ОБЩЕСТВЕННЫЕ СОБЫТИЯ

В 14 лет я вынужден был решать свою судьбу, выбирая между желанием вступить в общество образованных людей свободным человеком, решительно не приняв долю крестьянина-раба и любое иное идеологическое рабство.

Тут даже не было выбора. Был протест, бунт, несогласие. И все при полной безвыходности, отсутствии опыта и знания жизни. Да и кому в то черное время могли помочь опыт, знания или благородство? Наоборот: Зазеркалье, абсурдные поступки, удушливое время, торжество невежества и жестокости. За ним последовал в 1936—1938 гг. триумф костоломов и живодеров. Кто ничего не понял, тому не страшно, а понять непросто. А кто и понял в полном объеме и значении, что имеет? Судьба Александра Исаевича Солженицына и ему подобных — предостережение.

Хамство всегда беспощадно, и в том его сила. Большое социальное зло зарождается в одном экземпляре, в одной голове как идея. Чтобы ее реализовать, необходимо народ превратить в толпу, освободив каждого от личной ответственности за свои поступки, и тогда толпа за эту эфемерную свободу отплатит послушанием и своими руками выполнит все, что от нее потребуют. Надо только льстить ей, повторяя в превосходной степени заклинания о мудрости народной, святости мечты народной, непорочности ее помыслов, все называть волей коллектива, волей масс. Все это совсем несложно. Ну, а уж кто не пожелает быть в толпе, его воля! Свое и он получит. Аминь!

1928 и последующие годы жизни крестьянского сословия — время ломки устоев и отношений. Накормив городское население дешевыми продуктами в годы НЭПа, крестьяне попали под пресс радикальных реформ, проводимых по указанию партии командами отъевшегося пролетариата с ленинским правом на диктатуру. Началась коллективизация, подавление так называемого саботажа, ликвидация кулачества как класса и марши к светлому будущему.

Перед этим товарищи провели новое административно-территориальное деление регионов, назвав это районированием страны. Вероятно, в этом изменении структуры государства была объективная необходимость. В результате нового

размежевания между Вологодской, Архангельской, Северо-Двинской и Вятской губерниями возникли: Вологодская, Вятская области, Северный край с автономной областью Коми в его составе. Эта структура сохранялась до 1936 года — до Создания новой сталинской Конституции, по которой область Коми стала Республикой, а Северный край — Архангельской областью.

Нельзя не сказать коротко, как внедрялся социализм в деревне. В моей оценке это самое безобразное по жестокости, бессмысленности, что инициировали и провели большевики. Неужели все это нужно было проделать только потому, что в далекой от нас стране немецкий еврей сочинил теорию о классах? Интересно, куда он себя причислял?

О социализме в деревне пишут и спорят много, и порой не замечают, что крестьянина-то в деревне нет. Он истреблен научно как не прогрессивный класс.

Мало осталось людей, помнящих события 1928—1933 годов, но любопытные могут найти и прочитать о них. Вот маленький этюд из того времени.

На Руси часто поговаривают: «Попадешь ты туда, куда Макар телят не гонял». Тот фольклорный Макар, может, и не гонял, а мне довелось гонять телят именно на Макариху, которая нередко упоминается в исторических и биографических печатных произведениях.

Было это так и в 1930—31 годах. Город требовал от деревни продуктов питания и в т. ч. мяса. Деревня выделяла коров, телят, лошадей. Их транспортировали из Котласа в Архангельск на баржах в живом виде, а до Котласа гнали гурт своим ходом 100—150 км. Для этого выделялся или нанимался народ. Я бывал именно вот таким пастушком-погонялой. В числе погонщиков обязательно были женщины для дойки коров в пути. Гурт шел со скоростью 30 км в сутки. Погрузка скота на баржи производилась в районе Лимендской лесобазы (Головка, Угольный), иногда с задержкой на несколько Дней, и мы пасли скот в пойме рек Вычегды и Лименды.

Вот в это время я и познакомился с лагерем или с этапным пунктом «раскулаченных крестьян» с семьями, маленькими детьми, ожидавшими продвижения по своему трагическому маршруту. Это была Макариха. Был октябрь месяц. Этот этапируемый народ жил под навесами, в стенах,

и на нарах, изготовленных из ими же срубленных мелких деревьев, лучше сказать, жердей и кольев, скрепленных вицами. Крупного сруба они не могли осилить. Не было у них и кровельного материала: толи или иного чего. В 31-м году этого еще не знали. Холод и голод делали свою работу, выкашивая синюшных деток и не щадя стариков и остальных. Охрана у них была минимальная: комендатура и распорядитель. Да и кто пойдет в бега от своих детей? Куда?

Уразумей, читатель, коварство и цинизм этих дел. Хорошо эту безропотность объяснил А. И. Солженицын в первой книге «Архипелага ГУЛАГа», во второй части. Не поленитесь, у вас есть еще возможность прочитать это великое исследование-откровение.

Любопытство и сочувствие приводило нас к их убогим жилищам. Мы приносили им молоко, которое имели от стада в избытке и порой сливали, на землю. Вид и судьба этих людей меня сделала больным. Я страдал ночными кошмарами, и мать приглашала знахарок, чтобы заговорами избавить от этого недуга. Слово «Макариха» для меня, как удар плети по спине. И не для меня одного. Котлас, Макариха, Мосто-завод, Межог, Княж-Погост часто упоминаются в печатном повествовании и устном. В шестидесятые годы, проживая в Ставрополе на Северном Кавказе, я то и дело встречал неожиданно людей, знавших эти места только в связи со «сплошной коллективизацией» и ликвидацией кулачества как класса. Макариха для этого якобы вредного класса стала зловещим символом гибели. И не только для него. Теперь она приняла благостный вид зеленой сосновой рощи на старом кладбище. Не всегда было так.

В 1930 годах она помнится мне в грязи, с жилищами, мало пригодными для жилья, и какими-то непонятными раскопами желтых песков. Кому и зачем нужны были эти раскопы? На могилы они не похожи. Да, так прятались «концы в воду». О Макарихе знают далеко в Европе и даже дальше. В 1995 году по инициативе польской общественности и католической церкви была проведена акция поминовения умерших польских граждан, установлены знак Веры и мемориальные доски. На панихиду пришло много людей. Я стоял на этой панихиде, вспоминая, что видел и знал, и в том числе Войно-Ясенецкого, знаменитого ученого-хирурга и в одном лице Архиепископа Ташкентского Луку. Он был узником Мака-

рихи и чудом уцелел, чтобы служить людям своими знаниями и верой в Бога.

А сколько добрых талантов приняла земля Макарихи? Разве мы знаем? Не знаем! А кто-то осознанно не хочет знать и упоминать.

Думаю, следует отметить, многие авторитеты в медицинской практике благополучно отбывали и переживали сроки приговоров и по два раза, потому что они нужны были администрации, высокому начальству НКВД. Не все из них могли пользоваться услугами 4-го управления Минздрава из-за отдаленности, а иметь семейного врача-зэка удобно и дешево. Таких врачей я встречал не раз.