НА БЫЛИНЕ

 

Этот остров, который стал нашим следующим местом жительства, назывался Былин. Он находился на реке Кетье, притоке Оби. Этот остров представлял собой плоскую равнину с несколькими ивами. Только вдали виднелись редкие рощицы. На противоположном берегу была густая тополиная чаща. Берег был из белого песка, заросший зеленой травой. На острове находилось лишь одно строение - сколоченное из досок укрытие с одной стеной и крышей. В этом укрытии нам нужно было устроиться. Еще здесь находились четыре маленькие хибарки. Самая большая из них - недавно построенная рыбная консервная фабрика, которая еще не работала, в других жили рыбаки.

В большой спешке мы покинули пароход. Матросы и носильщики помогли снести тяжелые вещи на берег. Когда я бежала с вещами по пароходу к сходням, я вдруг заметила, что дверь на кухню была открыта. Не знаю зачем, но я вбежала в нее. Может быть, это голод так сработал, но еды никакой там не было. Хотела уже бежать дальше, когда заметила на полке под столом маленькую чугунную сковородку. Она была так нужна! Схватила сковородку, которая была еще горячей и жирной, и кинулась вон из дверей. Спрятав ее под пожитками, я сбежала по сходням вниз. Эта пароходная сковородка, таким нечестным путем приобретенная, сослужила мне огромную службу во время всего пребывания в Сибири, а на большом пароходе ее пропажи никто, вероятно, и не заметил.

Большой пароход прогудел и, пыхтя, уплыл в темноту.

 

Не видя больше пароходных огней, казалось, что оборвались последние связи с внешним миром. Когда мы разместились в укрытии, нам велели идти за продуктами. К одной будке, где находился склад продуктов и одновременно магазин, вынесли стол и весы для раздачи хлеба и рыбы.

Мы выстроились в длинную очередь. По списку нам выдавали каждому по восемьсот граммов хлеба и полтора килограмма соленой рыбы. Выдача продуктов кончилась около двух часов ночи. Было темно, тихо. Для освещения нам не выдали ничего. Легли спать на мокрую землю, ибо досок найти не смогли. Таким образом, на дворе мы спали в Сибири впервые. Наша дальнейшая судьба рисовалась нам в еще более мрачном свете. Наше положение было таким, как сказал латышский поэт Карлис Скалбе в своем стихотворении о ссыльном:

 

...Где придется со слезами грызть хлебную корку,

Или голову класть на тюремную полку,

Или в тайге на заиндевелый пень.

И будет лишь одна мысль моей мечтой:

Что дума о Родине станет моей подушкой,

И с ней я снова счастлив буду,

И спать буду сладко, как у матери на руках, —

Даже в смертных муках.

 

Я легла спать, но сон не приходил. В ушах еще долго звучала фраза, брошенная моряком с парохода: "Их сюда привезли, чтобы сдохнуть!" Неужели его словам суждено сбыться? Мысли плыли над тайгой и Обью к далекой, далекой Родине... Когда я снова туда попаду? Уснула лишь с восходом солнца.