- 442 -

Увы, еще не время говорить во всеуслышание о наших невидимых для КГБ дружеских связях с людьми, боровшимися и борющимися в этой злосчастной стране за судьбы своих народов: о русских, украинцах, прибалтах...

Но все же хочется, чтобы читатель понимал: наша дружба, начавшаяся в советских концлагерях, не порвалась на свободе.

К счастью, некоторые из тех, с кем вместе мы занимались самиздатом и делали то, что тогда было необходимо, — уже здесь, в свободном мире. А потому с радостью говорю о том, что Володя Тельников и Юрий Штейн и Борис Цукерман, Леонид Ригерман и Александр Есенин-Вольпин, Юлиус Телесин и Илья Зильберберг, Илюша Бакштейн и многие другие уже включились в работу помощи тем, кто остался в СССР, кто мучается в тюрьмах, спецпсихобольницах или ходит под ежедневной угрозой ареста. Некоторые из этих людей и в СССР были моими личными друзьями, и уже можно рассказать, как, встречаясь с Юрой Штейном в Москве и будучи сопровождаемы «тихушниками», мы все же сидели за столиком полупустого кафе, и мне передавался очередной номер подпольной «Информационной Хроники» или другие нелегальные ма-

 

- 443 -

териалы. А кагебисты смотрели со стороны. Помню, как на мое замечание:

— Ну, и осмелели же вы здесь, в Москве! — Юра ответил:

— Это только в Москве так можно, но «то, что можно Юпитеру — нельзя быку». Ты еще соблюдай осторожность.

Информация и опыт работы переходили из одной группы в другую, сведения для «Хроник» демократического движения и сионистского «Исхода» сообщались параллельно — дружба связывала людей, одинаково рискующих арестом. Конечно, во всех группах были и люди узких взглядов, требующие раздельной, чисто национальной работы. Но, к счастью, всегда побеждала тенденция к сближению, и Исай Авербух привозил в Одессу «Хронику» демократов, а Галя Ладыженская ездила от нас в Москву, нагруженная сведениями .как для «Хроники», так и для «Исхода».

*

Когда я уезжал из СССР, одна простая и добрая соседка по дому, обычная русская женщина, подошла ко мне и сказала:

— Вот, едете вы в другую страну, далеко от нас жить будете. А запомните ли вы, как мы здесь маемся? Запомните ли, что мяса вот уже год как нет? А ведь нам мужей да детей кормить надо! Того нет, этого нет — и так всю жизнь... С работы ведь не домой идешь, а по очередям... набьешь «авоськи», чем достанется, и висишь на подножке автобуса. Ну, а дома тоже не сладко: муж пьет...

 

- 444 -

Слушал я эту несчастную женщину и видел всю ее жизнь. Ведь не сгущала она краски, а еще о многом умалчивала: о жизни в коммунальной квартире, о том, что негде купить вещи, чтобы одеть детей и себя, о том, как на работе понемногу повышают нормы и снижают оплату, о том, как дорожают продукты и вещи вместо обещанного снижения цен... Все это я знал и без нее — она и не повторяла того, что известно любому ребенку в СССР и чего еще не уяснили себе на свободном Западе многие люди, считающие себя умными и знающими. Я слушал эту женщину и думал: как все же хороши и непритязательны эти мученицы российские! Они тянут лямку повседневной каторги на работе и дома, где их, почти как правило, бьет муж, они воспитывают детей и чудом умудряются кормить семью на мизерную зарплату. И они добры — а это чудо. Чудо — сохранить доброту в этом аду. И я думал — спасение России — в ее женщинах. Их страданиями и тяготами искупается многое. От них родится новое поколение, которое спасет и себя, и их...

*

Я недавно из советских концлагерей, из «четвертого измерения». И совсем недавно из той страны, где царит насилие и произвол. Но я видел там чистых и светлых людей; вместе с движением евреев за человеческое достоинство и выезд на свою историческую родину возникло демократическое движение русских, в среде которого начинал свой путь и известный вам Эдик Кузнецов, пришедший потом к сионизму; добиваются своих

 

- 445 -

прав татары, украинцы, народы Прибалтики... Много ясных голов и честных сердец есть в этой страшной стране.

*

Кончалось одесское лето 1970 года. На морском побережье собрались приехавшие к нам друзья. Здесь были евреи примерно из шести городов, и вместе с одесситами набралось до сотни человек.

В стране уже шли аресты: Ленинград, Рига, Кишинев... Но среди нас еще была Рут Александрович из Риги, впоследствии отсидевшая тюремный срок; Александр Волошин и Гальперин из Кишинева и многие другие, сидящие сейчас в тюрьмах и лагерях СССР.

При свете костра, собравшись в тесный круг, мы пели хором, глядя через море, в сторону Израиля, пели песни своего народа, пели громко!

За спиной у нас, прячась за песчаными буграми, дежурили «тихушники» КГБ. Но мы были объединены идеей, мы были уже в пути на родину, хотя бы в сердцах своих, и пели свой гимн «Надежда»:

Пока бьется сердце хоть одного еврея,

Не умерла надежда на возвращение домой.

Пожелайте же вернуться домой этим ждущим и идущим, этим устремленным; пожелайте свободной жизни всем народам России: ведь они никогда еще не видели свободы.