Глава 13

Вербовка

 

1979 год был самым плодотворным, на мой взгляд, годом за время моей деятельности. Я написал несколько статей, разоблачавших законодательство о религиозных культах, принял участие в составлении и распространении обращения "30 лет всеобщей декларации прав человека", написал, основанное на документах, заявление в правительство и к общественности США, Канады, Австралии, Англии, ФРГ, Франции, Италии. Это заявление было озаглавлено "Призыв о помощи". Сделал несколько заявлений для иностранных журналистов. Тема у меня была одна: положение верующих в Советском Союзе. КГБ Находки к этому времени стал применять опыт работы, полученный в борьбе против адвентистов. Начались попытки массовой вербовки верующих. Для этого, по словам Климова, увеличили состав 5-го отдела КГБ.

- Многих вербуем не с целью завербовать, а чтобы посеять у вас недоверие друг к другу, создать впечатление, что каждый из вас может быть нашим агентом, и чтобы за этим недоверием и подозрительностью скрывались наши настоящие агенты. Климов и на этот раз не обманул. Вербовали всех подряд.

У нас было хорошее правило в церкви: каждый из нас обязан был, если имел контакт с КГБ, открыто объявлять об этом в церкви и рассказывать обо всем, что ему говорили и что он отвечал, разоблачая этим самым действия КГБ, так как главное условие, которое требовали агенты КГБ, было молчать и никому не рассказывать об этой встрече. И если кто-то скрыл свою встречу с агентом КГБ один раз,

 

к нему обязательно подходили второй раз, так как после первого и даже после второго раза, они не всегда прямо предлагали сотрудничать. Если кто-то скрывал эти контакты, они понимали, что дело имеют с трусом, что он их боится. Тогда они активно его обрабатывают, стараются еще больше запугать и открыто заставляют работать. Кое-кто, только после такой обработки, находили в себе мужество признаться о своих контактах с агентами КГБ.

Пятый отдел КГБ пытался организовать работу так, чтобы каждый из нас доносил друг на друга, чтобы все были запачканы связями с КГБ. Как правило, за это они обещали выезд, они отлично понимали, что добровольно с ними сотрудничать никто не будет. - Ваш человек работает на нас в том случае, - объяснял мне Климов, - если он обязан нам и зависит от нас. Такие ситуации мы создаем сами. По новой методике работы против вас начальник управления КГБ дал указание в прокуратуру и милицию тщательно следить за верующим!» и членами их семей, особенно теми, кто добивается иммиграции. Если за кем-то будет замечено любое преступление или какие-то проступки, или ситуация, при которой можно сфабриковать преступление, то немедленно сообщать в КГБ и не трогать таких людей до его указания. Вот с такими людьми мы по-настоящему работаем и прорабатываем их. Чаще всего такие люди становятся нашими агентами. Мы вызываем их в КГБ, но не на явочную квартиру, так как в здании КГБ обстановка наводит на них страх. Сначала мы применяем метод запугивания и шантажа. Мы показываем картину таким людям, что будет с ними, если мы их посадим по уголовной статье, и какой будет позор, если мы их разоблачим перед их единоверцами. Если человек сопротивляется, становится перед нами в позу, то тогда мы ему показываем фотографии, где он

 

сфотографирован в кампании, которая его компрометирует, да и мало ли что можно на человека собрать. Когда нагоним на него страх, мы предлагаем свою услугу, то есть спасти от позора и от милиции. Таким людям мы предлагаем услугу за услугу. И услуга начинается с мелочей. Сначала мы у него спрашиваем: "У кого было собрание на прошлой неделе?". Некоторые сначала мнутся, не хотят говорить. Мы сами говорим: "Ну, что ты мнешься? Ведь собрание было у Бурлаченко. Правильно?". Он подтверждает: "Правильно". Через время он уже говорит, когда у кого будет собрание. Постепенно он рассказывает, кто говорил проповеди. Через время он рассказывает, кто и что в проповедях говорит, потом, что на братских делается, а потом уже мы решаем, что из этого агента сделать. Например, агента влияния, чтобы он на собраниях скандалы устраивал, помогал неугодных изолировать, слухи запускать, которые нам выгодно. Кроме этого, у таких людей мы развиваем чувство безнаказанности, чувство высокого покровительства над ними, и они уже сами не могут без нас. Они просто входят в азарт. Это, самые ценные агенты. Они уже работают не по принуждению. В апреле 1979 года по отношению ко мне тоже была предпринята попытка соблазнить меня сотрудничать с КГБ.

Как-то я стоял на автобусной остановке. Около меня лихо остановилась "Волга" черного цвета. На переднем сидении с шофером сидел Рудницкий, а сзади Климов. Они оба вышли из машины.

- Здравствуйте, Борис Георгиевич, вам придется проехать с нами, у нас есть дело, - сказал Рудницкий.

- У меня тоже есть свои дела.

- Свои дела ты сейчас оставь, есть дела поважнее.

- Я сам решаю, какие дела для меня важнее.

- Хватит полемики, я должен доставить тебя в одно место.

 

- С тобой хочет поговорить очень важный человек.

- У меня нет времени, и я не желаю разговаривать с вашим важным человеком.

- Ну, что ты будешь драться с нами? Мы же поможем тебе сейчас в машину сесть, я же приказы выполнять должен, - сказал, раздражаясь, Рудницкий. Климов все это время молчал, ему было как-то не по себе.

Мне ничего не оставалось делать, как сесть в машину. Меня привезли в гостиницу "Находка".

- В 88-ом номере тебя ждет очень важный человек, - сказал мне Рудницкий, когда мы вошли в лифт. Рудницкий открыл передо мной дверь, пропуская меня вперед. Когда я шагнул в комнату, дверь за мной захлопнулась. Я оглянулся, Рудницкого не было. Климов не стал и подниматься, он остался на первом этаже.

В комнате на столе сидел человек. Он предложил мне сесть в кресло. Когда я сел, он встал со стола и стал ходить по комнате. Потом сказал:

- Долго мы разговаривать не будем. Я прямо скажу тебе. Перед тобой, два пути, третьего в твоем положении нет.

- Извините, кто вы такой? Я с инкогнито не разговариваю.,

- Полковник Вялков, - представился он и продолжал, - Первый путь - работать на нас. Подожди, подожди, - заспешил он, - выслушай до конца. Мы тебе не предлагаем кого-то предавать, секретов нам ваших не надо, мы их и так знаем, на это у нас есть другие. Мы к тебе давно присматривались. Ты молодой, достаточно умен и перспективен. У тебя есть авторитет. У тебя будет все. Птичьего молока мы тебе, конечно, не обещаем, но у тебя будет все, только нам нужно, чтобы ты говорил то, что нам нужно, и там, где нам нужно. За границу будешь ездить, если нужно, в епископа рукоположат, поможем, у нас есть такая возможность.

- Вам недостаточно таких людей, как Петр Климентьевич Шатров из ВСЕХБ и Виктор Иванович Белых, которые

 

говорят, что вам нужно и где вам нужно? Неужели я похож на них или когда-нибудь подал вам хоть малейший повод, что вы мне такое предлагаете? Вы оскорбляете меня своим предложением.

- Тогда ты сам выбрал себе путь - ворота в лагерь.

На этой же неделе то же самое произошло с моей женой.

- Вы, Зинаида Ивановна, должны помочь своему мужу. У него сейчас два пути: или остановиться или путь в лагерь. Если не хотите, чтобы ваш муж оказался в лагере, то предупреждайте нас о всех его намерениях. Мы будем срывать все его намерения и этим сохраним его от тюрьмы. Подумайте хорошо и не спешите сказать "Нет".

- Нет, - ответила Зина.

КГБ не останавливался. Стали вербовать даже детей, чтобы они доносили на своих родителей. Это выяснилось после того, как некоторые из детей отказались ходить в школу. Когда родители стали настаивать, чтобы сказали причину, то выяснилось, что они и в школу ходить боятся и рассказывать боятся. Они были запуганы, но, все-таки, удалось узнать.

В школе, прямо во время урока, детей вызывали в кабинет директора. Там сидел какой-то незнакомый им человек, которого они раньше в школе не видели. Этот человек задавал им самые безобидные, для начала, вопросы: "Как поживаешь? Где работает папа?".

На следующей встрече спросил: "Заставляют ли мама с папой ходить в церковь? Если так, то им будет очень плохо".

Детей приучали доносить на своих родителей и растлевали их с детства. Родители были возмущены.

Было решено предложить детям, чтобы они сами написали, что с ними происходило. Через несколько дней таких писем набралось около сотни. Родители принесли и письма и фотографии детей.

Было решено предать это гласности. Я понимал, что

 

информация по поводу этого могла просочиться в КГБ, поэтому к этой операции готовились очень тщательно. У нас ни у кого, кто что-то мог сделать, не было почти никакой возможности пробиться в Москву. Мы решили послать брата Василия Патрушева, Иннокентия, без заявлений детей. Ехал Иннокентий открыто, чтобы сосредоточить на себе все внимание агентов КГБ. И они клюнули на это. Иннокентия тут же задержали в аэропорту города Владивостока, когда он шел на посадку в самолет. Его долго обыскивали под руководством подполковника Быкова и удивлялись, что; него ничего нет, что агенты дали ложную информацию. И тут Быкова осенила мысль. Его внимание привлек пакет конфет в бумажных обвертках. Он собственноручно стал развертывать все конфеты, бумажные обвертки стал рассматривать на свет и складывать их в аккуратную стопку. Конфетные обвертки он положил в свой портфель и сказал: "Это еще экспертиза проверит". Пока КГБ возился с Иннокентием, я был уже в Хабаровске и шел на посадку в самолет с чужими документами в кармане и с билетом на имя совершенно постороннего человека. Я тоже ничего не вез с собой, так как мне нужно было, во что бы то ни стало попасть в Москву. Кроме того, я не мог подвести человека, который дал мне свои документы.

А в то же самое время моя жена с восьмилетним сыном садилась в скорый поезд "Владивосток-Москва". Она и везла детские заявления.