- 13 -

ДОКТОР ЧЕМОДАНОВ

 

Доктор Чемоданов из микробиологического института был в свое время мобилизован в армию Колчака и с той поры всюду и везде в анкетах писал: "Служил в белой гвардии врачем в госпиталях Омска и Челябинска". После ареста его долгое время не допрашивали. Он больше молчал и слушал других, содрогался при рассказах о "страстях-мордастях" на следствии.

По ночам, часто вздыхал, говорил, обращаясь к себе и ко

 

- 14 -

мне одновременно.

— Вам что, молодой человек! Одна голова — не бедна, а бедна, так одна. А у меня сынишка 12 лет, я ему всю биографию испорчу. Вся жизнь из-за меня у него кувырком, господин студиозис!

Да, в гражданскую войну был целую ночь у капитана Колчак за плечами и 4 вышки вокруг Казани: с одной — холера, с другой — брюшной тиф, с третьей — просто тиф, а с четвертой — чума. И все на город...

Настал и его час. Он пробыл целую ночь у капитана госбезопасности и пришел совершенно убитый.

— Провели к самому Шелудченко: "Если ты, проститутка от медицины, не подпишешь все, что нам нужно, то я тебе такую лекцию по патологической анатомии прочту, которую ни один профессор не выдержит. Печенку, селезенку — все перетрясу. Мочевой пузырь вместо сердца поставлю и будет у меня работать, как часы. А теперь, капитан, уберите эту портовую девку с моих глаз, чтобы она не воняла!

Закончив эдак попросту. Шелудченко посмотрел водянистыми глазами на свою жертву и, видимо, довольный произведенным филологическим эффектом, передал Чемоданова капитану, человеку более гуманному по форме. А тот закрепил произведенный эффект.

— Не советую, доктор, категорически не советую, встречаться с нашим полковником: серьезный, твердый человек, своего любыми способами добьется. Не доводите его до крайности. Подумайте, ведь у вас жена, сын — чудесный мальчик, а отец — неразоружившийся враг. Нехорошо, доктор, подумайте о них...

Рассказав все это. Чемоданов приуныл. А через двое суток его снова вызвали и в камеру к нам уже не вернули.

Позднее, в 1938 году, я узнал, что он подписал бред сивой кобылы в полном объеме и совершенно неожиданно для него и товарищей был освобожден. А через 4 месяца умер, умышленно отравившись бациллами чумы.

Не желая портить биографию сына, зная, что органы все равно в покое его не оставят, решил уйти из мира методом ему доступным. Но, умер на свободе. Труп его сожгли.

Не выдержали нервы "колчаковского диверсанта", доктора медицины Чемоданова. Сын, говорят, был потом в армии медиком, как и отец. Очень добросовестно служил, не зная, что отец принес себя ему в жертву.

В январе 1938 года было принято решение Пленума ЦК ВКП(б) о мерах борьбы с "врагами народа". Оно не задевало принципов, а лишь уточняло методологию. Его нам передали, написанным химической тай-

 

- 15 -

нописью, на простыне.

Со следствия в то утро возвратился Сергей Кожевников. И ему сразу задали вопрос:

— Ну как, перелом есть?

— На этот вопрос, уважаемые товарищи, могу ответить положительно. Раньше били просто ножкой от стула, а теперь ее заворачивают в тряпку. Все-таки удары принимаешь легче.

Спустя несколько дней следователь бросил меня, в качестве меры нажима, к малолетним преступникам.

Едва я переступил порог камеры, как староста спросил: "Ты — контрик?" Получив утвердительный ответ, он безапелляционно заявил:

— Раз политик, романа тискать можешь. Иди дохни, а ночью тиснешь нам позабористее. "Крыса", гони из угла! Барахлишко из-под себя не трогай!

"Крыса" под суровым взглядом старосты безоговорочно ушел со своего ложа, а я после трех бессонных суток заснул мертвецки. На обед была рисовая каша с маслом, которая, после литра кислых щей, показалась мне верхом кулинарного искусства.

Разбудили меня поздно вечером, и после "отбоя" я начал рассказывать бессмертную трилогию Дюма-отца. Начал с "Трех мушкетеров".

Аудитория была безупречной. Сорок пар глаз неотрывно смотрели на меня с восторгом и вниманием. Стояла мертвая тишина.

Через каждый час старший, обращаясь ко мне, говорил: "Передохни, дядя Коля".

И ребята начинали живейший обмен впечатлениями.

— Вот сучка — миледи! А Рошфор-то, так на перо к д'Артаньяну и просится. Ну Атос, Портос и Арамис — ребята в законе: с такими на любое дело идти можно!

Были и более энергичные выражения.

Проходило десять минут, по сигналу старшего наступала мертвая тишина.

И снова звучали слова Дюма-отца о немеркнущей славе, о дружбе, о величии и благородстве подвига во имя бескорыстной идеи, о гибели коварства и лжи, подлости и лукавства. ..

И люди, не знающие ничего кроме грязи, жестокости и обмана, невольно и подсознательно пересматривали свою жизнь, переоценивали свои поступки. Тянулись к свету и добру от мира зла и насилия.

Эти две недели я провел с пользою и для ребят, и для себя. Укрепляя веру в светлую идею человечности в ребятах, я укреплял ее и в себе...