САНИТАР

В слабкоманде без дела сидеть тоже не давали: навозить дров в барак, расчистить дорожки от снега, натаскать воды из ручья. А там и день кончился.

Как-то, расчищая снег, увидел фельдшера. Поздоровался. Он удивленно взглянул на меня, но, узнав, ответил. Следующий раз мы встретились, когда я привозил в медпункт дрова. Оказалось, что санитар провинился, его отправили в инвалидную команду, и работу эту делал кто придется из слабкоманды. Фельдшер предложил мне делать это постоянно. Когда же срок пребывания в слабкоманде закончился, фельдшер, уже присмотревшись ко мне, предложил перейти в санитары. Я охотно согласился.

Землянка медпункта разделена на три части: амбулатория, стационар на восемь мест — вагонка в два этажа — и помещение для врачей и фельдшера.

Если в стационаре хозяйничал врач, то в амбулатории «царствовал» фельдшер Михаил Иванович. С виду строгий, но добрейшей души человек. Я у него крутился на подхвате. Дедал всю

хозяйственную работу: колол и возил дрова, топил печку, чистил от снега дорожку, ходил в прачечную, приносил еду из столовой, хлеб из хлеборезки. В свободное время красиво написал табличку на дверь: «Медпункт». А самое главное, следил за чистотой. Уборка отнимала очень много времени. Михаил Иванович жестко требовал: «Чистота должна быть идеальной, несмотря ни на что». Вечером фельдшер вел прием больных, а я помогал ему делать перевязки, подавал медикаменты, вату, бинты, убирал помещение. Труд не тяжелый, в тепле, но за день так набегаешься, что после отбоя сразу сваливаешься и мгновенно засыпаешь. Как и у всех, постели никакой. Спал я в амбулатории на скамейке. Бушлат под себя, телогрейку сверху, шапку под голову.

Мало-помалу ребра мои немного обросли мясом и не так откровенно выпирали сквозь рубаху. К тому же фельдшер давал мне ежедневно по стопочке — грамм двадцать рыбьего жиру. Я переливал его в кружку, макал туда кусок хлеба, подсаливал и с величайшим удовольствием ел.

В стационаре был свой санитар, но когда приходилось вывозить оттуда покойника, звали меня на помощь. Процедура эта вообще сложная. Администрация с врачами оформляли акт, а я зеленкой писал на трупе его лагерный номер. На вахте все сверялось и, убедившись, что зэк мертв, что им не подсунули живого и номер на животе соответствует документам, вохровцы выдавали ключ и выпускали за зону в морг — такую же землянку на замке. Дальше о мертвом заботилась похоронная команда.

Я уже стал привыкать к этой ровной размеренной жизни, но однажды она нарушилась самым неожиданным образом.