Гражданин вечности

Воспоминания Протоиерея Бориса Гузнякова

В 1957 году я был назначен настоятелем церкви в честь Введения во храм Пресвятой Богородицы в город Дмитров. Для моей семьи был снят дом на берегу реки Яхромы. Это было строение из бревен диаметром около 80 см. Дом был большой, но мы не могли предположить, что здесь еще кто-то живет. И вот однажды к нам в дверь постучали. За дверью стояла женщина в схимническом одеянии. Матушка Вера Константиновна не смогла скрыть своего испуга, поэтому схимница сказала: «Не бойтесь меня, я живу в этом доме и давно за вами наблюдаю». Оказалось, что она желает причаститься Святых Тайн.

В этот же день состоялось мое знакомство со схимонахиней Иоанной. День за днем после этого матушка Иоанна знакомила меня с повестью жития своего. Ее рассказы можно было назвать грустными. Еще бы! Купеческая семья, имеющая глубокие корни в Российской истории, избрание отца на пост городского главы, которое он не смог осуществить, так как при странных обстоятельствах неожиданно ушел из жизни. Солидное состояние, недвижимость в Москве и Петербурге, великолепные связи с высшим светом. Но в повествовании схимонахини не было и намека на ропот, на недовольство своей судьбой. Все, даже самое ужасное, она воспринимала как раба Господня, во всем умея видеть волю Божию.

Вот это отношение к жизни с позиций человека вечного, гражданина вечности, потрясло меня. Я впервые получил урок, что есть иная точка зрения на все происходящее. Будучи совсем молодым священником, не имея почти никакого опыта, я был счастлив в общении с матушкой Иоанной получить возможность по-новому взглянуть на жизнь, на историю Российской Державы. И только сейчас, по прошествии тридцати восьми лет со дня первого знакомства со схимонахиней Иоанной, я понял, что единственная скорбь, разрывавшая сердце ее, - это была

Скорбь по утраченной Монархии. Для нее, чья вера в Бога зажигала в сердцах людей зов идти к Создателю, спешить жить в Боге, понятия Самодержавие и Царь были наполнены промыслительным содержанием. Я бесконечно скорблю оттого, что ни разум мой, ни сердце не были готовы к осознанию истин, которыми жила матушка и ( сейчас мы знаем это) многие свидетели ушедшего устоя земли Российской.

Будучи человеком без гордыни, умея воздерживаться от осуждений и озлобления, она не вызывала чувства неприязни и у сильных мира сего. Ее умение деликатно объяснить свое отношение к власть имущим смиряло сердца тех, кому было поручено наказать ее. Однажды я заметил во время разговора с матушкой, что, наверное, очень трудно пережить столько потерь в жизни. На это она отвечала, что с каждой потерей земной она получала от Господа утешение духовное. И все приходившие к ней чувствовали, что главное кредо схимонахини Иоанны было умение и стремление все в жизни объяснить проявлением воли Всевышнего.

Больше всего матушка Иоанна любила рассказывать, вспоминая о прошлом. Нет, не о семье, не о связях семьи с влиятельными людьми, а о дружеских узах Патрикеевых с семейством Звездинских. Отец матушки, Сергей Павлович Патрикеев, был дружен с отцом Иоанном Звездинским, членом комиссии по открытию мощей преподобного Серафима Саровского, и глубоко уважал сына отца Иоанна, будущего архиепископа Дмитровского Серафима.

Когда советское правительство переехало в Москву, архимандрит Серафим Звездинский был лишен звания настоятеля Чудова монастыря в Кремле. После назначения Преосвященного Серафима епископом Дмитровским юная Анна Сергеевна Патрикеева проводит свою жизнь в послушании Владыке Серафиму. Воспоминания об архипастыре изложены схимонахиней Иоанной в своем жизнеописании и жизнеописании архиепископа Серафима.

Поскольку матушка при жизни архиепископа и особенно в дни его пребывания в ссылке, исполняла обязанности келейницы и псаломщицы, она с любовию относилась к богослужению, и жизнь вдали от храма удручала ее.

Матушка однажды робко испросила у меня разрешения посещать богослужение. И после этого, пока она могла передвигаться, где бы я ни служил в московских храмах, часто видели рядом со мною в алтаре или усердную помощницу в пении и чтении мать Иоанну.

Но, конечно, хотя и приносили матушке большую радость посещения мама, она понимала, что обет, данный ею Богу, обязывает ее находиться

в уединении. Однако редкий день к матушке не приходили люди, которых звало ее открытое для всех христианское сердце. К матушке приходили по разным поводам, и чтобы помолиться вместе, прочитать акафист. Поскольку среди посетителей были почитатели архиепископа Серафима, то утешением для всех были воспоминания о днях молитвенного общения с архипастырем. Часто приходили к матушке с просьбой оказать материальную помощь. Мать Иоанна никогда не имела денег, но по ее просьбе живущие в достатке всегда приходили на помощь просителю. Об этом знали многие, и многие предлагали свою посильную помощь. К матушке приезжали мириться супруги, просили благословения вступить в брак и с прочими нуждами.

Нельзя не вспомнить, говоря о смирении матушки Иоанны и ее искренности и незлобии, и о ее «недостатке». Несмотря на то, что она была старше меня на 30 лет, она относилась ко мне с какой-то детской, присущей невинному, наивному ребенку, любовью. Проявления преданности мне и почитания часто ставили меня в неловкое положение. Случалось, на предложение архиепископа Киприана^* прочитать после Литургии благодарственные молитвы, матушка говорила: «Как благословит отец Борис». Увещевать непослушную монахиню архиерей заставлял меня. Ради справедливости стоит сказать, что в этом отношении я нисколько не преуспел. Ее любовь ко мне «неуемную» я не мог поколебать даже угрозой запрета выходить «из кельи». Но меня утешало то, что в отношении матушки Иоанны ко мне не было ничего от поклонения кумиру. Часто я задумывался над тем, что она помогала людям, в том числе и мне, так что в результате кажущиеся добродетели становились в них реальными достоинствами.

Для меня лично мать Иоанна сыграла большую роль в следующем. Я, как и каждый православный священник, в трудные для Церкви годы испытания в проповедях старался подчеркнуть значение патриотического служения Родине именно тогда, когда богопротивная власть разрушала православные святыни, достигая цели уничтожения Православия в земле Российской. Какова же была моя радость, когда, узнав о моих проповедях, схимонахиня Иоанна высказала свою полную поддержку.

В связи с этим я хочу рассказать о некоторых эпизодах из жизни схимонахини Иоанны. Во-первых, матушка всю свою жизнь придавала значение следующему факту. В 1914 году ее отец, чувствуя приближение смертного часа, однажды повелел всем детям собраться у его одра. Сергей Павлович Патрикеев был глубоко верующим человеком его любовь была осново-

полагающим моментом во всей его деятельности. Обращаясь к своим детям, Сергей Павлович призывал их хранить преданность земле, их воспитавшей, как к святыне. Он, предчувствуя трагическое будущее России, предупреждал своих детей: «Наступают дни страшных испытаний для Отечества. Но я говорю вам, если и потеряете материальные блага, все равно оставайтесь в России. В лаптях, но со своим народом». Матушка любила говорить: «Вот я лишилась всего, была буквально изгнана из Москвы, но за то, что я исполнила завет отца своего, я имею все, что мне нужно для жизни».

Не лишне добавить, что свидетельством ее смирения, трудолюбия и гражданского сознания явилась присужденная ей медаль «За доблестный труд».

Часто в моей деятельности пережитое матушкой помогало правильно оценить обстановку и найти верный ответ порой в самой сложной ситуации. У матушки было много дарований от Бога. Ее вера была способна растопить лед равнодушия и потрясти своею глубиною любого человека. Для меня лично, как для молодого священника, вера схимонахини Иоанны при каждой встрече была как бы новым откровением. Ее рассуждения о Вечности потрясали. И при всем этом - необыкновенный дар смирения и послушания.

О ее любви к людям. Мера и качество ее любви были определены неукоснительным следованием Евангельскому учению. Чем дальше был человек от Бога, тем щедрее и теплее она с ним обращалась.

Ее упование на Божий Промысел творило чудеса с теми, кому нужна была ее поддержка в минуты отчаяния. Готовый возроптать на Господа уходил от нее, окрыленный надеждой на милость Божию. И мать Иоанна никогда не впадала в гордыню, когда убеждалась, что ее предчувствия и предсказания исполняются.

Последние дни своей жизни матушка провела в коммунальной квартире на окраине Дмитрова, где я ежемесячно причащал ее Святых Тайн. Так продолжалось до 1980 года. 17 июля я получил телеграмму с просьбой срочно прибыть в Дмитров со Святыми Дарами. Прибыв к матушке, я нашел ее лежащей в кровати с сильно отекшими ногами и руками. Тем не менее ее общее состояние позволило после Причастия состояться продолжительному разговору, во время которого матушка сообщила, что на Казанскую она умрет. Она спокойно, без сожаления говорила о том, что это наша последняя встреча. Все ее помыслы были устремлены к одному - предстоящей встрече с Вечностью.

Обращаясь к моей жене, которая присутствовала при беседе, она говорила; «Ты счастливая — скоро откроются Толгский монастырь и Оп-

тина пустынь. Ты сподобишься молиться в Марфо-Мариинской обители».

С сердцем, наполненным скорбью, мы с Верой Константиновной вернулись домой. А через несколько дней, на Казанскую, 21 июля, пришла телеграмма со скорбной вестью о преставлении схимонахини Иоанны (в миру Анны Сергеевны Патрикеевой) в вечные селения.

23 июля в Введенском храме города Дмитрова состоялось отпевание матушки Иоанны. Господу не было угодно исполнить желание матушки быть погребенной в могиле ее отца на Пятницком кладбище в Москве. В те дни в Москве проходили Олимпийские игры и не представлялось возможным перевезти тело усопшей в Москву. Но зато матушкина могила находится под постоянным уходом верующих дмитровцев.