ЛЮДИ ОДНОЙ СУДЬБЫ

Советские инакомыслящие уверяют друг друга, что советские люди не верят партруководителям-комунякам, а поддакивают им лишь из опасения быть наказанными. Это неправда. Советские безгранично доверяют своим "старшим товарищам" и пойдут за ними в огонь и в воду. Особенное доверие советской власти оказывает женская половина советского народа: не зря на красных агитплакатах женщина рисуется чуть повыше и чуть впереди мужчины.

В те дни, как выслали из РСФСР А.И.Солженицына, в "Литературной газете" появилась статья "Продавшийся". Моя приятельница рассказала о поступке своей знакомой, родители которой умерли в концлагере, а сама она много лет провела в заключении. Эта исстрадавшаяся пожилая женщина вырезала статью из газеты и надписала собственноручно над заголовком: "Негодяй, застрелить тебя мало". Потом старуха прикрепила вырезку на стену своей комнатушки, моя приятельница спросила:

- Что плохого сделал этот писатель? Старуха ответила зло: '

- Вот из-за таких, как этот, я страдаю всю жизнь.

Моя приятельница - немолодая. Она пережила блокаду Ленинграда, потеряла на войне мужа. Она искренне верующий человек. Как-то раз мы с ней беседовали о Вере: что действующих храмов осталось мало, что милиция не допускает в храмы молодежь. Она рассказала мне, как священник Никольского собора избил верующего за малое приношение, тяжело вздохнула:

- Как хорошо бы мы жили, если бы не этот Рейган. Невольно с моих губ сорвалось излюбленное восклицание:

- Удивляюсь!

Советский человек не будет копаться в речах руководящих партийцев, выискивая там, что верно, а что обманно. Все, сказанное Генсеком и его Политбюро, - истина. В этом убеждены все советские люди. Может ли вызывать у совгражданина сомнение принцип советского хозяйствования, предложенный Л.И.Брежневым: "Экономика должна быть экономной"? Или какое недоверие в советских людях может возбудить заявление М.С.Горбачева о "социалистическом предпринимательстве"?

Во все времена советской власти истекают из уст партруководства слова, близкие уму всякого советского человека. Только заговорит советский оратор, как из памяти слушателей тотчас выплывает продолжение речи и окончание. Получается даже приятно для слушателей, будто они потихоньку подсказывают руководству свои мысли и желания, а руководство сию минуту подтверждает их. Этому приему -исподтишка подсказывать родной партии - советские пропагандисты учат советских людей с раннего детства.

Советские люди советовали Сталину расправляться с кулачеством и клеймили позором троцкистско-бухаринскую банду. Советские подсказывали Хрущеву, как надо бороться с преступниками-сталинистами и с "культом личности". Советский простой человек решительно требовал, засучив рукава, искоренять волюнтаристские начинания Хрущева, конечно, не в одиночку, а вместе с Л.И.Брежневым. В последнее время оказалось, что советские люди возмущены застойными явлениями брежневской эпохи строительства коммунизма и лозунгом "Кадры надо беречь". Они вместе с М.С.Горбачевым взялись за перестройку рядов.

Молодой кандидат в члены КПСС заверяет своих будущих парттоварищей:

- Буду всегда неуклонно следовать по генеральной линии партии. Старший товарищ задает коварный вопрос:

- Как Вы поступите, если генеральная линия начнет искривляться?

- Буду искривляться вместе с генеральной линией.

Советские люди пойдут за партией всюду, как овцы за козлом, и будут радоваться, что наконец-то определен единственно правильный путь. Партия поведет их на химизацию, электрификацию, мелиорацию, коллективизацию, индустриализацию, социализацию, демократизацию, культуризацию. Они

 

"подскажут" партии, как надо поднимать сельское хозяйство Нечерноземья, а хозяйство Черноземья - опускать. Как надо выполнять "продовольственную программу". С партией, советские люди пойдут на прорыв "капиталистического окружения", на оказание "интернациональной помощи всем "угнетенным народам" и на строительство Большого Каракумского канала. Они за то, чтобы партия переселила всех колхозников в агрогорода и подняла их культурный уровень. Все реки страны им захочется повернуть вспять, если они заметят намек к тому в речи партийного руководителя: "Партия и народ - едины".

Советские люди не пойдут за партией, лишь когда не будет партии и некому будет морочить им голову. Тогда они останутся на свете жалкими существами, как жалок бывает раб, потерявший своего господина. "СЛАВА КПСС" - кличи, вычерченные двухметровыми буквами на заводских корпусах и по откосам железных дорог - слова искренней признательности советских людей родной партии.

Во Владимирской крытой - камера голодающих в втором спецкорпусе. В камере уж сидели двое уголовников, когда старшина-корпусной затолкнул туда третьего голодающего - меня. Один из уголовников голодовал три недели и держался бодро. Другой начал голодовку четыре с половиной месяца тому назад и лежал пластом на матрасе, брошенном на шконку. Был похож на возмущенный скелет и требовал пересмотра своего следственного дела. .

Проголодавший три недели коротко расспросил меня и стал рассказывать о своих скитаньях по лагерям, у него была склонность поплакаться:

- При Сталине сидел, при Хрущеве сидел, и этот козел посадил - Ильич второй.

- При Ильиче Первом не сидел?

- Нет. При товарище Ленине меня еще не сделали. Да он бы меня и не посадил. Ленин был человек, он босяков любил.

- Мог бы расстрелять.

- Нет, товарищ Ленин меня бы не расстрелял: он босяков любил. Тот, что голодовал четыре с половиной месяца, с трудом приподнялся на локоть. Он уставился на меня поблекшими глазами, сказал глухо:

- Ты, фашист, ты Ленина не трогай - "шнифт выну", - и обессиленно упал на свой матрас.

Преступная оппозиция большевистскому режиму - советские инакомыслящие. На каждом из них клеймо: отщепенец, оппортунист, враг народа, космополит, фашист. Комитет государственной безопасности держит их всех за горло. Разобщены советские инакомыслящие. Они спорят друг с другом: социал-демократы и анархисты с марксистами и маоистами. Часто их инакомыслие запутано в тонкостях теоретического "краснокнижья" или их привлекает чревоугодье Перуна перед подвижничеством Христа. Некоторые из инакомыслящих пытаются вступить в спор с партией, потому что, по их мнению, им назначено содержание, не соответствующее их пролетарским потребностям. Бывает и так, что едва оказавшись в числе протестующих правозащитников, "диссидент" шарахается назад, перепуганный предостерегающим окриком чекиста.

Молодой человек с отличием окончил школу и поступил в институт. Там быстро продвинулся по партийной линии за изворотливость ума и стал секретарем комсомольской "первички". На беду себе он углубился в "Капитал" и сделал разбор основного труда марксистской теории под заголовком: "Обращение к международному рабочему классу".

В этом документе, кроме правильных положений, старательно списанных "с Коммунистического Манифеста", было одно неправильное, придуманное самим комсомольским вожаком. Молодой большевик заявил, что Иосифа Виссарионовича Сталина - последовательного марксиста и стойкого ленинца - окружили враги, изменники и предатели. И хотя "органы" ведут героическую борьбу с ревизионистским окружением, оно с каждым годом становится все многочисленней, а в послевоенные годы особенно усилилось. Враги рвутся к власти и уж заняли высокие посты и разрушают дело рабочего класса. Парень назвал по имени дюжину особо опасных преступников - деятелей цекистского ранга - в том числе Хрущев, Каганович, Буденный.

Документ был отослан лично товарищу Сталину - молодого человека взяли прямо с занятий. На Лубянке его долго расспрашивали о Буденном, требовали

 

обличающих данных. Комсомольский секретарь не смог дать никакого "компромата" кроме: "Комсомольская интуиция подсказывает". Интуицию к делу не подшили, что, возможно, и спасло от бед лихого конного партизана.

Комсомольского вожака посадили в лагерь на десять лет "за антисоветскую деятельность, выразившуюся в злонамеренном распространении клеветнических слухов и измышлений в адрес видных руководителей партии и правительства". Вместе с вожаком попали на скамью подсудимых: несколько рядовых институтских комсомольцев, читавших "Обращение". Антисоветская группа была освобождена через несколько лет, уже при Хрущеве, а недаьу/й'ина реабилитирована.

Комсомольский секретарь первым получил справку о реабилитации из прокуратуры. На сером листочке, на пишущей машинке, было написано с грамматическими и юридическими ошибками: "Реабилитирован со снятием судимости".

Молодого человека, который уж успел поседеть за принципиальность, чуть не хватил сердечный удар от счастья. Он кричал: "Я был прав". Он сделал много фотокопий со справки и разослал всем своим подельникам и бывшим институтским товарищам. С гордостью он показывал справку каждому встречному знакомому; знакомые жалостливо на него глядели, ликуя сердцем, что они-то не реабилитированные, а настоящие советские люди.

Горька судьба инакомыслящих, попавших "на оперконтроль". Их преследуют оперотделы всю их короткую жизнь в лагере, в ссылке и в вольных производственных коллективах. В психушках и в инвалидных домах. Гонимые всюду, с истерзанными душами, удрученные предательством бывших друзей, они в звании "вечного зэ/ка" идут на крайние меры протеста: погибают в смертельных голодовках, взрывают себя у мавзолея Ленину.

В 1961 году гулаговские руководители начали переводить лагеря политических заключенных с общего режима на строгий и особый. Заключенные протестовали, отказывались подчиняться режиму содержания, что у советских политзэ/ка называется "встать на статус". Они объявляли забастовки, выходили в "огневую" с плакатом на груди "Убейте меня" и их расстреливали с караульных вышек.

На десятом спецолпе латыш Ян Сусей, в прошлом преподаватель гимназии, а по-новому "зэ/ка полосатик", отказался одеть полосатую робу заключенного особого режима. Раздетого надзиралы затолкали его в карцер, кинули вслед полосатую куртку и полосатые штаны. Два ШИЗОвских срока - тридцать суток -"полосатик" просидел в камере, где замерзала параша, и умер, но не переоделся в "форму" особо опасных преступников.

На седьмом олпе Дубравлага Толя Ромашов вышел в огневую полосу у караульной вышки. Мальчишка-часовой не решался стрелять в него, кричал: "Не лезь, убью!". Ромашов втащил в запретку доску, взобрался по ней на забор, обвитый колючей проволокой. Солдат на вышке позвонил в караульное помещение. Толя стоял на заборе, когда приехавший на мотоцикле караульный начальник убил его выстрелом из нагана, подбежав к ограждению с внешней стороны. Тело Ромашова повалилось вниз, зацепилось ногой за колючую проволоку и повисло на заборе с внутренней стороны.

Лагерники сбегались, собрались у запретки тихой толпой. Ворона пролетела низко с призывным карканьем. Пришел надзирало с лесенкой, выпутывал, посмеиваясь, из колючки ногу убитого. Зэ/ки молча наблюдали за его усилиями через предзонник.

- Шапки снять, - сказал кто-то негромко, серая толпа обнажила головы. Тело глухо брякнулось на взбороненную землю запретки. Сиял вокруг ярко-зеленый май, голубело небо.

Замучен в писхушнике замечательный русский поэт Валентин Соколов, "вечный зэ/ка". Десятки лет он выносил на себе издевательства лагопературы за свои стихотворные произведения. Тетрадки с его стихами "подкумки" разыскивали по баракам, отбирали и сжигали. Поэта запирали в ШИЗО, Валя писал на стенах камер свои рифмованные протесты. Контролеры замазывали "писанину" известкой, а лагерники подновляли гвоздиком, горелой спичкой. Мы познакомились на одиннадцатом олпе в Явасе, вместе чифирили. Валя читал мне свои стихи:

 

Я где-то на кривых,

Продленных в область чуда,

Я в пальцах неживых

Твоих, Иуда.

Я голову свою подам

На золотом подносе

Покрытым пылью городам

Тебе, осень,

Тебе, осень

Роняющая плоды,

Желтая, догоняющая, оставляющая следы.

Как возвеличить поэта в черный век угнетения искусств? Вечная тема выплывает, как черный парус из поэзии Валентина Соколова, служитель искусств и ученый - Моцарт и Сальери. Великодушный кормчий красоты и жадный морской пират.

В Советском Союзе сальеристов - море. Чем значительней поэт, тем бесстыдней нагромождается на его творения гнет, холодных, как кирпичи, томов "поэтологических исследований". Не избежать этого и Вале Соколову. Будут строить свое благополучие на его выстраданном стихотворчестве потомки его мучителей.

Сильно у Соколова чувство Отечества. Нигде он не отрекается от русского народа. Прошедший по всем кругам ада, он предсказывает скорый конец СССР и верит в будущее России, прекрасно понимая, что стоит ему запеть "Интернационал", и ему удалось бы "закосить" досрочку.

Знаю я, что без огня

Не бывает света

Голубой высокий свет

За собой ведет меня.

И приду я к той стене

Где лежат твои сыны.

Кто-то вырвет автомат

Из-за спины -

Твоим сыном честным чистым

Дай мне встретить этот выстрел.

Поэзия национальна, как, впрочем, и все искусства. Пролетарское рифмоплетство лишь для агиток: вот строчка о Маяковском:

Вас разложили

По розовым полочкам,

Вас изучают почтенные критики.

Сыплют в корыта

В корытцы, в корытики

Этаким стильненьким комсомолочкам.

Незаметно и глубоко были растусованы большевиками представления о положительном и отрицательном непереходящем и революционном о благородстве и коллективизме искусстве и культуризме. Злободневность торжествует. Даже уборщицы из овощных лавок изъявляют желание приобрести крылья, если это не по дорогой цене, и стать буревестницами.

Принято считать, что служители искусств и священнослужители ликвидированы Сталиным. Это заблуждение или "подтусовка". Главный ликвидатор -марксизм-ленинизм. Оргия уничтожения искусств продолжается семьдесят лет и не прекратится, пока красные перестройщики будут повторять социализм "с человеческим лицом". Волк и в овечьей шкуре - волк.

Тема любви своеобразна в поэзии Валентина з/к.

Я к ним иду,

Я их еда.

Следы зубов

На сердце острых.

Ночное солнце

Простых и пестрых

С улыбкой входит в города.

 

Их миллионы

В миллионах,

Веселых кукол

Таким смешных.

Мои иконы

Мой неба купол

Мой светлый жребий -

Меж темных их.

"В исправительных учреждениях" преследуют за строчку из молитвы. Верующие зонники крестят лоб, натянув одеяло на голову. Прячут от атеистов слезы умиления в дни религиозных праздников. Осенить себя крестным знамением в лагерной столовке - равно духовному подвигу. Коршун безбожья кружит над концентрационными зонами. Валентин Соколов и в Богославии на поэтической высоте:

-          Что такое истина? –

Спросил Господь вслух.

- Это цветы и листья

В скрюченных пальцах старух.

Это в пергаментах скрученных

Дух голубых веков.

В мучениках, мученицах

Свет горит высоко!

Свет любви озаряющей

И одаряющей нас, -

Нас, господа и товарищи,

В разности наций и рас.

Погиб на лагерном спецу для политзэ/ков в Пермской области замечательный украинский поэт Василь Стус. В Дубравлаге, в больничке в Барашево мы вместе чифирили, он читал мне свои вирши:

Уже София из глаз исчезла -

Кустом сирени отполыхала.

Ты шла за мною, но не успела,

Тот дальний грохот не услыхала.

"Поэзия концлагерей неискушенна в ритмах и в образах, в ней мало утонченности", сетуют советские поэтологи. Обратитесь с жалобой своим партейным наставникам.

Двадцать лет опература мучила писателя Владимира Буковского. Мы вместе сидели в 1-м спецкорпусе Владимирского централа ГУ НКГБ в 84-й камере зимой 1973-го года. При мне Володю отправили в лагерь по отбытии тюремного срока, а через полгода вернули в крытую в 1-й спецкорпус. Володе "выпало счастье" быть обмененному на чилийского коммуниста Корвалана и удалось исполнить свои литературные замыслы: "Построить замок" - книга о самоотвержении от мира красных подонков.

Американские пацифисты с увлечением рукоплескали стойкому борцу за мир доктору Халмеру, устроившему у стен Белого дома смертельную голодовку протеста против американских "першингов" и крылатых ракет. Пацифист ежедневно выступал перед телевизионными камерами всех телевещателей мира. Руководители государств Западной Европы и Америки присылали ему пространные адреса, фондисты-благотворители переводили на его счет скромные пожертвования на поправку здоровья.

В это же самое время, на этой же самой Земле, опутанной радиоволнами и телеграфными проводами, наводненной печатным словом и прочим лицемерием; в другой стране так же, как и Америка, неустанно декларирующей свободу слова и мир во всем мире; в Чистопольской тюрьме для политзэков, в карцерной камере, под усиленной охраной опературы умирал в смертельной голодовке "вечный зэ/ка" -известный писатель, правозащитник Анатолий Марченко. Книга "Мои показания" -его "компромат".

Толя вместе с Халмером объявил голодовку протеста - протестующий американец ничего не знал о своем русском сподвижнике. Советская опература сделала все, стремясь скрыть от мира подвиг чести советского мученика. Марченко

 

протестовал не против советских ракет СС-20. Он требовал слишком многого, по мнению большевистских руководителей: право на Веру, на патриотизм, потомство и частную собственность для всех советских людей. Анатолий Марченко умер в голодовке.

Не отставать и не забегать вперед - установка во всем советском хозяйствовании. На девятнадцатом олпе Дубравлага действовал завод, изготовлявший футляры для телевизоров. Крошечное предприятие в старых бараках. Станки собраны зонниками-рационализаторами из дореволюционного лома. Во всем остальном предприятие было социалистическим: план, НОТ, мощный управленческий аппарат, соцсоревнование.

Заводские начальники постоянно бились над решением трудной задачи -точно в срок выполнить месячное производственное задание. Ни раньше, ни позже -ни меньше, ни больше. Всякому понятно, что это не так просто сделать, но начальники проявляли уйму изворотливости и решали "трудную задачу", чтобы в следующем месяце заняться тем же делом.

В начале каждого месяца завод работал в замедленном режиме. Браковщики приводили повышенную выработку к научно обоснованной с помощью огромной кучи выбракованных деталей, куча постепенно поднималась до потолка цеха. Часть рабочих переводили на склад готовой продукции грузчиками, где они до середины месяца слонялись без дела.

Потом наступали горячие деньки: весь коллектив включался в соревнование за перевыполнение месячного плана и принимал на себя повышенные социалистические обязательства. Выбракованная куча пускалась в сборку. Браковщики исчезали на "склад готовой продукции, рабочие места не пустовали, выходные дни отменялись. Месячный план перевыполнялся на сто один процент. Начальники получали премии за сбережения в фонде зарплаты и за сэкономленное сырье.

Заводской рационализатор - зэ/ка изобрел машину для шлифовки деревянных поверхностей. За месяц работы производственник выполнил на своей машине десять месячных норм с высоким качеством. Пришла комиссия, удивлялась и расспрашивала. Финчасть отказалась выплачивать зарплату за десять норм:

"туфта". Браковщики потихоньку выбросили машину на свалку. Изобретатель был переведен из цеха на склад готовой продукции учетчиком.

Начальники Уралмаша тут усмехнутся: у них все так же, только размах шире. Если предприятия займутся перевыполнением запланированного объема производства - произойдет переход от общественного хозяйствования к частному. Этого, по мнению большевиков, никак нельзя допускать. Страшно подумать, чем тогда будут заниматься конторы, управления, главки, объединения. Даже Госплан и Госснаб окажутся безработными.

Мой приятель отбывал срок на строительстве железной дороги от Воркуты к Салехарду. Там лагерное начальство придумало идеальный агитприем для внедрения в сознание зонных производственных коллективов основ советского хозяйствования. По обеим сторонам входа в лагерную столовку стояли стоймя два гроба. Один гроб сбит из горбылей и выкрашен в черный цвет, другой гроб сбит из обструганных досок и выкрашен в красный цвет. На черном гробе написано: "Для филонов", на красном - "Для ударников".

Тех производственников, что торопились выработать "ударный котел", самоохранники осаждали палками в середину производственной колонны, отстающих филонов подгоняли пинками в кучу. Эти коммунальные действия на оперативном жаргоне называются: "На работу, как на праздник".

Ленин бредил коммуной - это был его конек. "Коммуна - высшая форма человеческой деятельности", эту идею большевики вбивают в головы своим рабам-производственникам вот уж семьдесят лет. В первые годы советской власти комсомолки и комсомольцы, демонстрируя свою отверженность от личной собственности, нагишом разгуливали по улицам городов и деревень с красными лозунгами наискосок через груди: "Кто куда, а я - в коммуну". Тогдашние руководители большевистской демократии обещали коммунарам двухчасовой рабочий день и выходные через день, потому что усиленный труд отупляет ум пролетария.

 

В.И.Ленин умер шестьдесят пять лет тому назад, он видел коммуны и восторгался ими. Он много писал на излюбленную тему. Однако на посту Предсовнаркома он потянулся к НЭПу. Разочаровался Владимир Ильич в коммуне или тут проявилась в очередной раз повышенная изворотливость судебного стряпчего - пока не выяснено. Институт марксизма-ленинизма не сделал выводов по этому вопросу, и это крупное упущение институтских теоретиков: потому что до сих пор об нэпмановских событиях всяк толкует, как ему вздумается. Неприступные ценители догмы изображают двойственность в словах и поступках Ильича как стратегические подножки классовому врагу; реформаторы договариваются до того, что будто бы Ленин успел разочароваться в коммуне. Со стороны Вождь всемирного пролетариата выглядит как паникер среди произведенной им разрухи, нечаянно забывший про свои бестолковые путеводные книги. Марксизм-ленинизм осуществился в сталинизме. Говорят, что не будь Иосифа Виссарионовича, а будь на его месте другой коммунист умеренного толка, то не произошли бы избиения крестьян, дворян, мещан - ложны эти разговоры. Разбойная теория, заключенная в красные книги, вырвалась на практический простор, и понадобился жестокий атаман для шайки. Во всех социалистических странах выдвигались свои Сталины и соревновались друг с другом в пролетарской нетерпимости к имущественникам и верующим. Сталин был предопределен марксизмом.

Он не имел в себе адвокатской изворотливости, обладал свойствами "пахана", твердо соблюдающего уголовный закон. Он оказался последовательным исполнителем идеологии, осудившей на смерть старый мир. Сталинизм - это ленинизм в действии. Были выложены крестьянство и предпринимательство; вырваны с корнем дворянство и священство. Неимущие были согнаны в производственные коллективы - коммуна торжествовала в городе и в деревне.

С тех пор вертится, все ускоряя бег, карусель планов и перевыполнений под названием социалистические пятилетки. В многоэтажном штабе Госплана идет усидчивая работа плановиков - шестьдесят лет экономика приносится в жертву марксизму: коммунистическая партия - наш рулевой. Одетый в рабочие спецовки СССР   представляется   партруководству   совершенным   производственным механизмом. Огромный опыт "социалистического предпринимательства" накоплен в архивах ЦК КПСС.