Глава 6

НАУШКИ

 

Вертушка, нагруженная камнем, мчалась на юг в сторону монгольской границы.

Через часа три хода поезда вертушка остановилась у высокой гранитной скалы, возвышающейся метров на семьдесят над железнодорожным полотном. У подножья горы копошились в оцеплении усиленного конвоя заключенные. Вдали от скалы видна площадка, огороженная колючей проволокой — жилая зона колонны N 243, куда разместили прибывших заключенных с вертушки. По прибытии провели проверку вновь прибывших по всем правилам, соблюдая все процедуры лагерного режима, спрашивая судимость, статью, срок наказания. Один из прибывших заключенных заявил, что ему вообще суда не было, он не признает произвол. Его тут же отделили от прибывших и увели под конвоем на территорию колонны. Вечером около изолятора собрались несколько человек. куда подошли Илья с Анатолием. Услышали из изолятора душераздирающую картину. Через стенки помещения прослушивался стон мучающегося человека. Один из старожилов сказал:

— В изолятор специально запускают блох, от которых спасения нет. В кандей сажают со связанными руками и ногами. В лучшем случае в наручниках. Гам сейчас сидит тот «ослушник» из вновь прибывших с сегодняшнего этапа.

Колонна 243-го километра, в ней размещалось около полуторы тысячи зеков. Работали узники на каменном карьере по добыче бутового камня. Новичков сегодня на работу не вывели. Разместили в полуземлянках.

 

в которых было очень много блох. Поинтересовались, как в обжитых бараках, то заметили, что на всех нарах подложена трава полыни, старожилы так спасаются от блох.

Контингент лагеря в основном состоял из уголовников. В лагере процветала наркомания. В карьере на откосах росла дикая конопля. Наркоманы рвали цветы и листья конопли, заворачивали эту массу в тряпку, подкладывали в обувь под пятки ноги. Через пол суток получалась мастика, которую мешали с табаком. Если нет табаку, то смешивали с сухой травой и курили. Через пять, не более, минут человек дурел, входил в хохот, в плач, быстро говорил несуразицу, переходящую в бормотание. Минут через пять-шесть процесс повторялся. Для курения не всегда есть бумага, тогда делали лунку в земле, мундштуком служила дудка курая. Заправляли лунку мастикой-анашой, прикуривали, втыкали столько мундштуков, сколько курильщиков. Ложились вокруг лунки, и каждый курил из своего мундштука. Занимаясь наркотическими курениями, уголовная элита приходила в экстаз, в агонию. Процедура курения приводила в состояние мирного сосуществования, дружелюбия. За мелкие услуги допускались в круг мелкие «шестерки». Когда конопли не хватало, ее доставляли по стуже буряты в обмен на ворованные вещи. В лагере по ночам шел разбой, для обмена на коноплю отбирали вещи у тех, у кого была домашняя одежда. В основном это были политические, при этом охрана не вмешивалась. Потому, что сами пользовались тайниками в каменоломне. Где уголовники оставляли краденные вещи, взамен в тайнике обнаруживали коноплю.

На третий день пребывания на разводе Илья услышал объявление, один из десятников искал штукатуров и бетонщиков. Илья тут же назвался. Потому, что не имея навыка добывать бутовый камень, все равно норму выполнить невозможно. Из бригады его отвели в сторону, сюда же привели двух стариков-дистрофиков, которые еле двигались. Ходили, опираясь на палки, шел им восьмой десяток от рождения. Всех троих десятник отвел без всякого конвоя на железнодорожную трассу к небольшому бетонному мосту.

Поручил делать затирку на поверхности бетона цементным раствором раковин и трещин на устоях моста. Когда познакомились, один из стариков был чабаном из Туркмении, не знающим ни одного слова на русском языке. Илье он на разных пантомимах сказал:

— Аллах прогневался на меня на старости лет, не суждено мне попасть на могилу предков. Довелось мне пасти отары байские, колхозные и отары партийных начальников. Когда бай бил, обратно отправляя в пустыню овец паста. Очень хороню пас колхозные отары,

 

орден получил. Когда партийное начальство брало овец, своих и колхозных, я не давал брать колхозных, меня палкой били и в зиндан закрыли.

Илья спросил, какую статью дали ему. Старик произнес:

— Кра-кра, — и замахал руками, как ворона крыльями. Второй старик — токарь по профессии. Назвал себя екатеринбургским металлистом.

— Мы с тобой, Илья, люди особой закваски и особой закалки. Все должны выдержать. На Урале рождаются и живут люди особые. Хочешь узнать уральскую натуру, характер и мастерство наших умельцев — читай сказочника Бажова, у него написана вся правда о наших людях. Запоминай, Илья, как бы опричнина сталинская не свирепствовала, народ вечный, всех невозможно уничтожить. Я стар, скоро умру, а ты — молод, должен выжить. Вернешься — поклонись горе Благодатной. Испей воды из нашего Яика. Вся житейская правда наверх вылезет. Доживешь ты, слесаренок, до светлых дней и донесешь всю правду-матушку житейскую до уральской земли. Наша Магнитка — это хребет российской земли. Всегда помни: кто родился на Уральской земле — не подвластен крамоле. Опричнина — как роса, солнце взойдет — росу разъест. Россией управляют не россияне, чужаки, им не жалко россиян. Это произошло еще в семнадцатом году, захватили власть в России сионисты.

Он оставил удочки на берегу реки Селенги, при проверке на удочки попались два щуренка. Для ухи не было соли. Но из положения вышли, в сумке на самом дне лежал кусок соленой трески. Мимо их моста везли обед. Им налили по котелку чечевичной каши, жидкой, как похлебка. Во время обеда с проверкой зашел к ним десятник. Вместе обедали съели похлебку, потом ушицу из щурят. При осмотре сделанной работы половина оказалась негодной. Десятник показал, как лучше выполнить затирку. Рассказал, что сам работал штукатуром в Москве. Договорились, что десятник на следующий день добавит помощников помоложе. Приняли предложение Ильи вывести сюда работать его соседа по нарам Виктора Коржа, он до лагеря работал по специальности электромонтер, и Тихолаза, бывшего колхозника с Украины. С ними вместе работали на каменном карьере. Дорога шла вдоль реки Селенги, по ее правому берегу, ребятам была возможность совмещать работы с рыбалкой. Ребята быстро набили руку по отделке и затирке бетонных сооружений.

Десятник как-то скачал Илье, что нужно сверлить отверстия в рельсах, укладываемых по кромке бетонной подпорной стены станционной разгрузочной площадки на станции Наушки. Илью направили

 

на другой день с другой бригадой, которая укладывала бетон при бетонировании подпорной стены. Основная профессия Ильи по Магнитке — слесарь-инструментальщик, он был в своей стихии. Быстро настроил сверлильную скобу, работа пошла очень податливо. По объему работ сверл остро заточенных не хватало. Возникла необходимость заточить сверла. Наждачного станка у них не было, по недалеко дымила труба высокая, наверно это лесопилка, там заточный станок должен быть. Илья предложил идти туда. Идти туда пришлось совместно с десятником, под специальным конвоем стрелка. В мастерской Илья быстро заточил несколько сверел и положил их на пол. Подошел к нему, к наждачному станку работавший токарь. Посмотрел заточку и полюбовался хорошей работой. Подошедшим рабочим скидал.

— Так может затачивать только высококвалифицированный мастер, специалист.

Так Илья познакомился с паровозным машинистом с Украины Афанасием Афанасьевичем Горбалем, которому было поручено организовать монтажную мастерскую по монтажу станционных сооружений,

Через неделю Илья стал работать в монтажной мастерской станции наушки. С первых дней работы в мастерских он заслужил уважение окружающих мастеровых в мастерской. Почему-то очень очаровал он своими приемами обработки металла. Что ни давали — никогда не спрашивал, как делать. Все у него получалось как обычное явление. Поручили ему работать на болторезном станке. На котором за рабочий день сделал тысячи деталей. Рядом работали уголовники, которые делали двадцать-тридцать деталей.

Уголовников приводили на легкую работу по блату. Работать они не хотели, создавали видимость. Илья работал так, как работал до лагеря, как в Магнитке. Он не знал уловки уголовников, новичок в лагерной жизни. Уголовники решили проучить «фраера». Поручили это матерому рецидивисту Рыбакову. Они без стеснения исполняли свои задумки. Все имело место, поощрялся террор над политическими лагерной администрацией. Инициатором проведения террора над политическими был начальник колонны.

Илья рубил полоску стали на тисках, в руках держал молоток, ничего не подозревал. Только в последний момент сработал инстинкт самосохранения. Когда Рыбаков замахнулся за спиной Ильи стальной трубой для удара, Илья обернулся, падая от полученного удара, пробил висок молотком Рыбакову. Больше ничего он не помнит. В себя пришел в изоляторе на оперпосту. Лежал он взаперти, на голом топчане, шея распухла, рук не чувствовал, камера перед глазами

 

вращалась. Все тело горело огнем. Но сознание больше не покидало его, велика была жажда к жизни. Мысль работала...

Ведь всю жизнь учили работать, все делать добросовестно. На Магнитке овладел профессией лекальщика, инструментальщика. Никогда в работе секретов не держал. Бывало, подходят девчонки, которые работали на металлообрабатывающих станках, и просят: Илюша, помоги станок настроить. Он шел и помогал. А здесь какая дикость, избивать за честный труд.

Где-то на четвертый день услышал разговор за дверями:

— Четвертый день он без воды и пищи, — говорил детский голос. — Он же умрет.

— Туда ему и дорога, «контрику», — отвечал другой, мужской голос.

— Он же как Гаврош, молоденький, какой же он контрик, он же мой ровесник.

Илья почувствовал, что кто-то льет в рот воду. Потом почувствовал вкус киселя клюквенного во рту... Захотелось в туалет, он с большим усилием встал, дошел до параши у стены. После этого страшно дал знать о себе голод. Приоткрылась камера, вошла девочка лет четырнадцати-пятнадцати.

— Вот говорил — помрет, а он живой. Пей киселя, не отравишься, сама варила.

— Зачем ты сюда пришла, мама выпорет тебя за связь с заключенным.

— Ой, какой ты обросший, совсем смешной, вдобавок грязный. А меня некому пороть, я твоя добрая фея.

Вечером она принесла воды, бритву и оладьи с киселем, вдобавок старую шинель. Илья привел себя в порядок и спросил:

— Как ты, девочка, попадаешь сюда,

Она вместо ответа показала большой палец с мизинцем врастопырку.

Так Илья провел шесть дней. На седьмое утро его повели к оперуполномоченному. Предложили чай с бутербродом и папиросы. Илья рассказал об инциденте в мастерской. Оперуполномоченный приказал надзирателю вызвать врача и накормить подопечного. Спустя еще три дня еще вызвали его к следователю, то представился; Коротченко, мы знакомы еще по Тайшету, по 43-й колонне...

— Какой-то ты, парень, непокладистый. Нужно быть более гибким, а то и пропасть недолго. Но сейчас мы тебе пропасть не дадим. Придется тебе немного поваляться. Пока не решим твои деда. Неделю тебя никто тревожить не будет. Выздоровеешь — в баню сведут ...

 

Через несколько дней загремели засовы, в камеру вошел Корбань:

— Но как одыбал немного. Уголовники свою злость на политических решили на тебе сорвать. Хорошо, что я рядом был, отбить успел. Ты стал третьей жертвой. Два первых им прошло, но больше в колонне разбой не допустим. Теперь в колонне не только их нет, но и их покровителей не стало. Прислали нового начальника колонны. А твой «кум», говорят, из порядочных. Главное, на себя не наговаривай. Говори всю правду, как было. Ребята из кузницы восхищаются тобой. Сравнивают тебя с Левшой. И смелость твоя всем понравилась. Гак что не унывай. Ты приобрел много друзей, они ждут тебя в мастерских. Если возьмешься — нужен прораб по монтажу. Я говорил с главным инженером участка. Он обещал замолвить за тебя слово. — Так Илью поддержал Горбань.

Молодой организм брал свое, он потихоньку выздоравливал, только еды не хватало. Как-то в воскресенье опять застучал засов, в дверях стояла «Фея».

— Ты меня ждал? Ой, какой ты чудный стал! Я много новостей принесла, а ты какой-то кислый. Не похож на кремень-парня, на упорного татарчонка, на таланта. Совсем не похож... Это я подслушала разговор по телефону, кто-то за тебя заступался. Тебя скоро выпустят. Не ты же поранил, а тебя ударили. Тебе ничего не будет, ты жертва произвола. Добрый ты парень. Награда тебе нужна... А ты в щеку поцеловать не можешь свою добрую «Фею». За добрую весть, вроде у тебя и силы то нет девчонку обнять.

Обняв Илью, она повалила его на топчан. Забралась на Илью верхом.

— Даже имя не спросишь! А я совсем не Фея, а Васса Коротченко, сестренка твоего «кума»...

Она рассказала, что ее отец и мать умерли на Украине от голода в 1933 году. Они с братом только двое на всем свете. Прижалась к нему, он почувствовал близко молодое тело теплое.

—... ты, миленький, не сердись на меня, я во всем сама виновата, так уж получилось, — зарыдала она. Потом успокоилась, поцеловала Илью и убежала.

Илья лежал, позабыв все невзгоды. Он впервые почувствовал тепло женского тела...

На следующий день она снова пришла.

— Я надзирателя напоила коньяком, ничего не бойся. Я долго не могу быть с тобой. Теперь перед богом я твоя жена.

Она забралась на топчан, прижалась к нему, стала целовать. Поздно ночью, опьяненная любовью, ушла.

 

На следующий день Илью повели к следователю, который объявил ему полную амнистию. Выпустив, его повели па 248-ю колонну. В мастерских окончилось рабочее время, его встретили новые друзья.

Заключенные, работающие в мастерских, жили в отдельном бараке, спали на раздельных топчанах с постелью. Двойных нар в бараке не было. После долгих мытарств Илья уснул на теплой чистой постели среди мастерового люда. Когда вывели их на работу в мастерские, он принял чертежи на монтаж небольшой тепловой электростанции, на два локомобиля по 225 лошадиных сил. Гак постепенно втянулся в работу. Рабочую площадку днем охраняли в оцеплении весь станционный поселок. Оперпункт, в котором жила Васса, был в черте оцепления. Двум друзьям была возможность днем встречаться. К осени монтажные работы завершились, мастерские готовились к переезду на станцию Гусиное озеро.

К осени пришла Васса прощаться, она уезжала в Улан-Удэ в интернат учиться в школе.

Мастерские со всеми станками и оборудованием погрузились в вагоны и отправились в направлении на север на станцию Гусиное озеро. На пути из Наушек вертушка шла с большими остановками, не торопясь. Илья, лежа на нарах в двухосном вагоне, стал размышлять...

После побега Ахметова, по окончанию санобработки заключенных погрузили в остывшие холодные вагоны, поезд пошел на восток. Активность политических и позиция Ахметова сыграли роль, уголовники больше не пытались в вагоне захватить инициативу. Через трое суток поезд остановился на станции города Тайшета. Ночью всех разгрузили из этапных вагонов. В общем строю по городу шли пешком через весь город. Как только колонна пошла по городу, зашли в какую-то березовую рощу — садик или старое кладбище. В темноте просматривались могильные памятники, кое-где не заровненные холмики.

Всю партию заключенных привели на территорию пересыльною пункта, на пересыльную колонну. Впоследствии она стала штабной колонной Тайшетлага.

Всех загнали в холодные большие палатки, не отапливаемые и не было света. Началась кошмарная ночь. Кто попросится в туалет — вышедшего из палатки кладут на снег и заставляют ползать на четвереньках. Потешались над узником до тех пор, пока он из последних сил не выбьется. Обмораживали руки и ноги. Утром из палатки выносили десятки трупов, складывали в штабель на территории лагеря.

Заключенных объединили в бригады в основном повагонно и выдали обмундирование. Валенки были только малых размеров, и Илье

 

повезло, у него ноги маленькие и обулся в новые валенки. Большинство осталось в летней обуви, в своих домашних ботинках. Побригадно погрузили на автомобили и повезли в северном направлении. На улице мороз доходил до сорока градусов. Туман, на пятьдесят шагов ничего не видно. Ночью разгрузились в тайге. Кругом лес, вековые сосны, ни шороха не слышно, только деревья потрескивают от мороза.

Многие за дорогу обморозились. Заключенные, высаженные из автомобилей, по группам развели костры и всю зимнюю ночь провели у костров. Утром выдали по шестьсот граммов хлеба и всех погнали на лесоповал. Обмороженные не могли идти, их подталкивали конвоиры в спину штыками. Люди падали на ходу. Обмороженные — замертво. Трупы складывали в кучу. Подвозили трупы на волокушах, изготовленных из сучьев сосны.

На месте расположения на ночевку, куда высадили из автомашин, ночевали у костров. Из заготовленного леса начали строить городьбу. Из колотых плах сосновых бревен. Внутри городьбы за день поставили несколько палаток. Около одной из палаток складировали замерзшие трупы, собранные па участке рубки леса. Вывозили трупы из леса на себе на волокушах. Почему-то эти трупы не убирались до самой весны Как поселились в палатки, у чугунных печей стояли в очереди, жарили вшей из одежды.

К весне на территории лагеря построили несколько деревянных бараков, столовую, пекарню, баню и другие служебные помещения. Из первого этапа челябинских узников из 300 человек осталось 13, в том числе и Илья. Колонна построилась недалеко от реки Бирюса, на устье речки Байроновка в двадцати километрах от города Тайшет. Недалеко от села Гоголевка. По числу километров от Тайшета, колонну назвали двадцатой.

С середины зимы на берегу р. Бирюсы одна бригада долбила гравий для бетонных работ. Другие бригады работали на земляных работах по отсыпке земполотна пути. Грунт брали из выемок. Землю возили по узкому трапу из тесанного дерева на тачках. гравий подвозили на волокушеках, запрягаясь десяток человек. От реки гравийного карьера до котлована моста на расстояние пять км, на некоторые сооружения — три километра.

С наступлением весны и тепла, стали изготавливать бетонные трубы. Копали котлованы под устои мостов на трассе строящейся железной дороги. Бригада, где работал Илья копала котлованы на 218 пикете под устои шестиметрового моста. Котлован копали на болоте, из которого вытекал ручей. Котлован оказался в районе расположения

 

родника. Котлован заливали водой, заключенные работали по пояс в воде, хотя откачивающие средства были. К механизмам политических не допускали, а уголовники не умели работать, да и не хотели. Чтобы в котловане было сухо. Прораб то был безграмотный, Худяков чекист из деревни в организации работ ничего соображать не хотел. С помощью стрелков работающих гнали в воду, подпирая штыками. Но что ничего изменить не помогал. Котлован углублялся, вода затапливала людей.

Илья обратился к помощнику прораба, из студентов, он тоже руководил работой. Студент был из Грузии, находился на практике.

По фамилии Поухадзе, он взял Илью под расписку, через полчаса один насос заработал, мощности не хватало, через два часа в котловане работало четыре насоса и водоотливные агрегаты «коммунист». Шести сильные дизеля в паре с насосом «Возрождение». Бригады упорно приступили к копке котлована. Работающие насосы осушили котлован. К концу дня с бетонными работами вышли на нулевой цикл, т.е. на уровень с землей. До этого десять дней людей топили в воде. На вторые сутки мост был готов. В бараках задумывались над зверством стрелков, особенно прораба Худякова. Какая мать могла их родить. Прораб Худяков безграмотный или с четырьмя классами образовавшая. Он кричит стрелкам:

— Нагоняй их в воду, в котлован, пусть копают. Утром других пригоним. И те гнали. На каждую бригаду из 40 человек, 4 стрелка, 2 собаковода с овчарками и седьмой начальник конвоя. Начальник колонны Ермаков всегда приказывал стрелкам:

— Шаг влево, шаг вправо, применяю оружие без предупреждения, и те применяли. В режиме лагеря применяли введенное Ермаковым «Развод без последнего». Уголовник нарядчик их подбирал. Утром после сигнала на развод, входит в барак с двухметровой палкой и начинает бить заключенных, чтобы быстрее выходили на работу. Нарядчику помогают еще 3-4 помощника. Такой порядок прекратился тогда, когда нарядчика нашли утром с пробитым черепом. Нашли около штабеля умерших заключенных. Из колонны убрали и автора такого произведения Ермакова. Режим вошел немного в человечные нормы.

В числе тринадцати челябинцев оставшихся в живых до весны был Софронов. Он работал десятником в общем оцеплении карьера по добыче грунта. На кухне одного из заключенных поймали с картофельными очистками, взявшего их без спроса. Бедного раздели догола, надели наручники и положили в запретную зону между заборами колючей проволоки, огораживающей запретку, на съедение мошкаре. После такого наказания человек через час превращается в распухшую

 

болванку, редко кто выживал. Софронов пытался заступиться за него. За заступничество на второй день Софронова не стало на колонне.

От моста через речку Байроповка в сторону станции Костомарова производили работы па протяжении семи километром,

Илью по окончании искусственных сооружений по рекомендации Софронова назначили техником земполотна, одновременно руководителем прибывшего автопарка.

На закрепленном за колонной №20 участке к глубокой осени 1938 года строительные работы закончились, К этому времени строителей застала снежная зима, наступили морозы,

Контингент заключенных колонны №20 на автомашинах перебросили на участок 178-го километра, вблизи станции Чукша. До них здесь работали узники из Узбекистана, люди из теплого края. Жителям Средней Азии трудно было в Восточно-Сибирской тайге. Они не могли выносить больших морозов, работая на земляных работах, долбить мерзлую землю, не было навыка работы на большом морозе. Они были обречены па голодную и холодную смерть. На колонне 178-го километра находилось более тысячи узников среднеазиатской национальности.

Илья, как начальник автоколонны, имел доступ к селектору. Вышел на связь с управлением Тайшетлага, обрисовал обстановку с положением узбеков. Оттуда поступила команда всех больных передать в лазарет, который примыкал к рабочей колонне. К началу 1939 года их осталась из тысячи одна пятая часть. Остальные заполнили общую яму в тайге.

Оставшиеся узбеки работали в отдельных бригадах среднеазиатского контингента. Среди них был известный в Узбекистане бывший басмач Нармуратов. Богатырь по телосложению, человек большой силы воли, очень обаятельный в среде узников.

После возвращения из лазарета выздоровевших узбеков Нармуратов, показывая моем сородичам, приподнял Илью на руках и сказал.

— Вот наш спаситель!

Он стал бригадиром, его бригада впервые на стройке применила восточный метод разработки земли...

На этом размышление было прервано.

Вертушка прибыла на станцию Гусиное озеро. Монтажников из Наушек ждали представители ЭМЧ. — электромеханической части. Прибывших разместили в обжитые теплые бараки, где не было двойных нар, стояли топчаны, отдельные для каждого, с постельными принадлежностями. Специализированной монтажной колонне присвоили №30. Начальником колонны назначили политического заключенного Афанасия Афанасиевича Горбань.

 

Первое, что предпринял Горбань, очистил колонну от уголовников, засоряющих мастеровой коллектив.

К ноябрю 1939 года закончили строительно-монтажные работы на станции Гусиное озеро. Смонтировали тепловую электростанцию на три локомобиля па 450 лошадиных сил, паровозное депо, все инженерные сооружения па станции. По окончанию объекты после настройки передавались эксплуатационникам.

После окончания работ и полной сдачи их в эксплуатацию монтажное подразделение погрузилось на две вертушки. Сгрузились все металлообрабатывающие станки, техматериалы в полном составе, монтажники, люди.

На новый год 1939-40 гг. они высадились на станции Невельская ветки Тайшет-Осетрова в Тайшетлаге.