БОРИС ДАЙНЕКА

 

Он сидел в девятой камере центрального изолятора. А в шестой камере сидели в основном те, кто ушел от честных воров, и обыкновенные зэки — мужики. Изолятор следственный. Всем мотали новый срок. Во дворе изолятора за сараем стоял старый „воронок" на двух задних колесах. Еще времен Гаранина — бывшего начальника Дальстроя. В этом воронке возили за поселок расстреливать. Там у них стоял трактор-хлопун. Как заведут его — одна трескотня. Но зато этот трактор глушит выстрелы. Жителям поселка все равно было все известно... В какую ночь, скольких.

В трудные места, то есть штрафным лагерям, изоляторам, шел подогрев — материальная помощь. В зонах Колымы собиралась с мужиков дань. У Дайнеки всегда были деньги. Честный вор. За какую-то солидную сумму дневальный изолятора передал Дайнеке большую консервную банку аммонала и капсюль со шнуром. Дайнека прорезал в потолке камеры лаз, тихо прошел по чердаку и на потолок шестой камеры положил взрывчатку. Поджег и спустился к себе. Ну и, гордясь собой, продолжил ругань с жителями шестой камеры:

— Твари! — кричал им Борис.— Еще две минуты вам осталось тявкать! А те, в свою очередь, огрызались и тоже, грозили. Двое в шестой камере стояли у двери, вели перебранку. Взрывом их выбросило в коридор вместе с дверью. Одного оглушило, а Гришу Рыбаченко только поцарапало. Гриша вскочил — и к надзирателю:

— Быстро дай ключ от девятой камеры!

Но пока улеглась пыль, беготня, стоны и крики, прибежали из управления офицеры, солдаты. Убитых было человек десять. Дайнеке по ст. 58-9 дали 25 лет тюремного заключения.