А ЛИИНА ВСЕ ЖДАЛА ИЖДАЛА

Лиина все эти годы полного неведения об участи мужа шла своей дорогой страданий, растя дочурку Тайми и добывая свой хлеб, с момента, как они расстались с Иоханнесом перед его отправкой в лагерь, и ей тоже предстояли годы ожидания, полные постоянной тревоги и слез.

Все время, пока Йоханнес находился в заключении, Лиина снова и снова, бесчисленное множество раз перебирала в памяти события, предшествовавшие их разлуке. Снова и снова перед глазами у нее вставала картина обыска, затем арест, она видела, как Йоханнеса выводят из дома, — это происходило в самом начале прекрасного лета. Она вспоминала, как ее преследовал страх. И вот — последняя, рвущая душу встреча в ленинградской тюрьме, когда они стояли напротив друг друга, разделенные двумя перегородками, и нельзя было ни обнять на прощанье дорогого ей человека, ни даже прикоснуться к нему, а он не мог в последний раз взять на руки свою маленькую дочурку — ведь это могло подорвать безопасность государства!

Две перегородки на металлических штангах рисовали картину их предстоящей разлуки. Она слышала последний совет, который ей дал Йоханнес: «Уезжайте в Тихковицу!» То есть в дом ее детства, туда, где жить более безопасно, хотя в безопасности чувствовать себя невозможно было нигде. Когда они прощались, она слышала только душераздирающие крики, которые потом постоянно стояли у нее в ушах. Это была тягостная сцена общего несчастья и личной трагедии.

Вот она возвращается в свое опустевшее жилище, откуда недавно увели ее мужа и отца дочери, увели в неизвестность. Затем туда заходит Ээва Хумала, которая напоминает ей, какова у Йоханнеса жизненная стезя.

Лиина вскоре так и поступила, как велел муж: переехала вместе с Тайми в дом своего детства в деревне Тихковице, что недалеко от города Гатчины. Она устроилась медсестрой в больницу в Сиворице, что была недалеко от их деревни. Однако впоследствии эта больница оказалась страшным местом, смертельной ловушкой, из которой ей чудом удалось спастись.

 

Письма с Урала приходили редко, однако все же доходили до нее. Из них она всякий раз узнавала главное: Йоханнес жив! Это укрепляло ее надежду и веру в будущее, и так было до тех пор, пока письма шли, — целых два года, до самого начала войны, после чего связь полностью прервалась. Ее письма просто где-то терялись. Не было писем и от Йоханнеса, не пришло никакого ответа и из центрального архива в Москве, куда Лиина отправила несколько запросов, надеясь хотя бы узнать, жив Йоханнес или уже нет. Хотя в принципе цель существования этого архива должна была заключаться в том, чтобы постоянно вести учет арестованных и отправленных в лагеря для заключенных, — но это в принципе!

Долгие годы томительного ожидания и неизвестности. Все происходившее было чем-то неизбежным, не предотвратимым. Почему же простые, безвинные люди, чей великий грех заключался в том, что они веровали в Бога и имели финское происхождение, вынуждены были пройти через все эти страдания? А многим лишь смерть прервала ужасы тюремной и лагерной неволи.

Но на все эти вопросы ответов не было.

Библию, полученную от Йоханнеса, Лиина хранила, черпала в ней для себя силы и утешение. Переезжая в Тихковицу, она заботливо упаковала книгу в дорогу. Что бы ни происходило, но самое дорогое для Йоханнеса наследство она собиралась всегда держать при себе. Книга была для нее как бы живой весточкой от мужа, обещанием, что когда-нибудь семья снова соединится. Однако этому счастью суждено было наступить лишь тогда, когда был пройден долгий и тяжкий путь испытаний, страданий, многолетнего заключения, войны и опасности не дожить.

Тяготы и ужасы войны продолжали надвигаться. Уже осенью 1941 года немцы захватили Тихковицу, Сиворицу и Гатчину. Жизнь в тылу тоже была тяжелой: повсюду — нехватка продовольствия, одежды, рабочих инструментов. Работникам предприятий и учреждений все труднее было добираться до работы, поскольку транспорт функционировал с перебоями, постоянными становились обстрелы и воздушные налеты.

Немецкое наступление завершилось трагедией для пациентов и медицинского персонала сиворицкой психиатрической больницы. Лиина и несколько других работников, которых в тот страшный день не было на работе, оказались единственными оставшимися в живых, если не считать тех, кто смог оттуда убежать.

В ноябре 1935 года, когда Йоханнес и Лиина поженились, больница уже существовала. С началом войны работать там становилось с каждым днем все тяжелее. Запасы продуктов в больнице быстро таяли, поскольку новых не подвозили. Голодные больные кричали и

 

просили есть, но работники ничего не могли им дать. Утром, идя на работу, Лиина каждый раз искала в доме какие-нибудь продукты, чтобы принести больным, однако их не могло хватить на всех — больных было очень много.

Смотреть на голодных, испуганных, находящихся в бедственном положении пациентов и сознавать, что ничем помочь им нельзя, было невыносимо. Причем некоторые из этих душевнобольных людей, будучи голодными, становились все более и более агрессивными. Это невозможно было описать словами. Больные боялись того, что несет с собой война, этого боялись все. Ситуация становилась все более невыносимой. Все это настолько тяжело действовало на Лиину, что однажды она решила несколько дней не выходить на работу.

Лиина даже не предполагала, что этим решением она сохранит себе жизнь.

И именно в это время произошла ужасная трагедия: немцы убили всех — и больных, и медработников, чтобы никто не мог потом рассказать, что случилось в этой больнице, в одночасье ставшей смертельной западней. Врачей и медработников, которые были призваны бороться за человеческие жизни, заставили делать смертельные уколы беззащитным больным, захватчики же стояли рядом и наблюдали. После этого настала очередь медперсонала. Всех их вывели во двор и расстреляли.

Лиина пришла в ужас, узнав о том, что произошло. Она оказалась в числе немногих работников больницы, избежавших смерти; некоторые из них, видя, что творится, сумели убежать оттуда.

Таким образом, Лиина спаслась, и в этом было что-то пророческое.

Война все продолжалась, и сестры Карттунен вынуждены были жить главным образом тем, что давала земля. Они сажали картошку, зерновые и овощи, а также держали скотину. В лесу собирали ягоды и грибы. Это продолжалось до тех пор, когда в соответствии с соглашением между германскими и финскими властями ингерманландских финнов осенью 1943 года стали отправлять в Финляндию, подальше от войны. Отправка была спешной, и людям дали только одну ночь, чтобы упаковать вещи и подготовиться к отъезду. Вещей разрешалось взять не более 50 килограммов на человека.

Сестры быстро собрали в дорогу необходимые продукты и одежду. Гитару, которая сохранилась до сих пор, тоже взяли, чтобы там, на новом месте, можно было играть и петь, чтобы жизнь все же продолжалась, несмотря на невзгоды. Мебель, посуду пришлось оставить, в хлеву остались коровы и овцы, а также зерно в амбарах и картошка в погребе. Остался дом и родные места. Друзья и соседи тоже спешно собирались в путь. Вот так, по чьему-то сиюминутному пове-

 

лению, внезапно было осуществлено это массовое переселение, и начались скитания людей, которые тогда еще не знали, что их ожидает в пути и на новом месте.

Людей собрали, после чего на грузовых машинах отвезли на станцию Гатчина, откуда по железной дороге отправили в Эстонию, к побережью в районе местечка Клоога, а оттуда уже на пароходах — в Финляндию.

И только когда их привезли на пристань, Лиина вспомнила, что она оставила дома Библию Йоханнеса.

Когда в спешке собирались в дорогу, она забыла ее в ящике стола. Лиина очень расстроилась, поскольку теперь уже невозможно было вернуться назад, и расплакалась.

Все что угодно можно было оставить, но Библию Иоханнеса... Что же теперь делать, ведь это единственное, что осталось у меня от него — сокрушалась она. Да и увидятся ли они когда-нибудь вооб-ше?'Ведь вместе с Библией позади осталась и надежда, что муж когда-нибудь вернется.

В Финляндии сестер Карттунен разместили в городке Коувола, где Тайми начала ходить в школу. Пастор свободной церкви Финляндии в городе Коувола Туомо Хухтанен, в свое время проповедовавший Слово Божье в Ингерманландии, жил здесь же, в городке и поэтому взял на себя заботу о сестрах. Когда-то он неоднократно бывал у Карттуненов, когда родители были еще живы.

Мы не знаем, где Йоханнес и что с ним, но перед Богом мы в ответе за его семью, — сказал Туомо, и церковная община стала опекать сестер в Финляндии.

Когда Советский Союз после окончания войны потребовал у Финляндии возвратить ингерманландских финнов, им было обещано, что они смогут вернуться к себе на родину. Друзья уговаривали Лиину остаться в Финляндии, Тайми уже ходила в школу в Коувола.

Йоханнес, наверное, погиб, поэтому оставайся здесь, работу себе ты найдешь, да и ребенку надо учиться, — предлагали друзья; но Лиина, повинуясь зову сердца, все же решила вернуться. Она верила, что Йоханнес найдется, и хотела быть рядом с ним.

На второй день Рождества (в день святого Стефана) 1944 года, прожив в Финляндии более года, Лиина с Тайми и сестры снова начали собираться в дорогу. Накануне Нового года, 30-го декабря, их на поезде привезли обратно в СССР, равно как и других ингерманландских финнов, за исключением тех, которые бежали из Финляндии в Швецию и в другие западные страны.

Возвращение происходило в то время, когда военные действия между СССР и Финляндией уже закончились. Но по прибытии стало

 

ясно, что обратно в родную Тихковицу дорога закрыта, и сестер отправили в Демянск, что недалеко от Новгорода. В Советском Союзе осуществлялась политика «разделяй и властвуй», в соответствии с которой переселенцы финского происхождения подлежали расселению по разным районам страны.

Время было трудное, и с продуктами в Демянске было ничуть не лучше, чем в лагере, но все же это была свобода. Лиина ожидала вестей о том, будут ли выпускать заключенных из лагерей в связи с окончанием войны, которое давало некоторую надежду на то, что Йохан-нес все-таки вернется.

В Демянске Лиина с сестрами поселилась в небольшой комнатенке, снятой у хозяйки дома. В ней были стол, кровати и плита. Стульями служили ящики. Кухней хозяйка пользовалась только сама, поскольку не хотела, чтобы там появлялись съемщики. Она не только запрещала готовить пищу в кухне, но даже проходить через нее. Из-за этого ограничения возникли некоторые сложности, поскольку в комнату можно было попасть только через кухню: отдельного входа не было. Но выход все же был найден: к стене под окном приставили две доски, по которым и забирались через окно в комнату.

Зимой в комнате было довольно холодно, однако и топить не всегда было чем. Дрова надо было доставлять из леса.

Лиине удалось устроиться работать на ткацкую фабрику, и на свою зарплату она могла хоть как-то кормить себя и Тайми. Она также вязала свитера и разную другую одежду, в которой в послевоенное время ощущалась огромная потребность, познакомилась с людьми, которые приносили ей шерсть и нитки для вязания. На вырученные от продажи этих вещей деньги Лиина покупала продукты, которые после войны также были в большом дефиците. Война нанесла большой урон стране, и народу предстояло еще долго терпеть лишения, чтобы со временем жизнь как-то наладилась.

Итак, фактически все надо было начинать заново — определяться с работой, со средствами к существованию. Будучи людьми практичными и привычными к труду, сестры Карттунен выращивали в огороде картошку, свеклу и зелень. В дополнение к скудному питанию в лесу собирали грибы и ягоды.

Жизнь их в Демянске постепенно начала налаживаться. Тайми опять стала ходить в школу. Сестры прожили на новом месте около двух лет, как снова произошло событие, которого они ждали с большой надеждой.

Но вернемся снова в Тихковицу, которая практически полностью опустела, после того как ее финские жители были отправлены в Фин-

 

ляндию. Там никого не осталось, ибо Тихковица была деревней, в которой с давних времен проживали ингерманландские финны.

В тот день, когда население деревни вывозили, одной пожилой соседки Карттуненов — звали ее Майкки — случайно не оказалось дома, поскольку она находилась у своих родственников в другой деревне и не ведала, конечно же, что происходит в Тихковице.

Через некоторое время она вернулась к себе домой и увидела, что родных никого нет, дом пуст, и вообще никого из жителей нет, а дома разграблены. Сначала это сделали немцы, а уже потом «подчищали» пришедшие туда русские.

Майкки, обнаружив оставленную жителями деревню, перепугалась и почувствовала страшное одиночество.

— Что же мне теперь делать?! — думала она. — Нет, конечно же, Бог меня не услышит, ведь я такая грешная.

Однако в Бога она верила, хоть и не имела живой веры. И тогда она решила:

«Пойду-ка я в дом Карттуненов». Она помнила, что там когда-то проводились собрания, молились Господу и проповедовали Слово Божье. Она хорошо знала и людей, которые в этом доме жили. «Это святое место, там Бог лучше слышит людские молитвы, чем где-либо, пойду-ка я туда!» — и ей даже радостно стало от такой мысли.

Войдя в дом, она увидела пустые комнаты, лишь в одном углу — куча мусора, куда непрошеные гости бросали все, что было не нужно. И вдруг Майкки замечает, что в этой куче лежит какая-то книга. Она подходит ближе, берет книгу в руки и видит, что это Библия.

Она осторожно переворачивает страницы и находит надпись, в которой стоят имена Йоханнеса и его матери.

— Да ведь это же Библия Йоханнеса! — обрадовалась Майкки. — Уж ее-то я заберу с собой. Это святая книга, ведь сохранилась же она после всего этого разгрома!

На мгновение в мыслях она увидела Йоханнеса, проповедующего Слово Божье. Ведь она знала этого молодого человека, на собраниях которого ей доводилось бывать.

Майкки ищет на полу место почище, кладет туда книгу и становится на колени. Она начинает молиться, и ей кажется, что здесь, в этом доме. Божье присутствие ощущается более, чем где-либо.

Затем Майкки встает, берет книгу и возвращается в свой опустевший дом. Теперь она думает, как сохранить Библию, в которой надеется найти для себя силы и любовь Божью. Но вот только как ей теперь жить и что делать, где добывать пропитание, куда идти?

Эти вопросы не дают ей покоя, и она снова молит Господа о помощи. И вот она слышит, как внутренний голос говорит ей: «Поезжай в Эстонию».

 

«Может, там мне удастся устроиться на работу хотя бы детской няней», — думает она, будучи готова работать не за деньги, а хотя бы за еду и крышу над головой. В этом совершенно пустом доме оставаться, конечно, нельзя: здесь ее ждет только голодная смерть.

Мысль, конечно, хорошая, но ведь Майкки не знает эстонского языка, только финский и русский. Но все равно надо что-то делать: ведь денег у нее нет, а до Эстонии добираться далеко. Тем не менее ей случайно удается забраться в вагон товарного поезда, который идет в те края.

Библию Йоханнеса она взяла с собой и постоянно обращается к Богу с мольбами, чтобы Он помог найти такое место, где она могла бы жить и нянчить детей. Она добирается до станции в маленьком провинциальном городке Йыгева, чтобы наняться в няни. Со станции она идет в город, останавливая попадающихся ей навстречу людей и, не зная эстонского, пытается задавать им вопросы, и некоторые ее понимают, поскольку здесь тоже знают русский язык.

— Вы не знаете, кому нужна няня? — спрашивает она.

Ей советуют пойти в дом, где много маленьких детей. Майкки идет туда и обращается к хозяевам. Тут же заключается трудовой договор. Бабушка Майкки обеспечена теперь питанием и жильем, взяв на себя обязанности по уходу за детьми. Денег она получать не будет, но она их и не просит, поскольку и так довольна: она рада, что устроилась сюда, потому что любит детей. Хотя без знания языка ей поначалу приходится трудно, однако тесный контакт и взаимная благодарность создают атмосферу взаимопонимания. Мысленно Майкки благодарит Бога и Библию Йоханнеса. Господь, всегда помогавший Карттуненам, ответил на ее молитвы.

Майкки присматривает за детьми, когда хозяева на работе. Она довольна своей жизнью и работой, да и семья ею довольна. Она находит в Библии мудрые наставления, помогающие ей общаться с детьми. «Отцы, не раздражайте детей ваших, дабы они не унывали». Майкки считает, что дети должны получать любовь и ласку не только от своих родителей, они никогда не будут для них лишними.

Дети ведут себя спокойно, и бабушка Майкки даже успевает читать Слово Божье. Вечером она тоже продолжает читать. Чем больше она читает, тем лучше постигает суть главного вопроса: что надлежит человеку делать для спасения. Эту суть нужно только принять. Спасение уготовано, его не надо заслуживать. Слово Божье становится все более понятным, и она находит в нем веру и радость для сердца.

Когда родственники Майкки, как и другие ингерманландцы, спустя два года возвращаются из Финляндии в Советский Союз, их отправляют в Демянск, под Новгород, где поселяются также и сестры

 

Карттунен. И вот люди, считавшие, что старой бабули уже нет в живых, узнают радостную новость: Майкки живет в Эстонии. Они пишут ей письмо, в котором рассказывают, как были в Финляндии и где сейчас находятся. В письме сообщается также, что и сестры Карттунен тоже теперь живут в Демянске.

Бабушка Майкки, получив письмо, очень обрадовалась:

— Спасибо Тебе, Господи, что так обо мне позаботился и облагодетельствовал меня такой великой милостью. Значит, мои все-таки живы, а у меня здесь — Библия Йоханнеса.

Она тотчас же пишет из Эстонии в Демянск, и ее родные, получив письмо, немедленно извещают Лиину. «Библия-то нашлась, она у нашей бабушки Майкки в Эстонии!» — радостно выкрикивает с порога соседка, вбегая в дом, где живут сестры Карттунен. — Нашлась, нашлась Библия Йоханнеса!

Лиина не сразу поняла, о чем речь. Неужели и вправду Библия Йоханнеса сохранилась?! Не сон ли это? Неужели это возможно?

Но когда соседка рассказывает ей, как все было, до сознания Лиины доходит, что самое ценное сокровище Йоханнеса действительно нашлось. Ее охватывает радость: «Неужели, неужели Библия, которую я забыла взять тогда, нашлась — Библия Йоханнеса! Значит, Бог не забыл. Он все время проявлял заботу о том, чтобы книга сохранилась».

На глазах у Лиины выступают слезы, но теперь это уже слезы благодарности Господу, это слезы радости. Она тут же падает на колени и произносит только: «Боже, какое чудо!» И продолжает молиться без слов. Если Он сохранил Библию, то, может быть, сохранил и самого Йоханнеса и вернет его живым и невредимым семье?

Все это явилось Лиине как яркое свидетельство того, что есть все-таки сила, которая сильнее человека. В критических ситуациях эта сила воплощается в нечто конкретное, что можно увидеть глазами и пощупать руками. Как когда-то Фома неверующий мог потрогать пронзенные руки воскресшего Иисуса.

На сердце у Лиины становится легко: пропало чувство вины, которое она все время носила в душе с того дня, когда забыла взять с собой Библию. Долгое ожидание наконец-то сменяется радостью. Но бабушка Майкки тоже не останется без Библии. Скоро наступит час, когда две священные книги поменяют своих владельцев: Майкки получит от Лиины Библию, привезенную из Финляндии, а Лиина — Иоханнесово наследство, которое для нее теперь значит больше, чем просто надежда на возвращение мужа.