НАЕДИНЕ С ОТЦОМ

Он не был борцом. Он был просто

хорошим человеком

Из заупокойного тоста

 

Я проснулся — мне не спится.

В эти утро вижу я

Сквозь решетку, за темницей —

В памяти, что так жива:

На кусты, на крест цементный

Спозаранку лег туман,

И остались неприметны

Упокоенные там...

Среди них — и тихий папа.

Сколько лет, как он лежит

И не знает, — что за напасть

С его сыном? Как за щит

Спрятан глубоко о могиле

Тот, кто был всегда, везде

Добрым, мягким и шутливым,

Взявшим все от жизни здесь,

Где не знали наших тягот —

И лишений, и вражды,

И отдавшим в Божьем страхе

Людям славные черты.

Еще мальчиком игрушки

Мог раздать с избытком тем,

Кто его обидел. В лучших

Христианских нормах! Тем

Про дела его немало:

Был обласкан как шофер

Раз он царским генералом

Из-за раны. С давних пор

Обучал специалистов —

Хватких автослесарей

И с учениками близок

Был, как друг. Всех веселей

 

Он бывал на вечеринках.

Но и спорить мог до слез

Про политику. И с рынка

Сестрам вез мешки. Был прост —

Этот истый слобожанин,

Но общался с ним не раз

Секретарь обкома, жавший

Руку за отличный ''Газ''.

И едва не посадили

В год ежовских "воронков" —

По ошибке — папу... Дивно

Жил сын брянских мужиков!

Ныне я и сам свихнулся,

Злой гордыней одержим:

Променял слепую юности

На пытливость — и Режим,

Как и с прочими, сквитался.

Но успел в последний путь

Я отправить в край печальный

Мученика адских пут.

Папа умер в это утро —

В злом, промозглом декабре.

Вот прошло шесть лет. Но будто

Все случилось и теперь:

Муки яростной болезни

И дрожанье горьких век:

"Я ж советский человек!

Шутка на призыв полезный.

Ненавидящий Систему,

Написавший и вождю

О своих правах, он тем был,

Кто, наверно, не посмел бы

Упрекнуть за жизнь мою...