Друзья и дети

 

Наш быт и природа. — Друзья, новые и старые, едут к нам. —

Где поселиться после ссылки? — Маринка в школе. Отлов «тюльки». — Елка

 

Вообще, ссылка была для нас очень счастливым временем. Наша дочка и до сих пор вспоминает Нижнюю Омру с большим теплом.

С хозяйкой у нас сложились хорошие отношения. Она присматривала за Маринкой, когда мы были на работе. Когда Маринка подобрала котенка, хозяйка утопила свою кошку: «Зачем в доме две кошки?» (Маринке мы этого, разумеется, не рассказали.)

Домик наш стоял над обрывом, под которым, извиваясь, блестела речка Сойва, окруженная тайгой (Омра, протекавшая с другой стороны поселка, впадала в Сойву, а Сойва, где-то дальше, — в Печору). Грибов и ягод кругом было огромное количество. Среди речных известняков мы находили множество самых разных окаменелых раковин.

Однажды, гуляя с Иринкой по лесу, мы вышли к брошенному лагерному кладбищу. Могильные холмики почти сровнялись с землей, но из них торчали ржавые трубы, к некоторым были приварены еще более ржавые таблички. Надписи на этих табличках разобрать уже было невозможно. Кладбище было превращено в поселковую свалку. (На работе я рассказал о виденном своим коллегам. В нашей бригаде один из плотников, «избранный» в поселковый совет, как-то сказал на собрании, что «негоже из кладбища свалку устраивать», — на следующих выборах его кандидатура «блоком коммунистов и беспартийных» выставлена не была.)

 

* * *

 

Время от времени к нам приезжали гости. Сначала — из Мурманска мои родители.

Потом в Нижней Омре побывала наша Люся Климанова, потом — Володя Шнитке, с которым мы вместе ладили книжный стеллаж.

В январе 1973 года побывал у нас и Юлий Даниэль. После своего освобождения он поселился в Калуге, пытался зарабатывать на хлеб техническими переводами. Еще до своего приезда он писал мне в ссылку: «Попалось слово "гидропередача". Что такое "гидра" и "передача" по отдельности, я знаю, а что это значит вместе — хоть убей!» Впрочем, когда Юлий рассказывал байки,

 

трудно было отличить факт от вымысла или от «литературной обработки».

Юлий привез новости и какие-то чудные бутылки.

В ссылке по переписке мы познакомились с Борисом Вайлем, а через него — с Молоствовыми^*. О Вайле мы узнали от его однодельца Револьта Пименова (подробно о них — чуть ниже).

К этому времени диссиденты уже представляли некоторую общность, каждый о каждом старался узнавать и сообщать другим. Из этого и выросла «Хроника текущих событий»^**. Пименовы жили в Сыктывкаре, и, как только им передали, что мы находимся в Коми, они начали нам писать и присылать посылки.

Сережу Хахаева сослали в Усть-Абакан Хакасской (нами переименованной в Хахасскую) АССР. Валя Чикатуева поехала к нему туда, и они поженились.

Переписка с Сережкой сначала не клеилась — мы оба знали от ленинградцев, что пишем друг другу, но письма пропадают. Прежде чем перейти на заказные или ценные письма, я написал Сергею, что нашел адрес, на который могу получать его корреспонденцию, «сделай так и ты, тогда эти гады лишатся возможности не только воровать письма, но и читать их». Это письмо до Сергея дошло, и переписка наладилась.

В конце июля к нам приехали в гости всей семьей (с сыном Сергеем) Сиротинины, с ними я отмечал свое тридцатисемилетие. В конце 1974 года Вовка Сиротинин опять приезжал к нам. В ноябре 1973-го у нас появился Лешка Столпнер, привез нам кассету с Галичем, Городницким и еще с кем-то.

Конечно, мы задумывались, как жить после ссылки. Я понимал, что при возвращении (не в Питер, об этом до снятия судимости, то есть еще восемь лет после окончания срока, не могло быть

 

и речи — с неснятой судимостью в Москве и Ленинграде не прописывали) у меня будет немало хлопот с жильем и трудоустройством. Мы уже тогда планировали поменять ленинградскую комнату на квартиру, желательнее всего в Луге, где уже обитали многие кончившие срок политические. Это было не единственной причиной. Я не хотел хоть о чем-нибудь просить начальство.

 

* * *

 

В Нижней Омре Маринка пошла во второй класс. Как-то раз вернулась гордая поручением, которое дала ей учительница, — проверять у остальных ребят тетради и сообщать учителю о тех, кто не выполнил домашнее задание. «Тебя ребята еще не побили? Странно. Побьют — правильно сделают, я заступаться не буду». Дальше последовал серьезный разговор об учителе, который перекладывает свои обязанности на детей, о равенстве всех учеников и некоем противостоянии «учитель — ученики» и «власть — граждане». «Учитель прав, требуя от учеников выполнения задания, но это его дело, а превращать одних учеников в доносчиков на других — аморально». Спустя какое-то время дочка сообщила мне, что теперь у нее другое задание — поливать цветы в классе.

Незадолго до Дня Конституции (тогда его отмечали 5 декабря) Маринка, вернувшись из школы, сообщила нам, что, оказывается, дети учатся в школах только в Советском Союзе. «Доченька, что за тюльку вам гонят?!» Я стал объяснять ей, что бесплатное школьное образование существует во всем мире: «И в Польше, и в Китае школы бесплатные. Американцы послали корабль на Луну, такой корабль не могут сделать неграмотные рабочие». Вообще, при таких разговорах с маленькими детьми следовало быть очень осторожным. Вдруг ребенок проболтается в школе. Ребенка начинали травить. Опасность пришла с неожиданной для нас стороны: недели через две, вернувшись с уроков, Маринка сообщила нам, что учительница опять «говорила тюльку»: «Она сказала, что, если не мыть руки перед едой, обязательно заболеешь». Нам пришлось давать задний ход и объяснять, что учителя далеко не всегда врут.

Уже в четвертом классе, когда появились учителя-предметники, одна из них продемонстрировала новый для детей метод воспитания — била нарушителей линейкой по рукам. Маринка со своей подружкой Леной написали и повесили в классе соответствующую «прокламацию». Листок сняли, но потом классная руководительница похвалила их, уже не помню точно, лично или только в разговоре с родителями.

 

Перед каким-то Новым годом мы с кем-то еще из нашей бригады устанавливали елку в детском садике. Вокруг бегали малыши, и все время раздавался голос воспитательницы: «Вася, прекрати! Вася, не трогай!» Наконец мы елку поставили и развесили на ней гирлянды с лампочками, которые оставалось только подключить. Воспитательница обратилась к малышам: «Дети! — сказала она. — Не прикасайтесь к лампочкам, кто дотронется, того убьет током», — и вышла. К елке подошел тот самый Вася. Протянул руку к гирлянде и отдернул, потом снова протянул. Наконец он дотронулся до лампочки и повернул к остальным торжествующее лицо. «Если не станет бандитом, то — космонавтом!» — прокомментировал ситуацию наш бригадир.