Дело майора Лямеца

Как и Миша Лапунов майор Леонид Лямец происходил из Белоруссии. Более 10-ти лет он возглавлял тюремную больницу в Сычёвке. Он пришел в нее как работник МООП, но спустя 2 года закончил курсы и надел белый халат врача. Он сразу же возглавил старое 4-е отделение, расположенное в двухэтажном здании Сычёвской тюрьмы, во время немецкой оккупации служившее тюрьмой Гестапо. Старшей сестрой у него работала знакомая нам Людмила Пискунова. Они одно время сотрудничали легко "как голубок и горлица", но супруга Леонида Нина Лямец разбила их дружбу. Лямец, однако, не оставил свою любовницу на произвол судьбы и вскоре сделал ее старшей сестрой всей больницы, а сам тем временем стал шефом психиатрической секции Сычёвского концлагеря.

В 1972 году он был одним из первых, посетивших меня после помещения меня в "больницу".

 

Передо мною сидел полный розовощекий начинающий лысеть рослый майор с лукавым выражением лица. Один глаз его косил, от этого он и выглядел добрым и лукавым. Медоточивым голосом он справился о моем здоровье, а потом, многозначительно постучав по двухтомному моему личному делу, заметил:

- Конечно, ты не так болен, как другие, но должен тебя предупредить по-дружески /при этом он подмигнул мне не косым глазом/, ты не выйдешь отсюда до тех пор, пока не откажешься от своих взглядов и особенно от веры в Бога.

Я возразил ему, что в больнице должны интересоваться не взглядами, а симптомами. На это он довольно откровенно ответил:

- Может быть в Америке это так, но ты живешь в "сэсэсэре" и должен знать, что в "сэсэсэре" тот, кто ссыт против ветра - сумасшедший. Может быть и я так думаю, как ты... Но если я буду болтать, то и меня положат рядом с тобой. Дошло? /И опять подмигнул./

После моих не совсем остроумных комментариев на этот счет, Лямец сказал, что здесь мне не будет скучно, ибо таких "больных" /он сказал это слово нарочито издевательски и снова подмигнул/ здесь много.

Он особо меня предупредил:

- Будешь возникать ⁺ - будем лечить. У нас в распоряжении все - от аминазина до кулазина.

Леонид Лямец был большим специалистом по "кулазину". Однако он считал себя добрейшим человеком и простирал свою "отеческую заботу" на

 

 

всех больных без исключения. Он был убежден, что пациенты спецболъницы не должны завывать, что они преступники, которым положена смерть или длительное заключение, но по гуманным соображениям их держат в больнице. Лямец постоянно об этом напоминал своими периодически повторяющимися "банями". Так он называл облавы на отделения, когда под его руководством надзиратели и солдаты били всех подряд. А потом всех подряд лечили. Лямец шутил: "А то, мерзавцы, говорят, что здоровые".

Последнюю "баню" Лямец провел как профилактическое мероприятие. /В Советском Союзе почти всё - мероприятие: культпоход в театр - мероприятие, смертная казнь - мероприятие, выставка художников /а тем более "бульдозерная"/ - мероприятие, избиение - мероприятие./ Поводом к «мероприятию» Лямеца во II отделении Сычёвской психтюрьмы послужил сигнал оперуполномоченного лейтенанта МВД Геннадия Ле-новича, что во II отделении заключенные /именно так называют "больных"/ готовятся к побегу. Лямец немедленно ворвался в отделение во главе "гладиаторов"⁺ и учинил допрос с избиением около 60-ти больных. Лямец лично избивал лежащих и привязанных к кроватям людей ногами, обутыми в подкованные железными подковками сапоги. Результат этого "мероприятия": 6 - лежали с отбитыми почками, 4 -харкали кровью, 3 - умерло. /Среди умерших - талантливый ярославльский художник Виктор Косилов, 31 года./

Лямец знал психологию русского народа и потому любил показать себя истинным хозяином: карающим и, милующим. Открытого подхалимажа он не любил, но покорных и безразличных к страданиям других он «миловал», т.е. заступался за них, ходатайствовал перед выписны-

 

 

ми комиссиями, облегчал им условия содержания. Многие уголовники любили Леонида Ивановича, говоря о нем: "Хороший человек".

Шеф ждал очередного повышения по службе, когда внезапно разразился гром. Это произошло летом 1974 года. Группа врачей, особенно не любившая Лямеца, в своей жалобе /разумеется, анонимной/ поставила в известность ЦК КПСС о том, что коммунист Лямец - тупой, самолюбивый и малообразованный человек - организует убийства и избиения больных, расхищает имущество больницы, ворует продукты, насилует женщин - родственниц больных, организует оргии, устроил свою жену заведующей отделением, а она приходит в больницу лишь . для получения денег, оформил себя невропатологом-консультантом, но никогда никого не консультирует и т.д., и т.п.

Протолкнуть эту жалобу помог один из выписавшихся больных, москвич Юрий Ротштейн, который за 3 года заключения в Сычёвке насмотрелся всего. И партократы все же возмутились. Бюро Сычёвского райкома КПСС исключило Лямеца из партии, а прокурор Сычёвского района подписал постановление о возбуждении против Лямеца уголовного дела. Прокурор, правда, убийства и прочие "мелочи" не счел преступлением: Лямец обвинялся в государственном хищении в особо крупных размерах. Возможный иск против Лямеца был бы не менее 30.000 рублей. За 12 лет он перепродал сотни коек, столов, стульев, белья, простыней, вагоны крупы и мяса, молока и масла. Он перепродал сотни медицинских шкафов и аппаратов, сотни тысяч упаковок медикаментов, шприцов, бинтов и проч. Кроме того, он открыл подпольное производство сувениров в столярном цехе больницы. За сувенирные приборы, кружки, шахматы, инкрустации он платил больным не более 10 рублей в месяц. Швейный цех больницы также процентов на 50 работал на

Лямеца. За эти деньги Лямец построил себе виллу, отправлял жену в заграничные поездки, подкупал фининспекторов и ОБХСС.

Но Леонид Лямец делал дело не один. Его дружки в управлении МВД в Смоленске быстро замяли дело, а пока он совершал челночные рейсы между Смоленском и Сычёвкой его недруги были разоблачены, как клеветники. Один из них, врач Анатолий Барабанов, был уволен, как «не справляющийся с работой», а Ольга Макарова - "за разврат". Одновременно Лямец донес на этих лиц, как на антисоветчиков. Сам же он предусмотрительно сдал дела майору Василию Ермакову и уехал с женой в Смоленск, где ожидал восстановления в партии.

И дождался. Недостачи и хищения были замяты. Под суд отдали нескольких сестер-хозяек больницы и начальника ЧИС /интендантской службы/. 30.000 убытка списали. А супруги Нина и Леонид Лямецы, после прекращения уголовного дела, благополучно устроились в Смоленске. Леонид - начальником концлагеря для принудлечения алкоголиков, а Нина - заведующей отделением в Смоленской спецпсихбольнице МВД.

Новый начальник Сычёвского спеца Василий Ермаков сердечно поздравил Лямеца через полгода с повышением в звании.