Отец за воротами тюрьмы

 

В конторе я расписалась, что через три дня приду в полицию для высылки. Вывели за ворота. Рассвело. И едва оказалась за воротами, там стоит мой отец, Григорий Наумович Шатуновский. Он стоит и не верит своим глазам. Хватает меня за руку и говорит:

- А ты... Разве тебя не поведут на повешение?..

Он стоит за воротами и ждет, когда нас поведут на повешение. А в это время меня одну вытолкали за ворота. Он упал на колени, обнимает мне ноги: - Идем скорей домой!

- Нет, нет, я друзей дождусь.

Минут через пятнадцать вытолкали Шурку Баранова, потом Сурена. Мы скорей от этих ворот отошли, договорились в каком-то укромном месте встретиться. И пошла я к отцу.

Оказывается, мама и Таня до этой окончательной осады уехали в Астрахань. Я ведь до ареста была не в самом городе, а на фронте. Оказывается, мама ходила, меня искала. А когда нас арестовали на вокзале, когда мы хотели удрать, кто-то видел и отцу сказал. Когда ему пришли и сказали, он все сжег из моего стола. Без разбору все брал в охапку и кидал в огонь. Аттестат, дневники, письма - все в плиту. Я долго не могла простить ему этого.

Он в течение двух дней меня прямо замучил.

- Вот видишь, до чего ты дошла, до виселицы ты дошла. Вот до чего тебя большевики довели, сами уехали, а вас бросили. Ну хорошо, я согласен, может быть ты любишь Сурена, поженитесь! Я вам помогу деньгами, поезжайте учиться.

А мне казалось, что нет ничего важнее революции, и я говорила:

- Нет, нет, нет.

Две ночи он не давал мне спать. А на третью сказал:

- Ну если ты уже попала в такой водоворот и не можешь выйти из него, то уходи сейчас же.

Не соображал, что глухая ночь. Правда, уже не так убивали, как раньше.

 

Я пошла к портнихе Зине в Черный город. Хозяин дома, азербайджанец открыл. Два часа ночи.

-    Ночью? Девочка? Как можно?.. Турецкий аскер ходит, убивает, ночью девочек таскает.

-    Ну что ж, - говорю, - так нужно. Я к Зине пришла.

Пошла к ней через двор. Знаешь, там такие дворы, и лестница вокруг. Она тоже ахнула: - Боже мой! среди ночи!

Я побыла у нее, на другой день она повела меня к своей двоюродной сестре. А потом я пошла к Амалии Танянц, армянской коммунистке. Потом ее убили.

Мы встретились с Суреном и Шуриком, и мы решили не являться в полицию. Потому что мы не знали, в какую сторону нас повезут. Могут вывезти к белым, а там опять виселица. Поэтому мы стали стараться опять удрать в Грузию. Пошли младшие братья Сурена, купили билеты. Переоделись, я чадру одела. В общем, удрали.