9. Возвращение в Москву. Профессорство
Но вернемся опять к биографическому течению времени. В начале 1922 года — в период становления нэпа — наша семья переезжает в Москву. С марта 1922 г. по сентябрь 1925 г. Василий Петрович состоит профессором землеведения (географии и антропологии) во 2-м МГУ43. Читает лекции по следующим дисциплинам: краеведению, истории материальной культуры, этнографии СССР, антропологии. Одновременно является профессором антропологии в Медико-педологическом институте44. В звании профессора он был утвержден Государственным ученым советом.
Привожу фрагмент из благодарственного письма студентов, характеризующих стиль лекций Василия Петровича (из личного архива):
Вы, как ученый-исследователь и знаток быта, всегда преподносили нам свежий материал, взятый из жизни. Этот непосредственный кусок жизни, подвергнутый Вашему тонкому научному анализу, вызывал большой интерес у нас. Ваших слушателей, во время лекций-бесед, где была живая работа, а не пережевывание чахлой книжности. — Вот это важно, и это мы с благодарностью отмечаем.
Я помню этих восторженных студентов, которые небольшими группами приходили к нам домой, чтобы продолжить лекции-беседы. «Чахлой книжности» у отца никогда не было. Всегда звучала собственная свободная живая мысль, которую он отдавал «как лучший плод, как лучший подвиг свой».
Нельзя не согласиться с тем, что до середины 20-х годов продолжал еще сохраняться интеллектуальный и духовный подъем, несмотря на всю сложность внутриполитической обстановки и смутное ожидание грозы. Продолжали появляться новые научные учре-
43 Второй МГУ был создан на базе ранее существовавших Московских Высших женских курсов. По словам отца, вновь созданный университет отличался от старого Московского университета большей гибкостью — устремленностью к новому. Над ним не тяготела традиция прошлого.
44 Позднее этот институт был ликвидирован по идеологическим соображениям.
ждения и учебные заведения45. Требовались и ценились инициативные и талантливые люди. Правда, заработная плата работников интеллектуального труда продолжала оставаться мизерной по сравнению с нэпмановскими ценами. Многие работали на нескольких должностях.
Вот и Василий Петрович с 1924 по 1928 год состоял еще и ученым специалистом Тимирязевского научно-исследовательского института46 по специальности «антропология», занимая в течение года (с 1925 по 1926 год) одновременно и должность действительного члена и преподавателя угро-финской секции Научно-исследовательского института по изучению народов Востока. Помню, как дома его в шутку называли трех-кафедральником. Если я не ошибаюсь, именно в это время у отца возник на почве теоретических разногласий серьезный конфликт с широко известным в то время академиком Н. Я. Марром47. Конфликт был напряженным, длился долго и закончился тем, что было
45 Открывались новые театральные студии. В философской мысли появлялись новые течения, далекие от агрессивной официальной установки. Кое-что даже печаталось — вспомним хотя бы авторские издания свободно мыслившего тогда А. Ф. Лосева. Продолжала развиваться свободная религиозная мысль, охватившая и часть интеллигенции, и некоторые слои широких народных масс.
46 Полное название института: Государственный Тимирязевский научно-исследовательский институт изучения и пропаганды естественно-научных основ диалектического материализма. Подразделение, в котором работал Василий Петрович, называлось Секцией Антропоэкологии, деятельность этой секции была связана с модной тогда проблемой евгеники. Вот что говорится в отчетном докладе о работе Василия Петровича (см. Труды института, 1925, серия II, выпуск № 1):
В. П. Налимов ведет обследование рабочих и их семей фабрики имени Петра Алексеева в антропоэкологическом отношении. Часть работы — исследование грудных детей — закончена (с. 26).
47 Н.Я. Марр — языковед, этнограф, археолог, создатель нового учения о языке — яфетической теории. В кругу ученых, близких Василию Петровичу, было принято считать Марра ярким мыслителем, не лишенным в то же время то ли некоторой параноидальности, то ли циничности, позволявшей ему неким нелепым образом дурачить своих коллег, пристраиваясь к доминирующей государственной идеологии, что, конечно, не оставалось неоплаченным.
решено (какими-то весьма высокими инстанциями) развести конфликтующих ученых по разным институтам. Примечательно, что примерно в это же время (или немного раньше) у Василия Петровича произошло острое столкновение и с И. В. Сталиным, который в то время был наркомом Комиссариата по делам национальностей. Тогда еще все это обошлось без видимых последствий.
Конфликтность ситуаций — вот что стало характерным явлением для новой, идеологически насыщенной государственности. Революция для осуществления одного из своих идеалов, ставшего господствующим, должна была начать закрывать те каналы свободного действия, которые она сама ранее приоткрыла.
В 1928 году Василий Петрович был переведен из Тимирязевского научно-исследовательского института в Географический научно-исследовательский институт при МГУ, где продолжал работать до 1938 года в должности действительного члена. В архиве сохранился отзыв директора института профессора А. Борзова от 24/11-1932 г. Вот его завершающая часть:
В. П. Налимов был переведен из Тимирязевского научно-исследовательского института в наш Географический с лично ему присвоенной ставкой бывшим Начальником Главнауки Ф.П. Петровым, причем мне было указано, что эта ставка присвоена именно Налимову и не подлежит изменениям и замещениям иными лицами. Институт, ценя научную подготовку и работы Налимов а, по моему докладу принял эти условия, и за все время пребывания своего в Институте В. П. Налимов был деятельным и весьма полезным его научным работником и, насколько я знаю, продолжает столь же энергичную научную работу и до сих пор.
Лично присвоенная ставка — это особая и необычная форма защиты свободомыслящего человека от характерных для того времени склок и травли. Тогда среди облеченных властью еще находились деятели, обеспокоенные сохранением талантливых и энергичных людей.
Нужно отметить и еще одно обстоятельство: во второй половине 20-х годов Василий Петрович был вынужден перейти (в соответствии с общей установкой стра-
ны) от столь близких ему этнографических исследований к участию в народнохозяйственной деятельности, выступая здесь уже в качестве географа.