ЛИИНА ПОДРУГА ЖИЗНИ

— Мне исполнилось двадцать лет, к тому времени я уже проработал в Ленинграде около двух лет. Временами меня тяготила жизнь одинокого сироты. О подруге жизни и женитьбе я думать еще не мог. Мне ведь предстояло три года служить в армии, и я решил, что не свяжу свое сердце ни с какой девушкой, пока не отслужу.

Когда время призыва было уже близко, случилось неожиданное. Однажды мой начальник вызвал меня к себе и сообщил радостную новость:

— Если дашь обязательство и в дальнейшем работать здесь, будешь освобожден от службы в армии, — сказал он и пояснил, что, поскольку завод выпускает военную продукцию, работа на нем приравнивается к армейской службе. — Договор следует заключить не менее чем на пять лет, — добавил начальник.

Я согласился и заключил договор. У меня не было ни малейшего повода для колебаний. Я был настолько доволен этим неожиданным поворотом, что решил помолиться. «Если все так складывается, то теперь мне надо найти подругу жизни, но Ты дай мне знать, кто и где станет моим ребром», — произнес я молитву, положась в этом деле на милость Божию.

Ответ на мою молитву последовал довольно быстро; все произошло совсем не так, как я ожидал. Однажды я получил приглашение приехать в молитвенный дом в Павловске выступить на богослужении.

В то воскресенье я приехал заблаговременно, чтобы подготовиться к выступлению. Никого из членов церкви еще не было. Я сидел в углу зала, размышляя над тем, что я буду говорить, пребывая в тишине молельни с раскрытой маминой Библией в руках.

Вдруг в прихожей послышалось громкое топанье. Время было зимнее, стоял небольшой мороз, и входящие громко обстукивали обледеневшую обувь.

«Кто это там, да еще так рано?» — подумал я, и тотчас же будто кто-то мне: «Твоя невеста».

Дверь открылась, и в помещение начали входить члены хора из общины Корпикюля. Когда же вошла Лиина Карттунен, тот же внутренний голос произнес: «Вот эта девушка»

Ничего подобного я не ждал. Так внезапно и удивительно! Там, в тишине молельни для меня, в момент просветления, прозвучал

 

ответ — явственно и понятно. Значит, вот так Бог непосредственно отвечает нам! Это происходит в состоянии внутренней убежденности. Кто-то говорит в тебе, что дело обстоит именно так, хотя ты никак не можешь объяснить это с точки зрения разума. Разумом все воспринимается несколько позднее. Я часто говорил с молодежью о выборе друга жизни и подчеркивал, что даже если любовь и вспыхнет, ее необходимо проверить и испытать. Необходимо узнать у членов церкви, что это за человек, как он относится к своим родителям, к другим людям, какой у него характер? На «чувство» нельзя слепо полагаться, однако часто Господь воздействует на наше чутье как бы непосредственно, через поверхностные слои.

На собрании ничего больше такого особенного не произошло. Я говорил о милости, и слушавшие принимали мои слова. Я это чувствовал душой. Я уже получил ответ о подруге жизни, однако мне хотелось в этом убедиться. Лиине я пока ничего не говорил, поскольку не знал ее как следует, и между нами еще ничего не было. Мы виделись несколько раз, — она пела в хоре, и, помню, на одном из собраний ее молитва произвела на меня глубокое впечатление.

Прошло несколько месяцев. И вот как-то раз, во второй половине дня в нашей с Микко квартире раздался звонок. На пороге стоял мой знакомый, Юхо.

— Чего это ты не на службе, ведь сегодня рабочий день? — удивленно спросил он, увидев меня в дверях.

— Работа закончилась в три, — ответил я. Завод действительно находился довольно далеко от нашего дома, но мне уже удалось прийти.

Дело было вот в чем. Группа молодежи из деревни Тихковица (Тихковицы. — Прим. перев.) приехала с Юхо в Ленинград.

— Ребята хотят посмотреть городские сады и побывать в зоопарке, — объяснил Юхо. — Ты не согласишься быть у нас сопровождающим? — спросил он. Мы ведь не очень хорошо знаем город.

— А где твои ребята?

— Они ждут на улице.

— Вместе с Юхо мы вышли из дому, и я, к своему удивлению, увидел среди приехавших и Лиину. Так состоялась наша первая настоящая встреча. Мы все вместе ходили по паркам города, знакомясь с достопримечательностями. Зашли даже в одну церковь, где служили торжественный молебен. Рассматривали памятники и подкреплялись взятой с собой провизией на скамейке в парке. Мы наслаждались теплым летним днем, всем нам было радостно от такой неожиданной удачной встречи. Мы побывали и в зоопарке, где видели птиц, самых разных зверей — от крупных обезьян, львов до самых маленьких, таких как кроты. День прошел поистине счастливо.

 

Когда наступил вечер и надо было возвращаться обратно в Тихковицу, я отправился провожать всех на вокзал. Мои друзья должны были вернуться домой в тот же вечер.

Но по прибытии на вокзал выяснилось, что кто-то неверно узнал время отхода последнего поезда, и он уже ушел. Ничего не оставалось, как остаться ночевать на вокзале. Тогда, правда, на вокзалах нечего было опасаться, не то что сейчас, однако я предложил переночевать у нас на квартире. Хозяева уехали на лето в отпуск, так что места было достаточно; комнаты оставались открытыми. Поскольку люди были честные, замков не требовалось.

Мое предложение было принято.

Тот вечер мы провели просто прекрасно — много говорили и молились. Это общение было для меня очень важным, и мои добрые представления о Лиине еще более укрепились. Я видел, что Лиина — честная, скромная, хорошая девушка, даже более положительная, чем сама себе представляла. Она не подозревала, что мое сердце все более и более тянулось к ней.

Времени было уже много, и все стали собираться спать. Большинство улеглось прямо на полу.

На следующее утро молодежь снова отправилась на вокзал, чтобы ехать домой в Тихковицу. Я уже не мог их проводить, потому что надо было идти на работу.

Эта встреча с Лииной и остальными была для меня первым подтверждением того, что произошло со мной там, в молельне в Корпикюля.

У меня сложилось хорошее мнение о Лиине как о человеке, а также о ее внутреннем мире.

Теперь мне хотелось узнать, как она живет, познакомиться с ее семьей. Семья оказывает очень большое влияние на жизнь ребенка, а также юноши и девушки. Я сам рос в доме, где все было на своем месте, царили согласие и взаимопонимание, да и внешне у нас было чисто и опрятно.

И снова я получил ответ самым неожиданным образом. Осенью, когда уже выпал первый снег, я получил на заводе травму: случайно сунул палец в машину, после чего был на два дня освобожден от работы. На третий день я должен был опять пойти к врачу показать палец.

И снова у меня неожиданно появился Юхо. Я показал ему завязанный палец.

— Это ничего, ведь ходить-то можешь, работа и для тебя найдется, давай поехали к нам, — сказал Юхо. Казалось, он еще что-то имел в виду. — Снова посидим вечерком с молодежью.

 

Я ничего не имел против, — наоборот, очень обрадовался его приглашению. Может, снова увижу Лиину, надеялся я втайне.

Мы отправились в путь: сначала из Ленинграда на поезде до станции Прибытково, откуда до Тихковицы надо было идти пешком девять километров.

Тихковица была финской деревней, там было примерно сто дворов, разбросанных по полю и по лесу. Многие ее жители ездили в Ленинград на рынок продавать продукты — картошку, овощи, масло, сливки.

Доехали мы хорошо, и я был полон радостных ожиданий. Когда мы вышли из поезда, то увидели на станции Мари Карттунен — сестру Лиины, возвращавшуюся домой из Ленинграда. Из трех дочерей Карттуненов Лиина была самой младшей — того же возраста, что и я, — Мари средней, Анна старшей.

Вместе с Мари в деревню возвращалась и соседка Карттуненов. Ее брат приехал встречать обеих девушек на лошади, запряженной в телегу — в то время так ездили. У девушек были с собой сумки с покупками, которые погрузили на телегу.

Узнав, что я тоже направляюсь в Тихковицу, Мари Карттунен велела мне без всяких возражений сесть на телегу, а вот Юхо пошел пешком. Карттунены тоже жили в Тихковице, до которой было почти десять километров. Для лошади дорога была привычной, поскольку ездили по ней уже не один раз. Когда мы приехали, я узнал, что меня повезут не к Юхо, а в дом Карттуненов, что оказалось для меня полной неожиданностью. Столь же неожиданным был мой приезд и для Лиины с ее сестрой Анной. Я, конечно, обрадовался такому повороту событий: возможности снова встретить Лиину и впервые побывать в их доме. Увидеть, как они живут, не готовясь специально к приезду гостей. Я мог, свободно наблюдая за всем, делать свои выводы, в то время как Карттунены ничего не знали о моих планах.

Впечатление у меня осталось хорошее: все в доме было чисто, все на своем месте — мебель, ковры, мелкие предметы, — все было аккуратно разложено и расставлено. Чувствовалось, что атмосфера в семье теплая, неподдельно непринужденная. Здесь наличествовало как раз то, что нужно. Казалось, молитва моя была услышана быстро, это было так чудно и выше всяких ожиданий.

Дом Карттуненов являлся в Тихковице средоточием духовной деятельности в течение долгого времени. Там проходили собрания, и Хейкки Пиипаринен, а также другие проповедники часто во время своих визитов останавливались у них.

«Господь обильно благословил этот дом росой небесной и тучностью земли, несмотря на то что мирские тревоги сильно беспокои-

 

ли и семью Карттуненов», — писал Хейкки Пиипаринен в газете «Суомен Вийкколехти» («Финляндская еженедельная газета») в 1927 году.

Девушки жили втроем, родители их давно уже умерли, переселившись в мир вечного покоя, когда дочери были еще в раннем возрасте. Отец их, в свое время занимавшийся коммерцией, скончался в 1923 году, когда Лиине было всего десять лет, и вскоре после этого серьезно заболела мать: у нее образовался рак груди, который в конце концов свел ее в могилу. Хейкки Пиипаринен читал им последнее благословение. Катри Карттунен он благословил в последний путь в 1927 году, в апреле. Он писал в «Суомен Вийкколехти» о том, как проходили похороны:

«Вечером в их просторном доме собрались сотни людей для ночного бдения, как говорят здесь. Мы плакали, произносили проповеди, пели, благодарили Господа и молились Ему.

Сестра Ээва Хумала, некоторые другие, в том числе и нижеподписавшийся, читали проникновенные слова молитвы и утешали скорбящих. На следующий день бренные останки покойницы доставили на кладбище в Коприна (Кобрино. — Прим. перев.), где я отдал нашей сестре последнюю дань, благословив ее прах и последнее пристанище, чтобы она ожидала наступления утра, когда воскреснут праведники».

«У сестры Карттунен остались сиротами три дочери, на плечи которых легло все хозяйство. Сестры состоят в нашем хоре, который поет под гитару. Тяжелая утрата постигла этих добрых сестер, когда умерла мать. Глубокая печаль охватила также и нас, слуг Господа».

Анна, Мари и Лиина продолжили путь, указанный родителями. Иоханнес уже немного знал их семью, но в тот вечер, когда он, к своему удивлению, оказался у сестер Карттунен, увидел все своими глазами.

— В тот же вечер мы устроили в их доме собрание молодежи. Мы ощущали присутствие Бога, и он благословлял наш вечер удивительным образом. После собрания Юхо сказал, что ночевать я пойду к нему. Однако сестры Карттунен не отпустили меня, да и самому мне хотелось остаться у них в доме.

— У вас же будет тесно, а у нас наверху для Йоханнеса есть свободная комната, — уверяли девушки Юхо. — И, таким образом, Юхо отправился к себе домой, а я остался у Карттуненов. На следующий вечер мы отправились на общее собрание членов церкви. Мое пребывание в гостях растянулось на два дня, и в это незабываемое время мы о многом успели поговорить.

И вот наступил последний вечер, на следующий день я должен был уезжать от Карттуненов — из этого ставшего мне близким и до-

 

рогим дома. Я отправился спать — в комнату на верхнем этаже. Утром мне предстояло рано быть на станции и возвращаться поездом в Ленинград, ведь на следующий день я должен был пойти к врачу и показать ему свой больной палец. Он быстро заживал, потому что внутри я чувствовал радость оттого, что моя жизнь совершает новый и желанный поворот.

И снова произошло неожиданное: Лиина принесла мне на ночь питья в комнату. Душой я чувствовал: сейчас как раз тот самый момент, чтобы рассказать Лиине о произошедшем со мной в молельне в Павловске, а также об ответах, которые я получил. Дело явно двигалось, и я пока не видел «красного света» на пути нашего совместного будущего. Даже вопрос о военной службе разрешился сам собой, мне ничего не надо было устраивать.

— Лиина, у тебя есть немного времени? — спросил я. — Мне хотелось бы поговорить с тобой.

— Есть, мне тоже интересно узнать, какое у тебя дело, — с радостью ответила она.

И я все рассказал, — волнуясь, не зная, как она примет мои слова.

— Ты собираешься выходить замуж или хочешь жить одна? — спросил я в конце. Лиина сказала:

— Йоханнес, для меня это очень большой, серьезный и неожиданный вопрос. Не знаю пока, выйду ли я замуж. В тринадцать лет я посвятила свою жизнь служению Богу, и все в Его руках. Я никогда еще не задумывалась ни о чем подобном; вот только думала, что в Ленинграде есть много хороших девушек, из которых ты мог бы выбрать себе жену, — добавила она смущенно.

— Я понимаю, что для тебя это неожиданность, и не ожидаю твоего ответа прямо сейчас, в нынешний вечер. Я только прошу, чтобы ты помолилась во благо этого дела, и когда получишь от Господа ответ, скажи его мне, — попросил я.

Мы пожали друг другу руки, пожелав спокойной ночи.

Глубокое спокойствие наполняло мое сердце, когда я в тот вечер лег спать.

Утром за завтраком я снова увиделся с Лииной. Мы больше не говорили о том, что было вчера, это осталось у нас в сердцах, неведомое для кого бы то ни было другого.

После завтрака меня на лошади отвезли на станцию, и я, сев в поезд, поехал в Ленинград.

Я радовался всему, что было, хотя наша тайна пока так и оставалась тайной.

Мой отпуск по болезни закончился, палец заживал, и я вернулся к своей работе на завод. В свободное время я ездил проповедовать

 

Евангелие, выступал с проповедями, в частности и в молитвенном доме деревни Корпикюля, где бывала и Лиина. Я видел, как она поет в хоре вместе с другими. После собраний мы общались, с бьющимися от волнения сердцами и радостью на душе пожимали друг другу руки. Мы не говорили о том общем для нас деле, о котором молились, это была наша тайна.

Когда я получу ответ — этот вопрос меня не особенно беспокоил: мне достаточно было, что я рассказал Лиине о том, что носил в своем сердце. Мне не нужно было торопить ее с ответом. Я был уверен, что, когда придет время, она мне ответит, и теперь мне оставалось только спокойно ждать.