ЧАСТЬ III
ДРУЗЬЯ О Л. ПЛЮЩЕ
«Математик, занимавшийся биологией и психологией, человек большой духовной культуры и душевного благородства — признан душевнобольным и помещен в психиатрическую больницу специального типа.
Люди, подобные Л. Плющу, не угодны следствию, опасны: они внушают органам дознания страх своей удивительной стойкостью, нравственной безупречностью, и их предпочитают поэтому признавать душевнобольными.
В годы, предшествующие аресту, Леонид Плющ создает множество работ, глубоких и разнообразных по проблематике. Он пишет о духовной сущности человека в современном мире, о нравственном и историческом прогрессе. Он ищет самое главное — смысл жизни. Вот почему в своих работах он рассматривает такие интересные, сложные и разные темы как: христианство и богоборчество в поэзии Шевченко; Толстой и толстовство в эпоху научной революции; Достоевский и Маркс; третьесортные творения некоторых советских писателей как тревожные симптомы социальной патологии.
Работы сейчас забраны, арестованы, может быть, уничтожены. Прекрасный человеческий мозг, их создавший, сознает, чувствует, видит, как уничтожается в нём сама способность мыслить и создавать».
Т. Великанова
С. Ковалев
Г. Подъяпольский
Т. Ходорович
*
«Одна общая боль объединяет нас, людей различных взглядов, пишущих эти строки. Трудно с чем-либо сопоставить впечатление, которое произвело на нас, близко знавших Леонида Ивановича Плюща, официальное сообщение о том, что экспертизой, проведенной Институтом им. Сербского в Москве, он признан невменяемым и находится теперь в спецпсихбольнице.
Нелепость происшедшего настолько очевидна, а образ Леонида Ивановича настолько для нас всех связан с тем душевным здоровьем, которое было опорой для многих, кто в этом нуждался, что мы даже не осознали ещё размеров трагедии.
Марксист по убеждениям, ученый по складу ума и призванию, он в свои 33 года находился в расцвете творческих сил. Круг его интересов — кибернетика, математика, теория игры, социальная психология, культурология.
Главное, что характеризовало его как личность, — постоянный нравственный поиск.
Сближение с Плющом всегда происходило как-то незаметно и плавно. С ним легко ладили люди самых разных характеров.
В течение многих лет мы имели возможность видеть жизнь Плюща в семье. У него жена и двое детей. В этом доме царила атмосфера нравственного уюта и простого человеческого счастья. Только теперь, видя, что это разрушено, понимаешь, как весь дух и строй этой семьи для многих из нас был необходим как душевная поддержка.
В мире нет новых трагедий. Всё уже было на Земле. И всё-таки мысль о том, что в нашей стране где-то рядом — в Днепропетровске, Казани — вольные или невольные палачи, используя достижения науки, планомерно убивают душу живого и прекрасного человека — леденит в жилах кровь.
Только отъезд за границу может спасти Л. И. Плюща. Мы хорошо понимаем, что иначе его ждет гибель. Ни
он сам, ни его близкие не могут контролировать, какие препараты вводятся в его организм».
Друзья
*
«Всякое насилие, надругательство над человеческим достоинством, ложь и пошлость ранили его душу. Он и стал жертвой насилия, лжи и пошлости...»
*
«Мы встретились с Плющом в мае 1972 г. Я уже прошел, а он прибыл для прохождения судебно-психиатрической экспертизы. Наша радость — встретились два марксиста — была недолгой: спустя несколько часов нас разъединили. *
Марксизм Леонида был глубоко выстрадан и не был лишь одежкой, по которой желают, чтобы тебя хорошо встречали и принимали. Не был он и фанатизмом, косностью мышления. Мысли Леонида были точны, аргументированы и по существу дела. Он обсуждал, спорил, слушал, иронически замечал, соглашался, отказывался от какого-либо утверждения. Он радовал своей невозмутимостью, волей, убежденностью.
Это был человек со здоровой психикой, поэтому меня страшно поразило известие о том, что Л. Плющ признан невменяемым. Это ошибка, которую нужно исправить. Ещё более ужасающе то, что его лечат — насильственно, без его согласия, без согласия его жены. Это преступление, которое нужно остановить».
Вацлав Севрук**
*
«Я встречалась с Леонидом Плющом несколько раз, в 1970-71 годах, в небольшой компании. Он почти сразу привлекает к себе каким-то особым внутренним обая-
* Напоминаю: Л. Плющ пообедал в столовой Института им. Сербского и был скова отправлен в Лефортовскую тюрьму. Экспертизы в Институте не проводилось.
** О Севруке см. «Хрвоника текущих событий» №№ 15, 22, 24, 26.
нием. Скромный, никак не афишируя, не «выставляя» себя, внимательно слушая других, он говорил не много, негромко, непринужденно, естественно; делал удивительно уместные умные реплики, замечания, вопросы.
... Кто-то из знакомых сказал мне, что Леонид Плющ — марксист. Меня это очень удивило — такой думающий, чуткий и, несомненно, честный человек — марксист (?!). Как-то, прощаясь с ним в коридоре, я выразила своё недоумение по этому поводу и попросила «убедить» меня. Он улыбнулся и ответил, что не любит, не хочет никому навязывать свои убеждения. Мы немного побеседовали о культурологических статьях Г. Померанца, я обещала достать и передать ему некоторые из них.
В разговоре-общении с Леонидом Плющом чувствуешь себя легко, нескованно. В отличие от некоторых других умных, эрудированных и знающих себе цену людей, в его обращении совсем не чувствуется пренебрежения, превосходства, элитарной замкнутости и совершенно нет никакой позы.
После первого знакомства с Леонидом Плющом я расспрашивала о нём многих своих знакомых, знавших его раньше и больше меня.
«Лёня», — это имя в устах тех, кто знаком с Леонидом Плющом, звучит как-то совершенно особенно: о нём говорят с удивительной теплотой, уважением, восхищением!..
Один мой хороший знакомый (имеющий высшее филологическое образование, серьёзно интересующийся литературой, философией), одно время (конец шестидесятых годов) часто бывавший в доме у Леонида Плюща, не раз вспоминал о своих спорах с ним, нередко затягивавшихся далеко за полночь. Леонид Плющ — очень интересный и неутомимый спорщик, с большим уважением и вниманием слушает оппонента («противника»), спокойно, с хорошим знанием материала аргументирует свои положения…; спор считает одним из способов поисков истины.
С Леонидом Плющом не бывает скучно: всё, что он
делает — он делает с огоньком, удовольствием. «Лёня прихрамывает (после перенесенного в детстве костного туберкулеза), но ходит быстро. Мы лазили с ним по крутым берегам Днепра и я не могла за ним угнаться», — рассказывает Л. (сама любительница попутешествовать, полазить по живописным кручам), гостившая у Плющей...
Мне кажется, что люди, когда они говорят о Леониде Плюще, становятся красивее и добрее...
... Я надеялась, что удастся ещё встретиться, побеседовать с Леонидом Плющом... С большим опозданием я достала интересующие его статьи Г. Померанца, хотела передать ... — Леонид Плющ был арестован.
Во время суда над Леонидом Плющом я познакомилась с его женой Татьяной Ильиничной Житниковой — Таней. Леонид Плющ и его жена — редкий (редчайший) случай, когда люди действительно нашли друг друга. Женщина удивительной внутренней теплоты, доброты, терпимости, чутко относящаяся к людям... с необыкновенной внутренней выдержкой. Как и Леонид Плющ, она обладает прекрасным психическим и духовным здоровьем, красотой ... Советский режим предположил ей нечеловечески жестокое, дикое испытание ...
Конечно, Леонид Плющ — психически здоров. Но это не просто психически здоровый человек, это человек с замечательной внутренней гармонией, красивый человек!
Однако, ни арест Леонида Плюща, ни признание его психически больным, невменяемым, ни направление на принудительное лечение в психиатрическую больницу специального типа (псих-тюрьму), ни то, что делают с ним в этой «больнице» — я не рассматриваю как «ошибки» советской администрации.
Хорошо сказано по этому поводу в статье Дмитрия Нелидова: «Но тюремной давильни оказалось всё же недостаточно, и вот чья-то гиммлеровская фантазия изобрела заключение в психиатрические больницы.
Это не просто «изменение меры пресечения», это уже революционный скачок: количество наказания перехо-
дит в качество... Здоровье же означает принятие обусловленных правил, законов двоемыслия, «культуры социальной адаптации» ... Норма двоемыслия выдвинула свою норму человека и ею стала измеряться человеческая полноценность. Весь смысл политического протеста «Демократического движения» состоял в том, что оно показало иную норму человеческого здоровья, которая оказалась невыносимой для общества, зараженного духовной эпидемией» («Идеократическое сознание и личность», Самиздат, сентябрь 1973).
М. Н. Ланда