- 143 -

ГЛАВА IV

В АРХИВЕ КГБ

 

Конец восьмидесятых. Открываются архивы. Мой друг из одного крупного журнала, занимающийся историей репрессированных писателей, советует мне не терять время. Беру свои бумаги о реабилитации матери и иду. Иду на подкашивающихся ногах на Кузнецкий мост в архив КГБ.

 

Со мной предельно вежливы. Проводят в маленький, человек на пять, зал на первом этаже. Там уже люди. Перед ними толстенные фолианты дел. Заказываю свое. Оказывается оно совсем недалеко, в этом же здании. Поэтому мне приносят его быстро, не приходится ждать дни. Приносят две папки. Первая страниц на 150, красная.

На титульном листе:

 

Министерство Государственной Безопасности СССР.

Центральный архив.

Особый фонд.

Совершенно секретно.

Дело по обвинению Горкуши — Ширшовой Евгении Александровны.

 

Арх. номер Р-6029.

Количество томов том 1.

Следственная часть по особо важным делам МГБ СССР

Год производства 1946

По использованию должно

быть возвращено в Центральный

Архив МГБ СССР

 

- 144 -

Том переплетен в 1975 году. Это не первое переплетение. В томе — 150 страниц. Но видна более старая нумерация, которая менялась три раза.

 

Вторая папка, как и у всех, серого крафтового цвета. Это папка 2, Наблюдательное дело. Начато 30.12.1946 года.

Открываю не сразу. Страшно. Открыв, сначала листаю, особо не вчитываясь. Допросы, кошмарные по своей нелепости. Доносы, часто знакомых людей...

 

Лето, душно, в окно светит солнце. Не помню на какой странице, мне становится плохо. Люди вокруг меня приходят в движение. Нашатырный спирт, что-то от давления, успокаивающие... Прихожу в себя. Никто не удивлен. Оказывается, это происходит практически со всеми посетителями в первый день. Все носят с собой лекарства, надо помогать друг другу. Я буду поступать также.

Постепенно привыкаю к обстановке. Знакомлюсь с соседями. С пожилыми сотрудниками архива. Странно. Но у меня создается впечатление, что мне начинают помогать понять, с чем я имею дело. Самое забавное — через пару дней я привыкаю к тому, что смотрю, к самой обстановке Архива КГБ. Мне и потом приходилось иметь с ними дело, помогая дочери Василия Гроссмана. Бумаги за тридцатые — сороковые годы бывали всегда готовы в срок. Ксерокопии делались даже с неожиданных для меня документов. Но я тоже ходила с лекарствами, помогая своим соседям преодолеть первый день. Кстати люди делились на две категории: одни открывали свои страшные папки, несмотря на то, что они там находили. Видела и других, которые, даже найдя дела своих родных, не решались их открыть. Возвращали обратно и уходили. Что ж, «Не судите. Да не судимы будете!» Это действительно так, и каждый должен решать сам за себя. Что лучше, знание или покой?

 

- 145 -

Запомнился один эпизод. На второй для меня день стало нехорошо пожилой женщине, сидевшей напротив. После помощи и объяснений, как нужно себя здесь вести, мы немножко поговорили всей нашей небольшой компанией. Но, по-моему, она нам не представилась.

 

Через какое-то, довольно большое время, попадаю на юбилейный вечер любимого мною Левушки Разгон (Лев Эммануилович Разгон — писатель, правозащитник. До войны был в лагере в Коми. Да простит меня дочь Рики за «Левушку», но я привыкла мысленно называть его так, несмотря на возраст!), который происходил в зале Музея Герцена. Естественно, я опоздала, поэтому сидела где-то в конце зала. Дождалась перерыва между выступлениями и понеслась через весь зал к сцене, прижимая к груди огромный букет цветов и бутылку с шампанским. Расцеловавшись с Левушкой, бегу обратно на свое место. Вдруг кто-то хватает меня за юбку. Останавливаюсь. Пожилая дама: «Скажите, мы с Вами в КГБ вместе не сидели?» Мгновенно узнаю. Это та, которой было плохо. «Сидели! Конечно, сидели!» Это была жена писателя Данина, а дело ее родственника было забрызгано кровью.

Кстати, еще более удручающее впечатление, чем Архив КГБ, по ауре, по энергетике произвел на мою больную психику бывший Архив ЦК, находящийся в здании бывшего Института Маркса — Энгельса. После каждого посещения данного заведения, чтобы прийти в себя, я шла в церковь. Но самый замечательный момент был, когда я попросила директрису сделать мне одну ксерокопию. «С доносов ксерокс не делаем!» — получила я в ответ.

Немного отвлекусь. После работы в злополучном Архиве я прослыла среди знакомых большим специалистом по посещению данного места. Прихожу к Екатерине Васильевне Гроссман. «Мариночка! Звонили мне из Архива КГБ. Говорят, что

 

- 146 -

у них «скопилось» очень много бумаг моего отца. Спрашивают, что с ними делать?» — «Дожили! Ну, а Вы что?» — «А я сказала, что вы так долго их хранили и сейчас вы один из самых надежных Архивов. Так что похраните еще, а я подумаю!»

С бумагами Гроссмана и Архивом была еще одна история. Один из американских «советологов», наш с Екатериной Васильевной знакомый, писал книгу об ее отце. Ему постоянно требовались документы из Архива. Екатерина Васильевна иногда просила меня, как более молодую и вхожую туда, сбегать за какими-то бумагами для американского профессора. И вот очередной звонок из Америки с просьбой срочно выяснить некие подробности о двоюродной сестре Гроссмана. Звоню Кате, она звонит в Архив. Там были специально выделенные люди, занимающиеся делами репрессированных писателей. Они звонят мне и говорят, что придти нужно через три дня, ровно в 9 утра.

 

Прихожу, вызываю, жду. Выходит молодой человек. Выдает мне отлично сделанные ксерокопии (денег они там не берут), причем и копию для Екатерины Васильевны не забыли. Я потрясена четкостью работы. Говорю, что когда американская книжка будет готова, попрошу, чтобы прислали два экземпляра, для данного молодого человека и его шефа. Вдруг, мой визави вытягивается в струнку и говорит с искренним пафосом: «Я делаю это не для какого-то там американского профессора, а ради памяти писателя Гроссмана и из уважения к Екатерине Васильевне!» А я, остолбенев, думаю, где же это я нахожусь, где так чтут память Гроссмана! Воистину: чудны дела твои Господи! Удивительна страна Россия!

Но вернемся в Архив КГБ. Очевидно, повторяю, современные сотрудники отрезали себя от тридцатых — сороковых годов.

 

- 147 -

«Почему Вы не спрашиваете ничего?» — это на второй день.

«А что спрашивать?» — «Какого цвета папку Вы смотрите? Красную. А теперь оглянитесь. Какого цвета папки у всех? Серые. Цвет папки Вашей матери значит, что ее дело находилось на особом учете у Берии. Кроме того, Вам крупно повезло. У Вас сохранилось Наблюдательное дело — это вторая папка. Это этап, и наша внутренняя переписка. Обычно, это уничтожается».

Потом я спросила, почему менялись страницы, по моим подсчетам в деле должно быть не 150, а, по крайней мере, страниц 300. И почему ни в одном месте я не нахожу фамилию Берии, только Абакумов.

 

«А какой был год? Под Лаврентием Павловичем не раз шатался стул. Надоел он Хозяину, и чувствовал это. С Вашей матерью — перебор, поэтому несколько раз убирали страницы, компрометирующие и не только Берию.»

 

По моим сведениям у Берии были его, «личные» арестованные, в число которых попала моя мать. «Сидели» они отдельно, в особом коридоре. Кроме того, с июля по декабрь 1946 года, когда задним числом появляется ордер на арест, Женю именуют не по фамилии, а «арестованная номер 13». Ну, чем не «железная маска»?

 

Да что моя бедная мама, у которой, по ее словам, внешность «подгуляла». Летела, как бабочка на огонь. Оскорбила всемогущего грузина. Вот и сгорела! Ей мстили до того, что даже в этапных документах, когда отец явно договорился о смягчении приговора, а ей было сказано, что будет играть в Магадане в театре ссыльных актеров, так вот в этапных документах нахожу контрприказ:

 

- 148 -

(Совершенно секретно)

Хабаровск — начальнику Дальстроя МВД,

Тов. Никишову

СПРАВКА

Особым совещанием при МГБ СССР осуждена к восьми годам ссылки на Колыму в район Дальстроя Горкуша — Ширшова Е.А., которая 4 декабря этапирована в Хабаровск и оттуда будет переброшена самолетом в Магадан и передана УМВД Дальстроя для отбывания ссылки.

Хотя Горкуша — Ширшова по профессии актриса, но есть указание предоставить ей работу, связанную только с добычей золота.

Прошу принять необходимые меры.

4 декабря 1947 года Генерал-лейтенант Н. Селивановский.

 

Кстати, в Магадане мне рассказывали, как «развлекалась» жена Никишова, одного из самых свирепых начальников Дальстроя. Она любила сидеть у раскрытого окна с пистолетом в руках. Когда мимо окна проходила очередная колонна заключенных, мадам тренировалась в стрельбе по живым мишеням. А европейцы говорят: Освенцим! Нацисты! Да они щенки были по сравнению с нашими, «с чистыми руками и холодными головами»!

Но вернемся на Лубянку в 1946 год. О Магадане речи еще не шло. Более того, он был недостижимой мечтой!

Я все думаю, если после войны были арестованные под номерами, был секретный коридор с их камерами, то почему бы там не поискать не только красивых актрис, но и Рауля Валенберга? Не миновал он эти камеры! Но, поскольку в Государстве Российском ничего не изменилось, этого мы никогда не узнаем.

Красная мамина папка (127 листов после последней чистки) открывается листом, в который заносились все смотревшие ее. Теперь последняя там я. Смотрели несколько раз, в основном,

 

- 149 -

в 1948-м году после маминой смерти. К сожалению, имеется там фамилия одного очень известного композитора, ныне покойного. Почему смотрели — понятно. Эти люди — явные осведомители (кто еще мог добраться до этих документов в 1948 году!) — уничтожали компромат на себя. Вот вам одна из смен нумерации страниц!

Кстати, я решила для себя, что на этих страницах буду называть далеко не все фамилии, которые задействованы в «спектакле жизни» моей матери. Зачем? Мстить покойникам? Для себя я выяснила все, но объясните мне, как шофер, которого я, кстати, очень любила, может не дать показания? Ведь он прекрасно понимает, что последует за его отказом. Кроме того, эти «мелкие сошки» создавали лишь «фон»: спекуляция, любовники... Они сейчас уже не в этой жизни, пусть там с ними и разбираются. Не надо и Вам бояться, Патриарх советской эстрады. Я не могу Вас простить, но что Вы могли, жалкий, тщеславный человек. Я слежу за Вашей жизнью. Она внушает мне отвращение. Вы еще здесь, но Божий суд очень скоро!

Далее в красной папке шли документы мне не понятные, с фамилиями, которые я не знала. Шли выписки из протоколов допросов Павы Григорьевны Туртыгиной, композитора. Первая дата — 7 января 1944 года. Следовательно, арест мамы планировался еще за год до моего рождения! Кто такая Туртыгина? Факты приведены страшные. Она показывала, что сотрудничала с органами чуть ли не с 20-х годов. Была любовницей сотрудника посольства Англии по фамилии Ли, которого она пыталась «раскрутить». Числилась она в творческих кругах — композитором, отсюда знакомство с Женей.

Про мою мать она сообщает, что та тоже была вхожа в посольство Англии. Еще до знакомства с Ширшовым сидела в Москве и дожидалась немцев, так как ее дворянско-кулацкое происхождение давало ей уверенность, что при них она останется в живых.

 

- 150 -

Кроме того, ее муж (до отца) поэт Ярослав Родионов, был сыном чуть ли не владельца Путиловского завода, который находился, естественно, за границей и должен был войти в Москву вместе с немцами. Также эта дама показывала, что Женя компрометирует моего доверчивого отца, который доверяет ей даже портфель с бумагами для Сталина (Вспомним дневник ПэПэ и историю с запиской Сталину по поводу согласия стать наркомом Морского флота). Фамилии все перевраны. Естественно, маме приписывается туча любовников, ну просто все ее знакомые мужчины, нескромность, спекуляция и так далее. Истории с отцом Родионова, связь с посольством Англии, ожидание немцев в Москве — это объяснило мне наличие в деле мамы статей 95-1 и 95-10. Все остальные «мелочи», типа нескромности, спекуляции, мужчин — все это было «на всякий случай», если не сработают, те, расстрельные!

Ярослав Родионов, портрет которого я храню до сих пор, действительно ехал в 1941 году в Москву к маме. Она еще до знакомства с отцом собиралась ехать с Ярославом во фронтовые бригады на Северный флот. Как она относилась к Родине и к немцам — достаточно видно в дневнике ПэПэ и в ее письмах из тюрьмы.

 

Так вот, в Москве она ждала Ярослава. Потом случилось то, что случилось: случайное знакомство с отцом и далее — смотри дневник. Ярославу она написала обо всем. Он ответил ей страшным письмом, что не собирается ее никому уступать. Рвался в Москву. Это было не просто в свете перегрузки дорог. Поезд его попал под бомбежку. Ему, молодому, красивому человеку, оторвало ноги. Он еще немного жил, но умер от потери крови. Знаю от домашних, Женя всегда говорила, что не простится ей смерть Ярослава. Страшно переживала его гибель и винила себя во всем. Сейчас я только могу слушать, как поет моя мама прелестные песни на стихи Ярослава в «Пятом океане»!

 

- 151 -

Но вернемся к Туртыгиной. Нахожу в документах, что ее саму потом посадили за связь с иностранцами и еще за многое что. Невольно думаю: «наверное, расстреляли», слишком много на ней «висело»! И вдруг в конце папки, где подшиты материалы о реабилитации мамы, нахожу ее показания, в которых она пишет о том, какая Женя была замечательная, как ее оговорили, да время такое было и так далее. Более того, узнаю, что сама Туртыгина была реабилитирована! Чудны дела твои Господи! Рассказываю об этой истории Екатерине Васильевне Гроссман. И вдруг она мне говорит: «Туртыгина? Да она совсем недавно умерла, а что была стукачкой, так это все творческие союзы знали. Ее как подсадную утку использовали. Не повезло Вашей маме!» Туртыгина была осуждена 13.12.1947 года, то есть когда с мамой было уже все решено.

Далее в Красной папке идут допросы Жени. Их всего шесть. Вот их даты: 30.07.1946 г., 16.12.1946 г. (мой день рождения, мне два года!), 31.01.1947 г., 11.03.1947 г., 18.07.1947 г., 28.11.1947 г.

Сюжет один и тот же: а) шпионаж в пользу Англии, б) ожидание в Москве прихода немцев, в) компрометирование П.П.Ширшова, г) нескромное поведение и спекуляция (расплата с портнихой продуктами, смена мебели в квартире).

Обнаруживаю, что братья моего деда Илья Евменович и Николай Евменович Гаркуши служили в 1918 — 19 годах в армии Деникина. Это кроме их кулацкого происхождения!

Статья 58-1 сохраняется еще в допросе 18.07.1947 г. Исчезает в допросе 28.11.1947 г. В этот момент, очевидно, все решено. Ранее, у меня сложилось такое впечатление, «шили» все подряд, что пройдет. Но в ноябре 47-го года ПэПэ, с чьей-то помощью удалось убрать расстрельные статьи. Очевидно, было решено и с высылкой, а не лагерем в Магадане.

Почему такие милости? Я уже писала о свидетельствах доктора Лунца. Пытали ли ее в обычном понимании этого слова —

 

- 152 -

я не знаю. Но к концу декабря 1947 года она была полностью сломлена. Это были не только депрессии и голодовки. В «Наблюдательном деле» сохранилась страшная справка. У меня есть ее ксерокопия. По вполне понятным соображениям, я не хочу приводить ее полностью. Под грифом «Совершенно секретно» справка, выданная гинекологом на заключенную №13 от 18.12.46 г. (через два дня после моих двух лет!). Врач свидетельствует, что заключенная №13 осмотрена. Найдено, что имеются повреждения в сфере половых органов, которые... она нанесла себе сама. Следовательно, было еще и изнасилование! Кто? Берия? — Несомненно! Но кто еще? Сколько их было?

Это событие, как бы ставило последнюю точку в деле арестованной № 13. После справки об изнасиловании, сразу появляется «Ордер на арест» за номером 3045, выписанный 29.12.1946 г. Посмотрите на этот документ и на «Избрание меры пресечения», которые я привожу в тексте и в ксерокопиях. Как циничны эти документы! Ведь Женя в тюрьме уже полгода!

СССР

МИНИСТЕРСТВО ГОСУДАРСТВЕННОЙ

БЕЗОПАСНОСТИ.

ОРДЕР № 3045. Декабрь 29 дня 1946 года.

Выдан майору тов. Филиппову Д.И. на производство: ареста и обыска Горкуши — Ширшовой Евгении Александровны.

По адресу: по месту нахождения.

Зам. Министра Государственной

Безопасности Союза ССР (Подпись неразборчива.)

Место для печати.

Справка: 228

Арест санкционирован Зам. Генерального Прокурора СССР, генерал-лейтенантом юстиции тов. Вавиловым.

Верно: сотрудник архива (подпись неразборчива),

29.10.1993, печать.

 

- 153 -

ПОСТАНОВЛЕНИЕ

(об избрании меры пресечения)

«Утверждаю» Абакумов

12 декабря 1946 года

«Санкционирую» Ген. Прокурор Горшенин

Гор. Москва, 1946 года, декабря 11 дня.

Я, Зам. Нач. Следчасти по особо важным делам МГБ СССР, полковник Лихачев, рассмотрев материалы о преступной деятельности ГОРКУША-ШИРШОВОЙ Евгении Александровны, 1915 года рождения, украинки, уроженки гор. Ленинграда, из семьи кулака, беспартийной, со средним образованием, по профессии актрисы НАШЕЛ

Горкуша — Ширшова Е.А. подозревается в совершении преступлений, предусмотренных ст.ст. 58-1 «а», 58-10 и 107 УК РСФСР.

Принимая во внимание, что находясь на свободе ГОРКУША — ШИРШОВА может скрыться от следствия и суда, руководствуясь ст. 146, 158 УПК РСФСР ПОСТАНОВИЛ

Мерой пресечения способов уклонения от суда ГОРКУША — ШИРШОВОЙ избрать содержание под стражей.

В соответствии со ст. 160 УПК РСФСР копию постановления направить прокурору и передать начальнику тюрьмы для приобщения к личному тюремному делу. Зам. Начальника Следчасти по особо важным делам МГБ СССР, полковник (подпись) ЛИХАЧЕВ.

Настоящее постановление мне объявлено 29 декабря 1946 года.

(подпись) Е.Горкуша — Ширшова

Верно: сотрудник архива (подпись) 29.10.93. Круглая печать

(Сохраняю орфографию подлинников)

 

- 154 -

Далее, когда с ней сделали все, что хотели, где-то в начале 1947 года ПэПэ наконец узнает где она, и что ей инкриминируется. Он начинает действовать. Надо спасти ее жизнь и максимально сократить срок. Вероятно, ему кто-то помогает. Именно этими действиями отца, его натиском, возможностью этого натиска (может быть, очередного «шатания» стула под Берия), я объясняю бесконечные «Постановления о продлении сроков следствия». «Постановлений» всего 10. Все за 1947-ой год.

От 12.02.1947 г. до 12. 03.1947 г.

От 04.03.1947 г. до 12. 04.1947 г.

От 10.04.1947 г. до 12. 05.1947 г.

От 07.05.1947 г. до 12. 06.1947 г.

От 04.06.1947 г. до 12. 07.1947 г.

От 02.07.1947 г. до 12. 08.1947 г.

От 05.08.1947 г. до 12. 09.1947 г.

От 27.08.1947 г. до 12.10.1947 г.

От 06.09.1947 г. до 12.11. 1947 г.

От 03. 11.1947 г. до 12.12.1947 г.

Эти постановления я рассматриваю, как Божью милость. Это — оттяжка времени, борьба за ее жизнь. Ведь кончились они не 58-1, а высылкой в Магадан! Представляю, какая шла борьба!

Я еще ни разу не писала, почему во всем склонна обвинять Берию. Ведь всюду подпись Абакумова. Я упоминала об этом только в биографии отца. Про вину Берии я знаю от домашних. Хотя начало тянулось от его родственников. Но об этом я не хочу писать, чтобы не задеть их потомков. Отец ненавидел людей кино, сыгравших определенную роль в аресте мамы, и ненавидел Берию. Это его он однажды назвал в присутствии большого количества людей «гестаповцем»! Чего же можно было после этого ждать! Тем более что Лаврентий Павлович востребовал, по

 

- 155 -

своему обыкновению, любви Жени, а она ухитрилась дать ему пощечину на одном из приемов в Кремле! Но на дворе стояли не тридцатые, а конец сороковых, Сталин, любивший своих первых героев, мог дать непредсказуемую реакцию. Как ни странно, но Берия, по-моему, немного испугался. В конце концов, можно не выпустить ее из ссылки, что он и сделал в конечном итоге.

 

Совершенно секретно

СПРАВКА

К следственному делу № 8714

По обвинению Горкуша — Ширшовой Евгении Александровны.

 

Горкуша — Ширшова ЕА., 1915 года рождения, уроженка г.Ленинграда по профессии киноактриса, арестована 29 июля 1946 года МГБ СССР решением Особого Совещания при МГБ СССР от 29 ноября 1947 года (протокол № 47, параграф 247), осуждена к ссылке на Колыму (Дальстрой) сроком на 8 лет за спекуляцию и подозрительные связи.

 

Архивно-следственное дело 100032 Горкуши-Ширшовой Е.А. подлежит хранению в особом архиве Отдела «А» МГБ СССР.

 

Для ознакомления архивно-следственное дело на Горкушу — Ширшову может выдаваться только с разрешения руководства Отдела «А» МГБ СССР...

Зам. Начальника 1 отдела,

Подполковник Балишанский

Согласен: зам. нач. отдела «А» МГБ СССР,

Полковник Титов

8 декабря 1947 г. г. Москва

(Орфография подлинников)

 

- 156 -

Это последнее, перед этапом.

Почему я, вопреки написанному выше, начала указывать фамилии? Потому что эти фамилии нужно знать. Страна должна знать «своих героев» с их «чистыми руками».

Все мамины допросы, продления подписаны полковником Лихачевым. Также в деле, после тройных его чисток, постоянно встречаются:

генерал-полковник Абакумов,

Генеральный Прокурор СССР, генерал-полковник юстиции Горшенин,

зам. Ген. Прокурора, генерал-лейтенант юстиции Вавилов,

Начальник следственной части по особо важным делам, МГБ СССР, генерал-майор Леонов,

Военный прокурор войск МВД СССР, генерал-майор юстиции Бударгин.

 

Фамилии «стукачей», как правило, не пишу. Страх, дикий страх двигал этими людьми! Зато как странно читать их показания на реабилитации! Там все наоборот. Как в черно-белом кино: Женя и ПэПэ — ах, какая трагедия! А какие люди были! Но времена?

 

Ну, да Бог им судья! Не хочу о них писать.