ЧЕЛЯБИНСКИЙ ЛАГЕРЬ

 

Владыка был направлен в Челябинский лагерь особого назначения. Из Челяблага Владыка вел переписку со своим младшим братом Яковом Черновым и с другими близкими ему людьми. Но письма писал осторожно, кратко, умно — догадайтесь. «...Да у меня машина «ОСО» — две ручки и колесо». Это значит — на тачке возил землю или камни. Еще брату говорил: «От беса духовного отмолишься и открестишься, но от видимого врага — чекистов не отмолишься, не открестишься».

Снова был в заключении поваром. Готовил в огромном котле на 200 человек и к семи утра уже подавал завтрак. Вспоминал потом: «...Заключенные, пользуясь моей простотой и жалостью, подходили

 

похлебку получать по второму разу». Ростовская и таганрогская паства помогала ему пережить годы заключения, посылая в лагеря посылки с продуктами и теплой одеждой. Однажды Владыка пишет: «Валенки украли». Решили, чтобы больше не крали, послать валенки разные — один черный, один белый. Так он и носил их.

В лагерь по просьбе Владыки всегда присылали табак, так как это — самое ценное для заключенных. За табак можно было достать все, что хочешь, и всегда тебе во всем за него помогут. Раз украли у владыки Иосифа топоры и пилы. Горсточка табака — и сразу нашлась пропажа; зеки и дрова помогли расколоть и напилить. Поэтому даже игумен Пимен (Извеков, впоследствии Патриарх Московский и всея Руси) высылал ему в заключение табак.

О своем пребывании в Челяблаге и встрече там с владыкой Иосифом вспоминает Алексей Самуилович Сапожников:

«В 1940 году мне было 22 года, я пас коров в родной деревне. Меня арестовали и осудили по ст. 58, пункты 1-й, 10-й и 11-й. Я спросил на суде:

— За что вы меня судите? Я не понимаю.

Мне отвечают:

— Как за что? Ты не в колхозе?

— Нет.

— Не в комсомоле?

— Нет.

— Ну вот, кто не с нами, тот против нас.

И дали мне 10 лет тюрьмы. Сначала я попал в Северные лагеря под Воркутой, потом в Саратове был на военном заводе, а в 1946 году меня перевели в Челябинскую тюрьму.

Зона была на 5 тысяч человек. 50 бараков, оцепление, пулеметы, часовые. Это был настоящий ад... Когда много людей и все голодные, обозленные и,

 

как львы, готовы тебя растерзать — не дай Бог быть между ними.

И вот среди этой публики заходит к нам однажды в барак человек. При виде его все зашевелились, все знали, что это — Архиерей, хотя он был, как и все заключенные, острижен и побрит. Я тогда в первый раз увидел владыку Иосифа.

Кроме основной работы (мы строили Челябинский металлургический завод), я работал в бане. То есть, когда все после смены шли получать ужин и спать, я шел и до 12 часов ночи убирал баню за добавочный черпак бедного супа и каши.

Заключенные мылись раз в десять дней. Все 5 тысяч человек поочередно проходили баню. И я должен был ежедневно убирать после всех.

В выходной день меня послали мыть ванну. В ванной мылось только начальство. Я помыл ванну, сижу. Вдруг заходит владыка Иосиф и говорит: «Мне разрешил Капустин». Капустин — еврей одесский, был зав. баней. «Если разрешил, — говорю, — пожалуйста, проходите». Он прошел, помылся, поблагодарил меня.

Потом слышу, в людях чуть не споры. Каждый хочет его, такого «крупного гуся» (так называли), в свою бригаду. Его уважали. Он хоть и зек, но не равнялся с нами. У него отношение к людям особое было. К нему тянулись, потому что, когда стоишь около огня, он тебя греет. Так и около такого человека.

Ну, а если идем в строю — пять человек в ряд, — он тоже идет на работу на стройку. Котелки гремят, а Маковский (был такой заключенный из Белой Церкви) орет что есть мочи: «Во це вам коммунизм! Во це вам коммунизм!». Потому что все в одном строю, и никаких.

Я был в 13-й бригаде, владыка Иосиф — в 40-й. Мы работали по соседству. Владыка работал дне-

 

вальным, охранял в бригаде вещи — котелки и все прочее. Это было нетрудно. Бригадир ему покровительствовал еще потому, что Владыка отовсюду получал посылки и со всеми делился. А вообще за свою бытность в Челябинской тюрьме Владыка работал и поваром на кухне (это считалось самым престижным), работал в больнице — ухаживал за больными.

Один раз я из-за болезни был освобожден от работы. Я не мог лежать целый день голодным и пошел шариться по зоне. Захожу в прачечную, а там Владыка в резиновых сапогах, в фартуке, с тазом. Он белье стирал! Стирал грязное белье, которое носили зеки. Их там более двадцати человек белье стирали, и он в этой куче. Почему? Чтобы не выходить на общие работы — это губительно. Там 35-40 градусов мороза, там места не найдешь от холода, от страданий, от муки. А здесь он стирает, потому что тепло и питания больше может перепасть.

Были у нас еще такие проверки: выгонят всех на мороз, а в это время конвой всю твою постель перевернет. Тебе велят раздеться. Ты стоишь на снегу голый, а солдаты все твои вещи проверяют и одежду в снег кидают.

Ну, а в воскресенье все по кучкам собирались. Кто там только не сидел! Были профессора, духовенства было много, помню, Архимандрит был из Ельца. Генералов я там, правда, не встречал, но полковники были. Так что в выходной день можно было найти любую компанию и на любую тему собеседников. Если жулики — они находили себе занятие по душе: кто-то в карты играл, кто-то танцевал, кто-то воровал. А вокруг Владыки, как и вокруг этого Архимандрита, кучка людей собиралась, которые по 58-й статье шли. И, значит, беседовали они. О чем Владыка говорил? О Церкви, о спасении души, о терпении. Как он утешал! Кто-то с обидой жаловался,

 

как ребенок, что ему невыносимо то, да то, да то... Ну ни за что же нас осудили! А он добавлял к этому, что и святые люди тоже ничего плохого не сделали, а всякие муки терпели. Их и наказывали, и на кострах жгли и резали, и все что хотите. Было это? Было. Мы не первые, не последние. Он говорил это сравнительно с тем, что нам тоже доля досталась терпеть эту казнь. Это не шутка — 10 лет без вины».

Ландыши

Посвящается честнейшему

о. иг. Пимену с любовью

Чтобы свет любви и радости

В нашем сердце не угас,

Целомудренные ландыши

По весне цветут у нас.

 

У весенней тихой зореньки

Нету краше той красы —

На стебле его, на тоненьком,

Две-три капельки росы.

 

Мудрость ветхая, далекая

Различала и цвета:

Скрыта в ландыше глубокая,

Неземная красота.

 

И не нами это сказано:

Белый цвет издревле свят...

Из букета, как от ладана,

Льется нежный аромат.

 

И не зря народы древние

От сердечных ран и мук

Обрели в нем средство верное,

Исцеляя злой недуг.

 

Из лесов весною раннею,

В тихом шепоте берез,

В мир печали и страдания

Ландыш нам принес Христос.

Это стихотворение было написано епископом Иосифом в годы заключения. Оно посвящено игумену Пимену (Извекову), служившему в то время ключарем в кафедральном соборе г. Ростова-на-Дону.

В Челябинском лагере произошел такой случай. Вызывает однажды владыку Иосифа начальник лагеря и говорит: «Иван Михайлович. Я Вас вызвал для того, чтобы Вы помогли моей жене родить. Первый наш ребенок умер при родах, когда жене делали кесарево сечение. Сейчас снова приближается время ей родить, и врачи говорят, что по состоянию здоровья моей жены роды могут быть только с помощью кесарева сечения. Но она этого очень боится. А нам так хочется иметь ребенка! Я хоть и не верю в Бога, но Вы, говорят, чудеса творите! Иван Михайлович, сделайте доброе дело, помогите моей жене родить как положено».

«Я стал отказываться, — вспоминал Владыка, — но начальник настаивает уже в приказном порядке. Прихожу в свой барак и рассказываю эту историю одному своему другу-академику, с которым я всегда всем делился и которому доверял. Это был человек с большой буквы. И он дал мне совет — изготовить для женщины два порошка из хлебной соды и соли, что я и сделал. Вскоре снова вызывает меня начальник лагеря, и мы идем к его жене, которая встречает нас со слезами. Я прочитал молитву, дал ей эти порошки, она приняла их и в ближайшее время родила, как положено здорового ребенка. Сколько радости было, трудно описать! В этом лагере я пробыл

 

несколько лет, и мне изредка приходилось этого младенца».

Владыка очень вкусно готовил и поэтому какое-то время работал поваром в офицерской столовой. «И часто, — говорил Владыка, — я тайно крестил детей офицеров по просьбе их жен. Пойдем гулять в лес, мать берет для ребенка водичку, у меня всегда было миро, молитвы я на память знал. И вот, гуляем, я прочитаю молитвы, водой ребенка окроплю, миром помажу. Это было неоднократно». Еще Владыка рассказывал, как в бане однажды он возводил одного священника в сан протоиерея. Там он прочитал молитву на возведение в сан протоиерея.

25 апреля 1948 года владыка Иосиф из Челяблага был направлен в особый лагерь МВД — Карлаг¹.