ИМПЕРИАЛИСТИЧЕСКИЙ АГЕНТ

 

Израэль

 

Так же, как и в Якутске, кроме работы учителя, я выполнял разные другие задания и поручения. Летом руководство школы попросило меня поработать в школьном лагере, где я должен был отвечать за финансы и организацию питания. И снова просьба заняться этой работой была высказана в такой форме, что я не мог отказаться. Конечно, ничего тяжелого в этой работе не было, но я бы предпочел провести время с Рахиль и детьми. Правда, мне разрешили взять с собой Гарриетту.

Летний лагерь находился примерно в тринадцати километрах от Покровска в прекрасном месте, окруженном тайгой и озерами. В Советском Союзе каждый ребенок имел возможность поехать в летний лагерь. Везде по стране были так называемые пионерские лагеря, где дети могли провести несколько недель под присмотром учителей и вожатых. Там дети ходили в походы, занимались в разных кружках, спортом и другими видами полезной деятельности, а также слушали лекции с непременным политико-идеологическим уклоном.

В лагере примерно пятьдесят учеников и трое учителей. Кроме того, директор, повар и я. Главная моя задача: получать финансирование и обеспечивать лагерь продуктами. Я должен следить за тем, как мы расходуем средства, не превышаем ли бюджет, выделенный лагерю, а также за тем,

 

чтобы не использовали больше продуктов, чем это определено инструкциями. Количество продуктов на каждое приготовление пищи было расписано в мельчайших деталях.

Утром на завтрак детям давали оладьи. С вечера для их приготовления я выдавал необходимое количество муки и масла. Через несколько дней директор спросила меня, сколько масла я выдал повару на приготовление оладий. Я ответил: столько, сколько предписано. Директор очень удивилась и сказала, что она не понимает, почему каждый день оладьи пригорают. Она попросила меня выдавать повару необходимые продукты утром, а не вечером. В результате я должен был вставать в шесть часов утра каждый день. Кроме того, в помощь к повару выделили еще двух старших учеников. После этого оладьи пригорать перестали.

За детьми был хороший уход, и условия жизни в лагере можно назвать неплохими для такого удаленного уголка Сибири.

Я также отвечал за водоснабжение лагеря. Воду из Лены, привозили в огромной бочке на тележке, запряженной быком. Живой самоходный аппарат в одну бычью силу с рогами являлся собственностью лагеря, и без него мы никак не могли обойтись. Однажды бык решил отдохнуть и ушел в тайгу как раз в то самое время, когда нужно было ехать за водой. Вся жизнь в лагере замерла без воды. Ни детям помыться, ни пищу приготовить. Весь лагерь и люди из соседней деревни кинулись в тайгу на поиски быка. Только ближе к вечеру нам удалось найти его, спокойно пасущегося на поляне. С криками радости дети пригнали его в лагерь, и возобновилась нормальная жизнь.

В конце сезона всех детей взвешивали. Главная польза от пребывания в лагере выражалась в килограммах и граммах. Мальчиков и девочек ставили на весы в первый день приезда на отдых. Теперь дирекция хотела узнать, насколько они поправились. Совершенно определенно, что у лагеря был свой план по весу детей, который следовало выполнить. Ре-

 

зультаты оказались удовлетворительными. Дети поправились. Что усердными взрослыми и было запланировано.

После войны количество учащихся в нашей школе-интернате резко увеличилось. Поэтому стали пристраивать еще одно здание, чтобы всех расселить. В 1950 году строительство закончилось, и ввод в строй нового корпуса решили отметить с особой торжественностью.

На открытие пригласили всех партийных начальников и других важных персон из Покровска и близлежащих поселков. Не знаю, по какой причине, но секретарь парторганизации школы попросил меня произнести главную речь на вечере от лица преподавательского коллектива школы. Я не смог отказаться и, поблагодарив его за доверие, стал готовиться к речи. Нужно было быть очень осторожным, чтобы не сказать такого, что могло быть неправильно истолковано, не забыть поблагодарить партию, государство и, прежде всего, Сталина за проявляемую ими заботу. При составлении таких речей необходимо было придерживаться и других правил, соблюдая которые можно избежать неприятностей. Я начал и закончил свое выступление, воздав дань и поблагодарив несравненного руководителя и правителя страны Иосифа Виссарионовича Сталина. Мое выступление просто не могло быть неудачным, и, действительно, его хорошо, с аплодисментами приняли. Все встали и подняли тост за Сталина и за нашу школу. В то время существовала традиция после тостов петь песни. Люди чокались стаканами, наполненными водкой, и с воодушевлением пели:

Выпьем за Родину,

Выпьем за Сталина,

Выпьем

И снова нальем!

Эта песня звучала до поздней ночи. Пели ее и весной 1951 года, когда у нас в школе состоялся вечер в честь ее первых выпускников. Во время войны

 

наша школа была восьмилеткой, а после войны в ней стало десять классов. И вот в 1951 году состоялся первый выпуск десятиклассников. Конечно, это большое событие следовало хорошо отметить.

Для организации праздничного вечера создали комитет, в состав которого входил и я. Одна из важных обязанностей комитета: собрать денежные средства для проведения вечера, а также на подарки нашим выпускникам, которые бы напоминали им о том, что они являются первыми выпускниками средней школы Покровска. Закупили большое количество еды, вина и водки. И учителя, и ученики, и помощники несколько дней занимались приготовлениями. Все говорило за то, что торжество состоится грандиозное.

Должен сказать: оно действительно состоялось. Тосты, здравицы, песни, овации не кончались. Все много пили и ели. Учеников отправили домой в полночь, а учителя и приглашенные гости продолжали празднество до четырех часов утра.

В разгар веселья ко мне подошел директор и отвел меня в сторону. Он попросил меня спрятать две бутылки водки, объяснив, что они окажутся приятным сюрпризом, когда ночью все будет выпито. Я отнес бутылки в учительскую и спрятал их в огромной печке. Я был уверен, что лучше и надежнее места просто не найти. Уже поздно ночью, когда выпили все вино и водку, директор с чувством удовлетворения подал мне знак: давай сюрприз! Я отправился в учительскую и подошел к печке, но... только затем, чтобы обнаружить, что бутылок в ней нет. Для меня это было шоком и больно меня задело. Я не верил, что директор заподозрит меня, поскольку он намеренно доверил именно мне такое ответственное дело, наверняка зная, что я не пью водку. И тем не менее, мне было неприятно объяснять, что случилось нечто нехорошее с двумя непочатыми бутылками.

Спасла положение доктор Нина Ивановна — почетный гость на нашем празднике. Она устроила так, что из аптеки принесли бутылку чистого спирта. Спирт смешали с литром

 

воды и выпили его с большим удовольствием. Вора найти не удалось.

В конце каждого года организовывались курсы повышения квалификации. Однажды летом и меня послали в Якутск на курсы повышения квалификации преподавателей иностранных языков. Наши преподаватели на курсах не отличались особой компетентностью, но быть членом партии тогда было важнее, чем иметь профессиональную квалификацию. В план занятий включили цикл лекций по западной литературе, которые читал скромный якутский библиотекарь.

Всех западных авторов разделили на две группы. Позитивно относящиеся к Советскому Союзу — прогрессивные мастера слова, а все другие — реакционные и, стало быть, никакие не мастера. Анна Зегерс, Мартин Андерсен Нексе, Говард Фаст и Эптон Синклер были отнесены к прогрессивным писателям. Список реакционных не оглашался. На одном из занятий библиотекарю задали вопрос, к какой категории отнести Синклера Льюиса. Бедный библиотекарь почувствовал себя неловко, но, покусав губы несколько секунд, ответил: «До сих пор мы считали его прогрессивным». Библиотекарь не знал, кто такой Синклер Льюис и к какой категории его отнести, поэтому ответ был настолько уклончив, чтобы исключить любые интерпретации.

Все облегченно вздохнули, когда после двух недель, показавшихся длинными и утомительными, курсы закончились. Июль — самый теплый месяц в году, и было тяжко в изнурительную жару просиживать каждый день по шесть часов на занятиях. Нам всем выдали дипломы. Перед отъездом в Покровск я навестил друзей и сделал покупки. Однако мне предстояло пройти еще одно испытание...

В очень скромной гостинице, где нас разместили, я оказался в номере с тремя партийными работниками, которые тоже приехали в Якутск на курсы. В течение двух недель я почти не общался с ними. И в последний вечер, уставший, я улегся в постель до их возвращения и уснул. Посреди ночи

 

меня разбудили громкие голоса и звон стаканов. Партийные работники отмечали окончание курсов, как было принято, обильным возлиянием. Они сидели за маленьким столом. На нем стояли три бутылки водки, две из которых были уже опустошены. Когда они увидели, что я проснулся, то сразу же предложили мне присоединиться и выпить. Я тут же пожалел, что проявил неосторожность, показав, что проснулся. Я прекрасно знал: самое плохое, что можно сделать русскому — отказаться выпить с ним стакан водки. Это означало оскорбление и проявление неуважения. Однако мне вовсе не хотелось пить такой крепкий напиток в такое время суток, и я попытался отказаться, говоря, что должен спать и что пусть они продолжают, не обращая на меня внимание. Но не тут-то было. Наконец, они сжалились и пошли на компромисс: я остаюсь в постели, но стакан водки выпиваю. Стакан оказался граненым чайным стаканом вместимостью 200 граммов, который они наполнили водкой почти до краев. Мы чокнулись и под возглас «До дна!» я так же, как и мои компаньоны, залпом выпил и упал в постель. На следующее утро похмелье было ужасным. До сих пор это мой личный рекорд по питью водки ночью и залпом.

В 1950 году я впервые стал классным руководителем. За эту работу мне доплачивали, но в то же время появилось много новых обязанностей и заданий. По крайней мере два раза в год классный руководитель в обязательном порядке посещал своих учеников на дому, чтобы наладить связь с родителями, познакомиться с условиями их жизни и благосостоянием. О каждом таком посещении нужно было писать отчеты, описывая взаимоотношения в семье ученика, а потом отчитываться на учительском собрании. Кроме того, каждую неделю классный руководитель устраивал классное собрание для обсуждения успеваемости учеников, их прилежания или провинностей, о которых докладывалось директору школы.

В моем классе училась дочь местного начальника НКВД Федотова. Он ведал делами всех депортированных, прожи-

 

вающих в Покровске. И так же, как и всех других, я должен был обследовать и их семью, познакомиться с родителями. Сложилась несколько необычная ситуация, и я шел к Федотовым со смешанными чувствами. Я думал, что главному человеку в этой семье вряд ли понравится, что спецпоселенец занимается обучением и воспитанием его дочери. Однако мои визиты прошли без каких-либо трений, и родители высказали удовлетворение успехами Нины в школе.

Но однажды мне пришлось встретиться с Федотовым и при других обстоятельствах.

Все учителя по очереди в течение недели дежурили по школе. В обязанности дежурного учителя входило решение самых разных практических дел. Во время моего дежурства раздался звонок из местного отделения НКВД. Офицер сказал, что нужно предупредить старшеклассников, чтобы они остались после последнего урока на лекцию, которую проведет один из офицеров НКВД Покровска.

После уроков я собрал всех старшеклассников и очень удивился, когда увидел Федотова. Он, улыбаясь, пожал мне руку, поблагодарив за помощь. Лекция Федотова была о бдительности, которую везде и всегда должны проявлять советские люди.

Он говорил о большом прогрессе, достигнутом Советским Союзом, несмотря на значительные трудности. Он, конечно же, отдал обязательную дань Сталину и рассказал о триумфе советской экономики в строительстве социалистического общества, что дает гарантию всем народам и всем нациям на счастливое будущее. Однако враги затаились везде, пытаясь положить конец победоносному шествию социализма. Враги не спят, отметил Федотов, потому что они всегда искали и продолжают искать возможность нанести вред советскому государству. Вот почему каждый советский гражданин всегда обязан быть начеку, чтобы предотвратить подрывную деятельность врагов социализма. Каждый советский гражданин обязан быть патриотом и защищать свою родину как самое святое, что у него есть в жизни. Одно из самых важных досто-

 

инств, которым должен обладать каждый — это быть всегда настороже, и Федотов посоветовал ученикам всегда обращать внимание на все, что происходит вокруг. Если они заметят что-то подозрительное, то должны сразу доложить об этом в НКВД, где всегда готовы выслушать их. Империалистические агенты есть везде, и, отметил он, для подрывной деятельности они используют разные пути. Даже под самыми безобидными действиями могут скрываться серьезные преступления против советского государства. В качестве примера того, какими коварными могут быть такие агенты, он привел случай, который произошел совсем недавно. В одном отделе, где работали с секретными материалами, в корзину выбросили лист копирки. Его использовали при снятии копии с очень секретного отчета. Выяснилось, что уборщица этого отдела была империалистическим агентом. Она, конечно, нашла эту копирку в корзине, и таким образом секретная информация стала известна империалистам. «Вот почему надо быть бдительными и помогать НКВД уничтожать врагов страны». Такими словами Федотов закончил свою лекцию.

Уходя, он снова по-дружески улыбнулся и пожал мне руку. С трудом и я пытался выжать из себя ответную улыбку. После такой лекции человеку в моем положении было не до улыбок. Ведь косвенно, среди прочего, Федотов просил учеников следить за людьми с моим происхождением. Теперь мне нужно было быть еще осторожнее и в разговорах, и в классе, и в учительской. Когда проходят такие кампании бдительности, то обязательно найдется желающий произвести впечатление на власть, поймав с поличным хотя бы одного из сотен тысяч агентов империализма.

 

Рахиль — Израэль

 

Покровск гораздо лучше Якутска. Там нет болот и густых туманов. Климат тоже суровый, но более здоровый.

 

Во второй половине мая, обычно где-то в двадцатых числах, на Лене начинался ледоход. Это — впечатляющее явление природы, событие, которого ждали все. Оно означало, что идет весна, и наступают теплые и солнечные дни. У Покровска ширина Лены достигала шести-семи километров. Зимой толщина льда на реке доходила до трех метров, и в ледоход освобожденные силы природы ломали эти огромные массы льда. Лед трескался со звуком, похожим на выстрелы из пушек, льдины сдвигались, поднимались кверху, принимая причудливые формы. «Лена тронулась!» «Лена тронулась!», — слышалось по всему поселку, когда лед начинал ломаться и медленно двигаться. И стар и млад — все бежали на берег реки, чтобы поближе посмотреть, как Лена освобождается от ледового панциря. Если ледоход начинался, когда шли уроки, то их отменяли, и школьникам устраивали выходной. В такой день бесполезно было проводить занятия. Школа стояла на берегу, и уже ничто не могло удержать внимание учеников в классе.

Каждый год, примерно в одно и то же время мы видели огромные стаи перелетных птиц. Высоко в строгом порядке они летели к местам гнездования еще дальше на север. Наступало самое прекрасное время года. Обычно недель за шесть Лена полностью освобождалась ото льда. Весна и лето приблизительно совпадали, и этот переход был всегда неожиданным и захватывающим. Вдруг сразу все становилось зеленым, расцветали цветы, и все в огородах вскапывали землю и принимались что-то сажать.

На противоположном берегу Лены, напротив Покровска находилось несколько колхозов и маленьких деревень. Зимой пересекать реку не опасно, ее можно проехать или пройти по льду. Летом громадную реку переплывали на барже, которую тащил буксирный катер. Но перед ледоходом и во время ледохода любая попытка преодолеть Лену могла закончиться плачевно. До тех пор, пока река не очищалась ото льда, дети, чьи родители жили на противоположном берегу, разлучались с ними почти на два месяца. Но когда все льдины уносило течением вниз по реке,

 

ученики снова начинали ездить по выходным дням домой на моторных лодках. В конце лета Шнеур с друзьями плавали на острова собирать полевой лук. Они возвращались домой с большими пучками вкуснейшего лука. Мы его тонко нарезали, пересыпали солью и другими специями, заготавливая на зиму.

Река Лена играла огромную роль в нашей жизни. Именно по Лене доставлялись все товары с юга. Как только начиналась навигация, длинные караваны барж, груженных самыми разными товарами, двигались с юга на север. Лена снабжала нас водой, а летом и рыбой. В Покровске в огромных количествах ловили рыбу, по своему виду напоминающую анчоусы. Ее мариновали, жарили на сливочном или постном масле. Это был настоящий деликатес.

Для нас, депортированных, Лена, кроме всего прочего, — дорога к свободе. В прошлом мы проплыли по ней вниз до Быкова Мыса и однажды, хотелось надеяться, поплывем в другом направлении. Лена — самый безопасный, лучший путь на юг, хотя существовали и другие возможности: можно улететь самолетом или доехать на машине до Иркутска.

Круглый год было авиасообщение и с Якутском, но туда летали только маленькие самолеты, и билеты на эти рейсы, как правило, раскупались гражданскими служащими и партийными работниками. Кроме того, было очень дорого лететь самолетом. Автотранспортом пользовались только зимой. Через Лену и другие реки в Якутии в те годы мостов не было, и поэтому на машине пересечь их можно было только в зимнее время по льду. Кузова грузовиков покрывались тентами, и на таких крытых грузовиках можно было доехать до станции Невер Транссибирской железной дороги. Но это — длительные по времени и опасные поездки. Поэтому, если мы поедем когда-нибудь, то, конечно, на пароходе.

Мы с волнением и завистью провожали глазами пароходы, идущие вверх по Лене, мечтая о том дне, когда сами станем пассажирами.