ГЛАВА XXIV

 

В июле 1988 года решился на отчаянный шаг и отправил письмо самому Преседателю КГБ СССР генералу Армии В. М. Чебрикову и постарался спокойно, насколько позволяло мое взвинченное состояние, изложить обо всем.

Верил ли, что В. М. Чебриков услышит меня, поймет и поможет? Едва ли! Но попытка — не пытка!

Ответ пришел довольно быстро, где-то через месяц, но не от Председателя КГБ СССР, а из КГБ Казахской ССР.

Сначала они позвонили по телефону:

— С вами говорят из Комитета Государственной безопасности.

— Кто именно, фамилия?— потребовал я.

— Айткулов.

— Ваше звание?

— Подполковник.

— Кем вы работаете?

— Я являюсь сотрудником комитета.

— Что вы хотите?

— Чтобы вы зашли ко мне. Нужно поговорить о письме, адресованном В. М. Чебрикову.

Меня буквально взорвало. Опять Москва спихнула письмо вниз.

— Перестаньте заниматься бандитизмом!— сорвался я.— Прекратите меня терроризировать.

— Так вы не придете?— спросил Айткулов.

— Видеть вас не желаю. Я написал письмо В. М. Чебрикову и требую, чтобы ответили письменно.

— Хорошо. Я доложу руководству.

 

— Докладывайте. Слово в слово!

Через несколько дней получил письменный ответ. «Ваше заявление нами по поручению руководства КГБ СССР рассмотрено. Изучением архивного уголовного дела установлено, что военным трибуналом ТуркВО 18.IV.1947 года Вы были признаны виновным в совершении преступлений, предусмотренных статьями 58-16 и 58-10 ч. 2, 58-11 УК РСФСР в измене Родине в форме перехода на сторону врага, антисоветской пропаганде, агитации и шпионаже».

(Цитируя эти документы, я сознательно не меняю ни одной интонации, запятой, чтобы читатели могли представить себе интеллектуальный уровень тех, кто готовил их «по поручению руководителей»).

«Постановлением Алма-Атинской областной комиссии по пересмотру уголовных дел от 12.Х.1954 года Вам отказано в пересмотре уголовного дела и снижении меры наказания».

(А между тем, я не знал ни о какой Алма-Атинской областной комиссии и, находясь в 1954 году в сусуманских лагерях, не мог просить ее о пересмотре приговора и мер наказания).

«16. X. 1955 года на основании Указа Президиума Верховного Совета СССР от 17 сентября 1955 года за № 17/09 Вы из мест лишения свободы были освобождены досрочно по амнистии.

Обращаем Ваше внимание на то, что в заявлении на имя Председателя КГБ СССР Вы вновь повторяете доводы, изложенные в предыдущих заявлениях и жалобах, по которым компетентными органами проводились проверки и дополнительные расследования.

Так, в 1957—1972 годах по Вашим заявлениям в КГБ Казахской ССР и ЦК КПСС о пересмотре уголовного дела и реабилитации военными прокурорами ТуркВО и САВО проводились проверки архивного уголовного дела в порядке надзора, в том числе и дополнительное расследование.

В результате этого Ваша причастность к спецслужбе иностранного государства и шпионажа подтверждения не получили, однако, установлено совершение Вами измены Родине в форме перехода на сторону врага и антисоветской агитации и пропаганды, в связи с чем в пересмотре уголовного дела было отказано».

(Да, прав был следователь Багаутдинов, предупреж-

 

дая меня о том, что назад от них дороги не будет, иначе какой же авторитет у органов останется).

«Ваша жалоба в Главную военную прокуратуру от 31 октября 1983 года на якобы незаконные методы следствия в органах МГБ, с помощью которых от Вас были получены признательные показания, а также просьба о реабилитации после проведения дополнительного расследования архивного уголовного дела 15.V.84 г. Военной прокуратурой САВО как необоснованная, была отклонена. Утверждения о нарушениях социалистической законности, которые якобы были допущены в ходе предварительного следствия в отношении Вас, бывшими сотрудниками КГБ Казахской ССР не подтвердились».

(Да, неужели они могли бы их подтвердить, будучи в здравии и ясной памяти? Бред!).

«...Учитывая, что в заявлении на имя Председателя КГБ СССР от 14 июля 1988 года Вы не приводите каких-либо новых данных по существу дела, сообщаю, что проверка по уголовному делу и Вашему заявлению закончена. Заместитель председателя КГБ Казахской ССР Г. Ф. Смирнов».

Через несколько дней ко мне домой пришла женщина и представилась врачом психдиспансера Н. В. Лащмановой, сказав, что ей поручено освидетельствовать психическое состояние.

— Мое состояние?— удивился я.— Но я здоров и никого не просил освидетельствовать.

— Я имею такое задание.

— От кого?

— Ну, это не имеет значения.

— Тогда идите к тому, кто вас просил, и скажите, что я очень советую ему самому провериться: в здравом ли он уме?

Может быть, действительно, я был на грани сумасшествия или самоубийства и потому искал и не находил выхода из создавшегося положения. Однако одна лишь мысль о том, что это могло бы доставить удовольствие моим гонителям, вызывала во мне прилив сил и желание продолжать борьбу.

И я написал письмо Президенту СССР М. С. Горбачеву.

«Уважаемый Президент! Я, гражданин Советского Союза, 68-летний пенсионер, трезво взвесив все послед-

 

ствия своего шага, прошу лишить советского гражданства.

Основанием моей просьбы является то, что после многолетних попыток объяснить, что, будучи солдатом и военнопленным, я не изменял Родине, убедился в невозможности что-то доказать. В Госаппарате, органах суда и прокуратурах произвольно трактуют законы. Там в большинстве своем работают те же люди, что совершили судебные ошибки, а потому не желают их исправлять.

Я выхожу на старости лет из Советского гражданства, ибо быть в одном гражданстве с лицами, захватившими руководство правоохранительными органами, для меня неприемлемо.

Прошу применить полномочия Президента и разрешить мне выход из Советского гражданства. С уважением А. Толганбаев».

М. С. Горбачев не ответил и даже не перепоручил другим, не переслал мое заявление в низшие инстанции. Занятый глобальными проблемами перестройки и нового мышления, М. С. Горбачев не нашел времени для какого-то музыканта из далекого Казахстана.

Пусть будет так!

В конце концов мог обойтись и без него. Президента СССР, без его решения. Тем более, что в настоящее время, отказавшись от Советского гражданства, остался Гражданином Республики Казахстан, у которой есть свой Президент, имеющий полномочия, данные ему народом и Конституцией суверенного государства.

И вот я, бывший участник Великой Отечественной войны, бывший военнопленный, бывший узник ГУЛАГа, основоположник профессиональной скрипичной школы Республики Казахстан, бывший доцент Алма-Атинской государственной консерватории, инвалид труда и пенсионер обратился к первому Президенту Казахстана Н. А. Назарбаеву с просьбой положить конец издевательствам надо мной, восстановить политические, экономические, моральные права гражданина независимого государства, возродить справедливость, попранную органами Прокуратуры, МГБ, КГБ именем Союза ССР и РСФСР.

И снова ( в который раз), но уже другие люди пересматривали мое личное дело, десятки и сотни документов, свидетельских показаний, протоколов допросов, протестов, жалоб, заявлений в адрес многочисленных ин-

 

станций. Среди этих людей, решавших мою судьбу, знаю лишь первого заместителя Генерального прокурора Казахстана А. В. Константинова, бывшего советника Президента Ю. А. Хитрина, следователя В. К. Паданева.

В мае 1992 года Прокуратура Республики Казахстан вынесла такое решение:

«Приговор Военного трибунала Туркестанского военного округа и последующие судебные постановления в отношении Толганбаева Айткеша признаны необоснованными. В связи с чем, на основании ст. первой Указа Президента СССР от 13 августа 1990 года «О восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20—50-х годов он реабилитирован».

Этой минуты ждал долго, я боролся за это сорок лет и тридцать три дня — более половины прожитой жизни.

Наконец-то, свободен!