32

ИЗ ПИСЕМ

1972. 27 октября. ...Пермь встретила чистым голубым небом, солнцем и теплом, широтой пространства и спокойствием. Чувствуется настроение Сибири. Устраиваюсь на новом месте.

14 ноября. ...Прежде всего сообщаю, что 22 июля умерла моя мама. О ее смерти сестра известила меня лишь в ноябре — отец не велел, пока сам не оказался в больнице. Это первая новость, полученная мною на новом месте. И стала ясна причина гнетущего и нервного состояния, в котором я находился все эти месяцы неведения.

Обычно я не хранил писем мамы, но последнее письмо ее, написанное за месяц до смерти, как бы предчувствуя эту смерть, оставил. Почти в каждом письме молила она о смерти, жалуясь на скверную жизнь и болезни, а здесь вдруг «пока ничего, слава Богу» и лишь тяжело от жаркой погоды. И только одно желание, кроме желания смерти, у нее было: «Не дождусь я того времени, когда встретимся». Не дождалась. Теперь вот и отец в больнице, разбитый параличом. Надежды на выздоровление нет.

Этот год действительно слишком тяжел...

Смерть матери, моя жизнь и твоя судьба, судьбы близких мне и знакомых — все это заставило меня на многое взглянуть по-иному. Вероятно, эту перемену ты заметишь и по моим письмам.

15 ноября. «..Гена, ты пишешь нам о Японии и Индии. Ведь это занимает много времени, а как твоя работа по философии?..

 

Писала ли я тебе, что Любашке прислали зимнее пальто из Москвы ко дню рождения? Наташа покупала и посылала. Помнишь, ты говорил, что мне еще что-то причитается? Это 50 рублей. Я купила себе зимние сапоги...

Геночка, я не знаю, тебе писали или нет. У Юры была операция. Только ты не очень расстраивайся, в общем, он не выдержал операции. Это было 8 ноября в Потьме. Мне Наташа вчера звонила, чтобы узнать твой новый адрес... Если я тебе первая об этом сообщила, очень тебя прошу, не расстраивайся. Наташа говорит, что это нормальный исход такой болезни. Я тебе не могла не написать. Любая правда лучше неизвестности.

17 ноября стало известно в зоне о смерти Юры. Все, знавшие его, собрались в рундучной. Устроили сходку. Были выступления. Уточнилось, что умер Юрий Тимофеевич Галансков, политзаключенный Советского Союза, 4 ноября.

Уже после операции, когда казалось, что все позади, когда только нужно было телу набраться сил, чтобы остаться жить, этих сил тогда негде взять ему было. Болезнь одолела истощенное тело — и он ступил за край могилы.

Тело не отдали родителям. Оказалось, что оно секретное, как и все дела на Руси, неправые, темные дела и делишки Правящей Партии.

Приехали в Мордовию друзья и родственники, чтобы проститься с ним и крест поставить, христианский крест, на малом холме его большой и трудной жизни.

33 года было ему, когда он погиб. Воистину, распяла его Партийная власть на Кресте Беззакония.

Было решено на сходе, что день смерти Юры, день 4 ноября, отныне считать Днем Политзэка, политического заключенного Советского Союза. И каждый год отмечать этот день во всех политзонах ГУЛАГа.

Потом устроили Тимофеевичу простым зэковским чаем поминки. И свернули цигарки из обычной махры.

Вечная память Павшим

в неравной борьбе со спрутом ГУЛАГа.

Вечная память стоящим прямо,

 

когда гнули всех, кого можно согнуть.

Дорогой Друг, я верю, что сильные крылья

Небесных Ангелов

подхватили Тебя у края могилы.

Не дали упасть.

Не дали разбиться о камень,

жестко вставший на твоем Пути.

Лети, мой Друг, к Звездам.

Я верю, что и оттуда,

из дальних далей Звездного Мира,

Ты будешь помогать нам,

как и здесь помогал,

словом своим и делом,                  

бескорыстным примером чистой и светлой жизни.

Мир Тебе и Вечная Память.

23 ноября. ...Геночка, вчера получили твое письмо. Слова здесь, конечно, ни к чему, но я очень хотела бы быть сейчас с тобой. Пожалуйста, не чувствуй себя одиноко, ведь у тебя есть Любашка и я. И мы тебя так ждем.

Один раз Любашенька выскакивает из ванны и сразу задает мне вопрос: «Мама, где мой папа живет?» — а в глазах такое нетерпение, даже щечки покраснели. Я сказала, что ты в Перми живешь, и приедешь, когда мы пойдем в школу.

30 ноября. ...После всего случившегося за последние несколько месяцев — смерть матери и друга, болезнь отца — нет желания писать о чем-либо, а тем более — философствовать. Смерть за нас философствует.

Недавно мне встретилось одно стихотворение Радиарда Киплинга. Его книга «Маугли» хорошо известна. Так вот — это стихотворение очень поддерживает меня здесь. Особенно строки:

Умей заставить сердце, нервы, тело Служить тебе, когда в твоей груди Уже давно все пусто, все сгорело И только воля говорит: «Иди!».

Сейчас мне особенно плохо и тяжело. Замкнулся в себе и все думаю, думаю... — о смысле жизни и смерти... Смогу ли я продолжить беседы о Индии — сомневаюсь,

 

ввиду того что многое нужно переосмыслить, вновь просмотреть сделанное и попытаться прозреть свой дальнейший путь.

12 декабря. ...В связи с переменой адреса (временно вывезли Гаврилова, Павленкова, Бутмана и Геру в Пермскую тюрьму в связи с ожидаемой амнистией, подальше от хлопот, — прим. авт.) ... пошли переводом рублей 10, поскольку у меня абсолютно нет денег на ларек и, из-за болезни желудка, мне совершенно нечего здесь есть кроме, разве, чая и хлеба. Может быть поставят на диету, но это маловероятно. Поэтому и прошу денег.

18 декабря. ...Мама недавно прислала письмо, пишет, что очень волнуется, что у вас случилось, в чем дело? Я написала, что небольшие изменения и неприятности. Гену переводят из лагеря в лагерь, по-видимому, ему все не нравится, никак не может остановиться... В Калинине сейчас очень плохо с продуктами. Мама говорит, хорошо что не работаю, все в очередях стою. В Таллине с продуктами хорошо.

Гена, я посылала телеграмму-запрос о разрешении мне общего (четырехчасового, —прим. авт.) положенного свидания во Всесвятскую. Мне ответили, что ты переведен. Сегодня узнала новый адрес и послала запрос в Пермь. Если разрешат, москвичи обещали помочь с деньгами.

21 декабря. ...Наташа писала мне о возможности свидания. Я очень ей обязан за бескорыстную помощь, которую она оказывает нам.

Пусть хотя бы радость нашей встречи окрасит начало нового года. Но в связи с праздниками свидание разрешено лишь после 10 января.

Восходит Новый Год,

как восходит Отец его — Солнце.

Восходит Новый День,

разрывая черноту уходящей ночи.

С болью вспоминаю этот прожитый год,

но спокойно гляжу в лицо грядущего,

делая следующий шаг в вечно приходящее завтра

С наступающим Новым годом вас, дорогие мои.

 

28 декабря. Милый мой! С Новым годом! Здоровья тебе и твердости духа. Твоя Галя.

1973. 10 января. Телеграмма: Из Таллина выезжаю 12. Галя.

11 января. Телеграмма: Карантин. Выезд отложи. Геннадий.

31 января. ...Я вновь во Всесвятской (пос. Центральный). .У нас настоящая сибирская зима. Горы снега, лавины ветра, плотная пелена мороза. Температура между 30 и 40 градусами обычна, по утрам и под вечер — переваливает за 40. При безветрии можно терпеть.

7 февраля. Телеграмма начальнику учреждения ВС-389/35: На мое имя пришла посылка с вещами мужа. Обеспокоена получением. Прошу разъяснить, почему мне пришли его вещи. Гаврилова.

10 февраля. ...В связи с переездами (Озерный — Центральный — Пермь — Центральный) произошло недоразумение с моими вещами: три чемодана и две коробки. Все это медленной скоростью шло из Мордовии в Пермскую зону. Вещи пришли — а меня в Пермскую тюрьму. И тогда администрация лагеря, поскольку меня уже не было в зоне, опять же медленной скоростью направила вещи по месту ареста мужа, в Палдиски, оттуда в Таллинн. Так что, если они дошли до тебя, не волнуйся — я жив и здоров. Часть вещей придется тебе отправить обратно. Посылкой или как, это еще предстоит решать с начальством. Дело-то в том, что в результате этой «военной операции», иначе не назовешь, я остался зимой без одежды и обуви, не считая того, что было надето на мне во время этапа летом, в ту 40-градусную жару. Но сейчас — 40 мороза. Жалко и книги —два чемодана. Придется упрашивать, чтобы разрешили вернуть хотя бы некоторые из них. Теперь ведь запрещено получение книг из дома, от родителей и друзей, только — книга—почтой на свои деньги.

Неудача и со свиданием: карантин. Скорее всего, и не было карантина, да сказали так, чтобы не дать свидания — как проверишь. Короче — ждать нужно мая.

19 февраля. ...Вышли посылкой: фуфайку, шапку зимнюю, шарф, рукавицы, рубашку нательную, трусы, носки простые и носки шерстяные, ботинки яловые, тапочки,

 

носовые платки. Из книг учебник эстонского языка. О получении этих вещей есть договоренность с администраций. С оставшимися вещами поступи по своему усмотрению...

Этот год для меня не менее мрачен, чем предыдущий. 6-го января умер отец, не прожив и полгода после смерти мамы. Осталось еще... Ты серьезно подумай, стоит ли тебе со мною мучиться. Похоже, что я для тебя тяжкое бремя. Кроме того, после освобождения нам легче не будет.

9 марта. ...Письмо от Гали ...Отправила тебе две посылки. Старые ботинки выбросила, положила одни новые. Старую шапку тоже пришлось выбросить, побоялась, что она развалится в дороге. Гена, многие вещи ты не записал и я послала то, что может тебе пригодиться... К 8 марта я получила от тебя письмо, правда, оно оказалось для Наташи...

Один раз мы с Любашей были в городе, она и спрашивает, глядя на манекены: «Мама, что такие тети прилипные стоят? Прилипли и не идут». Ну что тут ответишь ребенку. Говорю, это манекены, сделаны вроде как скульптуры (про скульптуры я ей раньше объясняла), а вообще, вырастешь, сама поймешь, зачем эти чучела выставлены.

А вот письма писать мы еще не умеем. Вернее, понятие «письмо» еще не ясно. Вот посылка — это понятно. Всегда спрашивает: «А что бабушка прислала?». И никак не поймет, почему присылается иногда один листочек весь в кудряшках и как же я все это там нахожу. И вообще. Гена, я ей стараюсь не напоминать о неизвестно где существующем отце. Она и без нас насочиняет то, что ей попроще. То у нее папа на самолете летает, то на корабле и скоро жевачки привезет, потому что жевачка в магазинах не продается, а приносит ее в садик тот, у кого папа в загранку ходит. Ну, что ты ей скажешь на это? «Нет, твой папочка не на самолете и не на пароходе». А где же тогда? Много ты книг напокупал по воспитанию, только ни в одной из них ничего подобного не написано.

25 марта. ...Последние несколько дней, особенно по утрам и особенно сегодня, опять что-то тревожно на душе. Или все не могу опомниться после трех-то смертей.

 

Сбылся мой сон о трех покойниках. Или что происходит у вас. Пишут мне, что ты сникла совсем и чувствуешь себя прескверно.

Галя, друг мой единственный, разве не ты писала, что мы должны выдержать?.. Как мы все живем, разве это жизнь? Это медленное умирание всего нашего общества. Но в трущобах этого умирания надо все же найти тропу, ведущую к свету Воскресения и Вознесения.

Будем крепко держать друг друга за руку, чтоб не упасть.

Два года осталось, ну — чуть больше двух лет. Но мы же вынесли уже вдвое больше, мы прошли более худшее время. Пройдем и оставшийся нам путь. Поможем друг другу устоять и преодолеть. Надеюсь, что в мае свидание состоится. И эта встреча даст нам сил и надежду на еще один год, и еще.

29 марта. Письмо oт Николая Иванова с воли:

«Дорогой Гена! Очень давно я должен был взяться за бумагу и написать тебе, да и не только тебе. И не потому, что лень или что-либо другое. Просто мне оказалось слишком трудно прийти в себя после ноября. Настолько тяжело и настолько все безнадежно в последующем, что ни о чем конкретном писать невозможно. Как-то ничего нет твердого и постоянного. Очень все вокруг зыбко, хотя, многое потеряв, многое и нашел. Об одном только молю Господа, чтобы не отнял у меня то, что дал... Не удивляйся, что обращаюсь вдруг на ты. Просто иначе уже не могу, да и не мыслю нас обоих в прежних отношениях, хотя были они и неплохими. Теперь ведь все иначе. Так я думаю, и хочется, чтобы и ты думал так же.

И вот еще что, давай договоримся заранее — со всеми просьбами ко мне. Очень многого обещать, как ты и сам понимаешь, не могу, но все, что в моих силах и возможностях, всегда исполню.

Чувствую, что очень одиноко у вас там (я имею в виду тебя, да и твой характер), но не так уж и долго. Трудно сказать, где лучше, как бы это парадоксально не звучало... Был у Светланы (жены Павленкова — прим. авт.), да она, наверное, и сама про это писала. Встретили очень трогательно и тепло. Впервые в жизни получил от женщины цветы. Обычно я это делал сам, а тут вот как все перевернулось.