, в ограде, и мы веснами обязательно их использовали для игр. Там было уютно и автономно. Особенно интересно было лазать по церковному чердаку веснами, в звонную пасхальную неделю, когда разрешалось звонить всем, и нас не прогоняли.

Сам священник, отец Николай, высокий спортивный красавец, поднимался на колокольню, чтобы проявить себя как мастера колокольной музыки. Мы по двое, кряхтя и усердствуя, раскачивали за веревки язык большого колокола, кото-

рый висел в центре площадки звонницы, и ежились от первого звука, стоя под его юбкой. Мы рождали музыку космического свойства, вряд ли сознавая происходящее, но что мы волновались по особенному — это бесспорно.

Прошло 65 лет с той поры. Ничего не забылось. Теперь, когда я слышу по радио хор, поющий «Вечерний звон» или «Малиновый зван», я цепенею в сентиментальной расслабленности и уношусь в далекое детство.

Я учился в одном классе с сыном отца Николая, частенько бывал в их спартанской бедной семье и уже тогда не мог поверить мистеру Ленину, что религия—яд. И теперь у меня нет ответа, верующий я или атеист. Мой Бог, моя вера отличается от официально провозглашенного Бога-Троицы, но это не повод сожалеть о том, что я ходил в церковь, молился, знакомился с учением церкви. Что было, то было и не прошло. Что-то осталось. И немалое. Тема веры не входит в мои планы и не будем ее продолжать.

Ходить в школу для меня было радостно и приятно. Учился легко и жадно благодаря впечатлительности натуры, а не ума. К учителям относился с любовью. На всю жизнь благодарен за знакомство с музыкой, нотной грамотой, пением Александру Александровичу Малевинскому.

С большим волнением я посетил свою первую школу в 1934 году после двадцатилетнего периода времени. Она — деревянная, двухэтажная, ей больше 100 лет, то она по-прежнему здорова и опрятна. Так строили предки, организованные земство. То свидание с ней было летом. Я ходил по классам и коридорам в мягкой тишине безлюдья, предавшись воспоминаниям. Думаю, что она мне многое не додала, и я скажу об этом после.

Из воспоминаний детских лет выделяются торговые ярмарки. Их колорит, обилие предметов торга, кукольные балаганы, карусели, скопление и веселая суета людей, встречи с гостями, подарки и лакомства. Новогодних елок в школах не проводилось, но церковные праздники, Рождество, Масленицу, Пасху деревенский люд отмечал вопреки противодействию властей. Всему запрет наступил в 1930 году, кое-где в 1929 году.