В МОСКВЕ

Москва. Медленно идет поезд вдоль перрона. За вагонами бегут люди, встречая своих родных. Моя жена у окна, она видит близких людей, и слезы застилают ее глаза.

Среди встречающих — дочь моей жены. Ей уже шестнадцать лет. Теперь надо сделать все, чтобы она стала мне дочерью, а я ей отцом.

До ареста Нина Семеновна жила в Москве, имела квартиру, работала, теперь, после полной ее реабилитации, ей должны вернуть квартиру и восстановить на работе. Вот мы и обратились в учреждение, где она раньше работала. Но выяснилось, что это учреждение переформировали, архивы погибли.

Пошли в Моссовет, там развели руками и направили в прокуратуру. В прокуратуре та же картина, что и в Моссовете, направили в ЦК партии. Тут я говорю: «Мы же не члены партии. Обращаемся не по партийному вопросу, а по жилищному. Это же дело Советской власти». «Только там вам могут помочь», — заверили нас.

В сталинские времена людей останавливали за квартал до здания ЦК милиционеры, никакая сила не могла по-

мочь в то время смертным. В 1956 году в здание мы прошли никем не задержанные. Нам даже помогли добраться до человека, который бы нас принял и выслушал. (Совсем другое дело в 1976 году. Даже с партбилетом я не мог пройти в ЦК, путь преградили милиционеры.)

Нас принял и внимательно выслушал работник ЦК Руженцов. За решением предложил прийти через неделю. Через неделю один из ответственных товарищей, который принял нас с нашим ходатаем Руженцовым, заявил: «А зачем вы сюда приехали? Кто вас звал? Вы должны были подумать сами, где вам жить». На это я ответил: «Мы приехали сюда потому, что здесь жили. Нас реабилитировали, и мы просим вернуть нам то, что у нас было отнято».

Выйдя из кабинета, наш ходатай Руженцов успокоил нас: «Не расстраивайтесь, это еще не все, приходите через неделю еще раз».

Мы пришли. На этот раз Руженцов повел нас в зал заседаний, где за столом сидело человек восемь. Заседание вел другой человек. Руженцов вновь нас представил и объяснил суть просьбы.

Началось обсуждение. Дело зашло в тупик, так как того учреждения, в котором работала до ареста жена, уже не существовало. И тут взялись за меня. Узнав, что до ареста я работал на тракторном заводе в Сталинграде и имел жилплощадь, дело повернули по моему адресу. Было принято решение дать мне квартиру в Сталинграде.

Здесь же нам было заявлено: «Мы выделяем вам путевки в Кисловодск. Езжайте, отдохните, а потом в Сталинград в обком партии. Там по нашему указанию вам дадут жилье».

Расставаясь с Руженцовым, мы поблагодарили его за внимание к нам, и я поинтересовался: «Почему все-таки этим вопросом занимается партия? Ведь о восстановлении в партии мы не просим». На что он ответил: «Партия у нас за все в ответе, ей до всего есть дело».