- 23 -

СУД

 

В конце января 1939 года меня вывели из камеры. Надели бумажные заношенные брюки, такую же гимнастерку, грязную и изодранную телогрейку. На ноги натянули рукава от бушлата, привязав веренкой, на голову — затертую шапку-ушанку. Так как двигаться я почти не мог, меня вытащили на улицу блатные и бросили в кузов машины. В машине уже были мои «однодельцы». Накрыв брезентом, нас куда-то повезли.

Высадили у здания оротуканского клуба. В зрительном зале, где нас расположили у самой стены, людей не было. В зале были только охранники. Из тринадцати человек нас оставалось семь.

В зимнее время на Колыме в пять часов вечера уже темно. В это время и появились в зале работники НКВД в во-

 

- 24 -

енной форме. Их было человек пятнадцать. Среди них был и полковник Краснов. Они устроились на сцене за столом, покрытым красным материалом.

Подсудимых усадили на скамью поодаль от судейского стола. Меня, не способного ни сидеть, ни стоять, уложили у самого края сцены. Отсюда я хорошо был виден судьям и всей свите.

Суд открывается строго секретно, без доступа посторонних. На суде нет ни защиты, ни свидетелей, ни вещественных доказательств. Судит выездная коллегия Хабаровского краевого суда. Суд идет! Все встают, а я лежу, так как нет сил подняться.

Началось чтение предъявленного нам обвинения. Вслушиваясь, я только здесь познаю, в чем нас обвиняют, особенно меня как главаря этой «банды». Обвиняли нас по 58-й статье тогдашнего закона, по всем четырнадцати пунктам. По всем пунктам предъявленного мне обвинения я подлежал уничтожению.

Судьи старательно нас обвиняли и только обвиняли, совершенно не интересуясь положением заключенных в лагере, нашим положением в изоляторе. Они не затрагивали вопросов по ходу следствия и не устанавливали истину, а утверждали ложь. Суд не проявил никакого интереса к нашему социальному происхождению, к нашему прошлому. Не обращали внимания и на наше физическое состояние. Нас всякий раз подавляли, когда мы отрицали предъявлен" ные нам обвинения, не хотели слушать и все наши заявления принимали за ложь.

Судьи отмечали добросовестность и оперативность работников НКВД в борьбе с нами. Особый акцент ставился на то, что вовремя была раскрыта контрреволюционная организация, угрожавшая существованию Советской власти на Колыме. Так творилось «громкое дело» руками карьеристов, авантюристов, людьми без чести и совести, с наклонностями к бандитизму. Суд не располагал свидетельскими показаниями, не имел никаких документов, все строилось на свидетельствах сотрудников НКВД. На суде нам даже не дали выступить, мы не могли защищаться. Так закончилась первая часть этого липового суда.