ДУРМАШИНА

 

Колыма 1951 года. Он сидел в моей камере за побег. Хозяином следственного изолятора был лейтенант Завгородний. А все-таки нет, не припомню случая, чтоб Завгородний сделал самостоятельный поступок. Я имею в виду поступок серьезный... Стоящий чьей-нибудь жизни. Посадить в изолятор на штрафной паек — это он мог... то есть ему дали на это право. А так во всем и везде командовал Первый Отдел. Дурмашина был совсем еще молодой. Молчун. Если что-нибудь решил, то никто его не остановит. Отсюда, видимо, произошло слово Дурмашина.

Дали Дурмашине за побег 25 лет. А за простые побеги судили не рядили: двадцать дней под следствием — и четвертак в зубы!.. Пошел золотишко промывать. Дурмашина не хотел промывать... Сколько не мой, НАЙДЕШЬ САМОРОДОК — ОН НЕ ТВОЙ. Опять убежал Дурмашина. А прииск усатый — Семена Буденного. Поймали прямо в поселке. Не успел податься во «льды».

Двое уходили. Двоих и поймали. Кажется, Володькой звали побратима Дурмашины. Посадили их в изолятор, а вечером, после отбоя вывели за зону и приказали шагать в ТЕМНОТУ. Ребята все поняли. Только случай мог бы спасти. Солдаты пристегнули штыки и тычками... Семеро одного не боятся. Закон на стороне штыков. Закон изготавливает штыки и повелевает ими. Законы ЧЕЛОВЕЧЕСТВА распяли Христа... А что стоит ЗАКОНАМ СОЮЗА вынести в сопки двух парней, желающих жить, на штыках?

Вынесли. Кто-то стукнул в Москву. Прилетели РЕБЯТА БОЛЬШИЕ. Раскопали трупы. На руках нет живого места: хватались мальчики за штыки. Живот. Грудь...

За превышение власти по ст. 110 могли дать шесть месяцев... Или два года. Люди-то свои. Одно дело делали.