ОТ НАС ОТВЕРНУЛИСЬ ВСЕ

 

Лето 1933 года внесло серьезные изменения в нашу жизнь — мы сразу стали изгоями. Папу арестовали первым из нашего дома, и тотчас же ко всей нашей семье резко переменилось отношение: с мамой перестали здороваться, а с нами, детьми, — играть. Только стоило кому-нибудь из соседских детей подойти к нам близко, как из окон и балконов слышалось: «Юля, Инна, Сережа, Боря — домой!» Сейчас трудно в это поверить, но все происходило именно так. Старшего брата исключили из школы, и он пошел учиться в ФЗУ при заводе «Шарикоподшипник». От нас отвернулись все.

Однажды я осмелилась подойти к детской площадке с песком, и сразу же мне в лицо моя же подруга бросила лопатку песка. Я потеряла зрение. Каким это оказалось горем для мамы.

К счастью, в Колпачном переулке жил и работал знаменитый глазник — профессор Снегирев. Это был очень дорогой врач, но мама все-таки при полном отсутствии средств повела меня к нему. Уже на первом приеме мама разговаривала с ним, как с равным, она работала тогда врачом-терапевтом, и даже пыталась поставить диагноз. Я раза три-четыре приходила к нему на прием, после чего снова стала видеть.

Когда мы с мамой появились у него в последний раз, она спросила профессора: «Сколько я Вам должна?» Ответ последовал сразу: «Я со своих коллег денег не беру!» Разве можно забыть такое даже через шестьдесят лет.

Мы считали это время трудным для себя, но пришел 1937 год, и мы почувствовали, нам еще повезло — арестовали только отца.

В дальнейшем в нашем доме арестовали сначала отцов, потом матерей, а затем и старших детей. Многие семьи репрессированных были выселены, а их квартиры заняты семьями новых специалистов. Роль понятого при арестах исполнял долгие годы дворник, дядя Артем. Пока не умер.

 

(Из газеты «Эхо ГУЛага» № 3, июль 1993 г.)