- 29 -

ПИСЬМО НАИВНОГО ЧЕЛОВЕКА

 

Сильным духом, твердым в своих убеждениях был мой сокамерник — бывший секретарь комитета ВЛКСМ одного из пригородных совхозов. Большинство смотрели на него как на наивного политического младенца.

Володя Борисов был парень высокого роста, атлетического сложения, настолько юн, что не брил еще бороды. Одет, даже по тем временам, очень скромно: дешевенькие брючки из чертовой кожи, вельветовая блуза, кепочка ленинского покроя, туфли на резиновом ходу. Ныл он смел с своих суждениях, горячо воспринимал горе других и был

 

- 30 -

безразличен к своей собственной судьбе.

Однажды, когда раздавали почтовые открытки, молодой парень в военной форме с издевкой спросил его:

— А ты чего же, Володя, не спросишь открыточку? — Мне некому писать, сказал Володя.

— Ну это ты напрасно скромничаешь. У тебя такой именитый корреспондент, любой позавидует, — продолжал бывший офицер. Володя промолчал.

Тогда-то я узнал историю Володи Борисова. Его собеседник, бывший старший лейтенант конвойных войск, осужденный на 5 лет лишения свободы за гнилой либерализм к "врагам народа", рассказал об этом комсомольском вожаке.

Володя, бывший воспитанник детского дома, решил по простоте душевной обратиться к Сталину и поставить ряд вопросов, волнующих сельскую молодежь, вопросы эти были обострены положением, вызванным недородом 1936 года и материальными недостатками.

В своем письме В.Борисов довольно правдиво описывал факты и умонастроение молодых тружеников села, их чаяния и надежды на будущее. Все это было изложено на "высоком идейном уровне" и не сидеть бы Борисову в тюрьме, если не злополучная концовка письма: "Я обращаюсь к Вам не только от своего имени, но от имени всей молодежи советской деревни. Обращаюсь как к действительному вождю партии большевиков ц советского народа, так как вопросы, поставленные в нем, волнуют каждого молодого земледельца. Если же я ошибаюсь, и вы не сочтете нужным ответить публично через печать на вопросы, волнующие всех нас, если я не прав в своих предположениях о вас, я готов к аресту, к ответственности, к расправе — свой комсомольский и гражданский долг мною выполнен.

Но и вы знайте: что если вы не вождь, а наполеончик, трою счастья поставленный во главе государства и великого народа, история — этот неумолимый судья — даст свое заключение о вашей деятельности и разоблачит авантюризм всей вашей личной политики, всей вашей интриги, идущей вразрез с интересами партии и государства. Помните об этом и трепещите.

А как бы я хотел ошибиться в этом последнем своем предположении, товарищ Сталин".

Володя Борисов, к сожалению не ошибся... Прошло всего две недели с момента, когда он отправил увесистый конверт с адресом "Москва, Кремль, товарищу Сталину", как за ним пришел старшина из местного райотдела НКВД и пригласил его к начальнику на беседу.

 

- 31 -

— Садись, Борисов! Тебе предъявляется письмо, написанное тобою на имя вождя всех времен и народов товарища Сталина, и содержащее оскорбительные выпады в его адрес, а также контрреволюционные, антисоветские выпады против колхозного строя и жизни советской деревни, — монотонным голосом провозгласил старший лейтенант госбезопасности. Он пододвинул известное Володе письмо. На первой странице синим цветным карандашом с уголка было тщательно написано: "Это писал враг. Сталин". Потом была не очень разборчивая резолюция, сделанная красны ми чернилами и подписанная Н.Ежовым.

Борисов подтвердил, что письмо написал он, но начисто отрицал, что оно содержит антисоветские и контрреволюционные выпады.

После подписания протокола опознания письмо было отправлено с "делом Борисова" в Верховный суд, а сам Борисов — в камеру предварительного заключения.

Но прокуратура дело это возвратила, заявив, что закрытое письмо, адресованное Сталину, не может быть основанием для привлечения его автора за распространение антисоветской пропаганды. В самом деле, кто и кого пытался пропагандировать?

Предлагалось опросить "свидетелей" — товарищей Борисова — и получить от них соответствующие показания. Их арестовали, перевели на условный режим содержания (карцерный) и через месяц было сформировано "дело Борисова". И хотя на суде все "свидетели" отказались от своих показаний, Володя был приговорен к 10 годам тюремного заключения.

Он дважды бежал. Оба раза неудачно. Отправляясь в этап, он заявил товарищам по карцеру, где он содержался более 30 суток, что сидеть в тюрьме не будет все равно; лучше смерть на свободе, чем жизнь в неволе.

Дальнейшая судьба мне не известна. Многие смеялись над ним и лишь единицы сознавали, что он совершил подвиг, исполненный гражданского мужества. Не сознавал этого, мне кажется, и он сам.

Раз в месяц на тюремном дворе проходила генеральная проверка — перекличка. Осужденный обязан был отвечать: имя, отчество, год рождения, статью, по которой осужден, и срок наказания...

Обычно эти процедуры проходили довольно быстро. Но внезапно дело застопорилось. На вопрос о фамилии вдруг никто не ответил. Дежурный офицер забеспокоился. Вопрос повторили дважды, трижды. Мертвая тишина никем не нарушилась.

Наконец, кто-то сказал: "Да он глухонемой, не может ни услышать, ни ответить"...

— Кто знает азбуку глухонемых — переведите ему.

 

- 32 -

"Перекличка" продолжалась быстро до вопроса о "статье". Глухонемой недоуменно помотал головой и посмотрел вокруг.

— Спросите его, за что сидит — уточнил офицер. Переводчик перевел вопрос на пальцах. Тот с облегчением замотал головой и. широко открыв рот, выразительно высунул язык. "За язык. По 58-й статье'', — оповестил переводчик.

Раздался гомерический хохот всех присутствующих, а вопрошаемый высоко поднял руку вверх с широко расставленными пальцами, давая понять, что срок ему определен — 10 лет.

Кто-то, не выдержав, закричал: "Поймали Иоанна Златоуста. Как же он, болезный, агитацию проводил, будучи глухонемым?

И снова громыхнул смех, пока его не оборвал резкий окрик проверяющего офицера.

Даже в пору тяжких испытаний выпадали минуты неподдельного веселья. В будущее мало кто верил, но все знали: и верить в спасенье — нелепость, а не верить — конец. Значит, следовало всегда и во всем и до конца быть оптимистом.