РАЗМЫШЛЕНИЯ ОБ АВТОРЕ

И О «ПОСТУПКЕ»

 

...Самые тяжелые испытания—фронтом, пленом, побегами, испытания расстрелами, одно из самых тяжких испытаний—изуверским следствием...

Разве этого мало?..

И очень много. И мало!

Есть еще кое-что... Это умение не поклониться черной силе никогда — это самое редкое качество, ценимое человечеством в веках. Когда не хватало примеров, их выдумывали.

Никогда не поклониться низкой сущности, никогда не дать ей восторжествовать, не дать ей отпраздновать свою победу над чистотой помысла и его воплощения.

Прошедшему все испытания в открытом бою всегда самым трудным будет пройти через испытания в смраде угнетения человеческого достоинства.

...Не тот, кто абсолютно чист и безгрешен, а тот, кто способен увидеть свою ошибку, устыдиться, стукнуться головой о стенку, покаяться и... снова выбраться из трясины на поверхность, снова преодолеть себя и провоз-мочь. Дар профессионального разведчика (не велика честь!), дар борца за свободу, борца против фашизма (таких было не мало): нам пришлось столкнуться и с самым худшим из худших исчадий—всей системой фа-

 

шистского насилия у себя дома, в своей стране, в своем городе и, что самое страшное, в себе самом.

«Что было, то было!» Никуда не денешься...

Сегодня представляется яснее ясного, что поклон духовному врагу—это самое страшное и непотребное в человеческом бытии. Это равносильно поклону антихристу для верующего. И искупление тут должно быть мучительным и долгим.

Но конечный вердикт сможет вынести не фронтовик, не художник, не философ, моралист или политик, а зэк, прошедший весь ад этих унижений и выстоявший. Хотя и распятому на кресте или горящему на костре было, наверное, не легче...

Вся серия поклонов была необходима, может быть, в системе выживаний, но не она была стержневой. Выживанию способствовали и поднимали человека над обыденностью те люди, которые стояли насмерть, которые, даже приговоренные к смерти, не поклонились гаду.

Эти люди там, в глубоком заточении, дали такой пример безукоризненного поведения, который не мог исчезнуть. Это вам уже не разведка — это куда значительней и выше.

Торговать не зазорно, но нельзя торговать тем, что не предназначено для купли-продажи: душой не торгуют—это не товар, это сдача, поклон, согнутая спина перед охранником, паханом, гражданином начальником, насильником. Это признание, что им, всем вместе, удалось размазать тебя по тарелке, по столу, по стене, по полу, по забору. После такого падения человеку предстоит либо сгинуть в тартарары, либо подниматься с колен всю жизнь.

Мы, фронтовики, потому и попали в категорию привилегированно-презираемых людей этой страны, что, сразившись с германским фашизмом — и победив его, тысячу раз готовые в этой борьбе к смерти, вдруг возомнили себя не только спасителями мира (хоть и это гадко!), но и заслужившими право на отдых и квасную заносчивость победителя (куда уж гаже!). Мы не пошли дальше и не победили свое собственное исчадье — сталинско-бериевский комфашизм, во всех его звеньях и. что самое страшное, В НАС САМИХ!

Не победив его, мы стали носителями этой заразы, охранителями, пестователями—мы стали, по крайней мере внешне, реакционнейшей частью всей системы. (Я говорю "МЫ", чтобы не отделять себя от остальных,

 

чтобы быть лучше понятым). Отказавшись от борьбы, мы поклонились худшему, что накопилось в этой структуре, и стали притворяться ее составной частью «до гробовой доски!».

Постепенно, через написание этой книги автор подходил к покаянию и порогу искупления. Эта книга не оправдание, а рассказ, не допускающий снисхождений в мыслях, деяниях и поступках.