Я ТОЖЕ БЫЛ СЕКСОТОМ

В обществе, где все отношения подчинены интересам классовой, а в сущности корпоративной, олигархической борьбы, только наивные люди думали, что сыск—не главный рычаг управления народами.

Он был главным и универсальным инструментом управления и в рабочей курилке, и в Политбюро. Члены Политбюро и ЦК партии знали это и боялись. Простые, добропорядочные люди о нем не думали, чтобы не портить самочувствие, и работали.

Я всегда считал, что моя персона должна вызывать повышенный интерес у сыска, и не ошибался. В конце 1953 года этот служебный интерес ко мне обнаружился в знакомстве с сотрудником третьего отдела управления лагеря Печорстроя Масловым. Он был плохим чекистом, из нарушителей военного устава авиационных войск, и признался

в том, что его тяготят обязанности сыска» но он не может уволиться по-доброму. Мы с другом подсказали ему, что есть только один способ: начать симулировать легкомыслие, пьянствовать, и тогда тебя уволят. Так и произошло.

В 1960 году, уже после 20-го съезда ВКП(б) и речи Никиты Сергеевича Хрущева, после не очень понятной реорганизации органов госбезопасности, на меня снова вышли его сотрудники. Понял я это однозначно. Мое оппозиционное отношение к теориям и идеологий Маркса-Ленина надо оформить без признаков давления и угроз, через зафиксированные на звукозапись диалоги. Беседы эти велись в специальной, закамуфлированной под частное жилье квартире.

Расчет был на мою манеру выражать свои взгляды. Тут они не ошиблись, но меня от нового суда и кары спасло время наступивших перемен. Кроме этого, я активно старался навязать моему собеседнику «Куму» свое мировоззрение, всячески доказывал несостоятельность и порочность полицейскими мерами управлять обществом. В этот период в том году я серьезно штудировал сочинения Леонида Андреева и настойчиво рекомендовал ему их читать. Особенно старался я доказывать, что профессионализм служебный, сыскной деформирует ум и портит человека.

Слежка за мной усилилась. В том же году, в августе, когда я приехал в отпуск в г. Горький, они были неосторожны при передаче меня местным гебистам, и я это заметил.

Спустя несколько месяцев я узнаю, что мой «Кум» скоропостижно умер, и моя карьера сексота с псевдонимом «Дмитрий Ларин» закончилась бесславно и бесплодно, огорчив и рассердив одного из начальников этого органа.

Фамилии героев событий я не могу называть, не желая никого огорчить. Названный Масловым также не Маслов.