Володя Филин
Кто читал «Черные камни», тот легко, наверное, вспомнит моего невыдуманного героя, студента Володю Филина. Родился он в Астрахани 1 сентября 1929 года, учился в Ленинградском юридическом институте. Оттуда его и взяли — за участие в нелегальной ангисталинской организации «Свободная мысль». Дела и программы наших антисталинских молодежных организаций были чрезвычайно сходны, и судило нас Особое Совещание. Главная задача, которую мы ставили перед собою — свержение Сталина и изменение режима в сторону демократии, подлинного марксизма, этой — увы! — наиболее популярной в мире исторической утопии. Ясно, что в тиранической, наглухо закрытой стране мы просто не знали реальной философии и в свои 17-18 лет, как это ни парадоксально, искали идейную опору в том же марксизме. И в этом тоже была наша трагедия. У нас просто не было альтернативы. В лагере мы быстро прозрели. Володя прозрел раньше меня. Он убедил меня, что и сталинизм, и ленинизм — одна и та же человеконенавистническая теория и практика, вроде фашизма. Но он же и успокоил меня, сказав, что главное — не в наших идейных ошибках и названиях организаций, а в сопротивлении тоталитарному режиму.
И сейчас вижу я перед собою Володю Филина — в слишком большом лагерном бушлате, подпоясанном — для тепла — веревкой, в истертых ватных рукавицах. Глаза большие и возвышенно прекрасные. И в них — не по возрасту зрелая готовность умереть за высокую правду, за идею. Такие глаза встречаются у мучеников на древнерусских иконах. А ведь мы и вправду были мучениками, хоть и не сознавали этого.
Еще о прозрении. Оно постепенно началось и у меня еще в 1949 году во Внутренней тюрьме Воронежского УМГБ. Читая сокамерникам стихи В. Маяковского:
...В коммунизм из книжки верят средне —
Мало ли что можно в книжке намолоть!
А такое (я делал жест, показывая на решетку, стальную
дверь камеры, цементный пол)
— Оживит внезапно бредни,
И покажет коммунизма естество и плоть!..
Начальник УМГБ ВО генерал Суходольский, читая магнитофонные записи наших бесед и высказываний в камерах (это выяс-
нилось в 1956 году), недоумевал. «Мы хотели свергнуть правительство» (Б. Батуев). «Мы были против обожествления Сталина» (А. Жигулин). Это было понятно. А вот Маяковский в этом контексте оставался несколько загадочным. Ведь генерал не видел моих жестов во время чтения стихов. Не было тогда еще у них, в 1949 году, видеокамер!
И я, и Володя Филин писали стихи. Это нас особенно сближало. И хотя оба мы до тюрьмы блуждали где-то между Есениным и Блоком, настоящая зрелость начала пробиваться именно при первом переломе судьбы. Свои тюремные стихи я приводил в повести. А здесь приведу Володины:
* * *
Хорошо дыхание свободы,
Ночи на свободе хороши.
Здесь одни лишь каменные своды,
Сумрак сводов, сумраки души.
Все замолкло, словно неживое.
Ход часов размерен, ясен, прост.
Хоть стряслось бы что-нибудь такое,
Повели б скорее на допрос.
Пусть скорей этап, дороги-кручи,
Лагеря, бродяги и конвой.
Может быть, тогда в свинцовых тучах
Звезды улыбнутся надо мной.
Здесь одни лишь каменные своды.
Сумрак сводов — сумраки души.
Хорошо дыхание свободы.
Ночи на свободе хороши.
1949 г
Любителям поэзии скажу, что у В. Филина вышла книга стихов «Лихолетье», М., «Современник», 1990. Посмертная, любовно составленная младшим братом Александром Филиным. Тираж 10 тысяч.