Родные по отцу

 

«Живые закрывают глаза мертвым,

мертвые открывают глаза живым».

Пословица

 

Жил в Гродно всеми уважаемый, широко известный всей округе цадик, Давид-Исайя Липшиц. К нему приезжали за советами из всей Литвы. Это он передал всем своим потомкам разнообразные таланты и способности, а многим из них свою неповторимую улыбку, взгляд и большие растопыренные уши. Это я записала со слов тети Жени — дочери Ноаха, она же дала мне фотографии своих дедушки и бабушки. Она приезжала в Друскеники в 1913 году в трехлетнем возрасте и помнит об этом со слов своей матери. В книге «Encounters the Life of laeques Lipchitz», написанной Irene Potai со слов Жака, в 1961 году, описан другой вариант.

Дед Жака, отец Авраама назван Шая. Он жил в Гродно и был промышленником. Он не разрешал Аврааму жениться на Рахели, так как Рахель была из очень бедной семьи. Отец Рахели не разрешал дочери выходить замуж за Авраама, так как семья была очень религиозной, а семья промышленника Шаи Липшица была недостаточно религиозной. Они смогли пожениться лишь после смерти отца Рахели, но против желания отца Авраама. По этой причине они вынуждены были поселиться в Друскениках, которые в то время были деревней.

Жила семья Липшицев в большом (250 м²) деревянном доме в Друскениках (сейчас там дом-музей Жака Липшица). Хозяйство вела жена, сильная и властная Хая-Фейгл. У них было три сына: Юлиан, Авраам и Hoax и шесть дочерей: Лина, Женя, Дина, Ида, Дарья и Зинаида. Мне не удалось ничего узнать о судьбах дочерей Давида-Исайи^[1]. Еще до революции Юлиан и Hoax поселились в Москве. Оба были коммерсанты, причем Hoax не очень удачливым. У Юлиана было трое детей: дочери Женя и Нелли и сын Сергей. Женя была интереснейшим человеком. Очень красивая женщина, врач по образованию. Нелли всю жизнь провела в Москве и была художницей. Обе были замужем за двумя братьями Гетманами,

Сергей Юльевич Липшиц был известным ботаником, работал у знаменитого ботаника — академика Комарова в Москве, а затем — ученым секретарем в Ботаническом институте имени Комарова в Ленинграде.

 

Я два раза была у него в Ленинграде. Его большая комната в коммунальной квартире была сплошь заставлена стеллажами с книгами. Между стеллажами были узкие проходы. На стеллажах же висели картины, думаю, что не копии. Койка-раскладушка и маленький столик стояли в углу у входа. Он прекрасно разбирался в искусстве и показал мне интереснейшие вещи в Ленинградском Эрмитаже.

Hoax был веселым и бесшабашным человеком и довольно плохим коммерсантом. Семья часто сидела без денег. В один из таких периодов в 1913 году он отправил в Друскеники к родителям на пару месяцев подлечиться свою жену и трехлетнюю дочь. Суровая свекровь и жена брата встретили их весьма неласково. У Ноаха было двое детей: Макс и Генриетта (тетя Женя). Макс погиб на фронте. Тетя Женя, симпатичнейшая во всех отношениях женщина, с которой я была очень дружна, прожила всю жизнь в Москве. После революции ее не приняли в медицинский институт, как дочь коммерсанта. Впоследствии она поступила в ГИТИС, где в то время еще принимали по способностям, а не по анкете. Будучи еще студенткой, она принимала участие в спектаклях МХАТа. Она приходила к нам со своим мужем, тоже артистом — Николаем Вагнером, который дарил нам всем свои стихи.

Авраам Ицхак — мой дедушка, остался в Литве, в Друскениках. Он был очень талантливым человеком. Не имея специального образования, он всю жизнь проработал строителем-архитектором. Получал заказы от Российского царского правительства. Дедушка Авраам брал подряд на строительство какого-либо здания, сам разрабатывал архитектурный и инженерный проекты, нанимал рабочих, закупал строительные материалы и получал деньги за уже готовое здание. Одно из построенных Авраамом Липшицем зданий по заказу царского правительства сохранилось до сих пор. Это — вокзал на станции Жмеринка (Украина). Я видела это здание. Оно массивное, большое, богато украшенное поребриком (ребрышки кирпича), с башенками на крыше.

Вокзал в Друскениках также построен и спроектирован Авраамом Липшицем. Другое красивое ажурное здание стоит в Друскениках на берегу озера. Колончатое, с колончатыми оградками, очень изящное, оно было построено Авраамом Липшицем по проекту другого архитектора и было предназначено любовнице Пилсудского.

Гостиницу в качестве источника дохода для семьи построил также мой дедушка Авраам. Гостиница и сейчас стоит в Друскениках на улице святого Якова. Здание гостиницы расположено в два крыла под прямым углом. В каждом крыле по 12 окон на каждом из двух этажей. Внутри в каждом крыле коридор и комнаты. Мраморная лестница ведет на второй этаж.

В одном из своих писем Рувим написал о своем отце следующее: «У него были несомненные артистические способности, но в те времена, в условиях его жизни, эти способности не имели почву скристаллизоваться. Тем не менее, я еще помню, как дом был переполнен всякой всячиной, всяким барахлом, который имел общей чертой артистические тенденции и, несомненно, хороший вкус. Конечно, не доставала артистическая культура, таковую в провинциальных условиях его быта раздобыть было бы вообще невозможно.

 

Характерным тоже был сам выбор его профессии — строитель. Помню очень хорошо несколько домов и дач в родной деревне. Уверяю тебя, что очень удачливые и красивые. Очень со вкусом выбранное местоположение, прекрасные пропорции и резко отличающиеся от окружающих построек. Был своего рода новатором».

После первой мировой войны Друскеники отошли к Польше. Польского языка дедушка не знал. В доме говорили на идише и по-русски. Время было такое, что больше разрушали, чем строили. Заказов не было. Без работы было тяжело. Дедушка болел. В 1928 году Авраам Липшиц скончался, оставив после себя детей и множество построенных им зданий.

Бабушка Лия-Рахель Липшиц (в девичестве Кринская) была очень властной и серьезной женщиной. Она вела все домашнее хозяйство и гостиницу. В доме была прислуга. Благодаря большой работе и заботам бабушки, семья имела высокий и постоянный доход, считалась богатой. Бабушка умерла в 1934 году

У дедушки Авраама и бабушки Рахели было три сына: Яков, Павел и Рувим и три дочери: Женя, Фаня и Дина.

Женя родилась в 1896 году, а умерла от туберкулеза в Давосе (Швейцария) в 1928 году, оставив дочь Иру. Похоронили ее в Париже.

Дина и Фаня до революции переехали в Москву и всю жизнь прожили вместе в одной квартире. Сначала они жили на Мясницкой (летом 1938 года они переехали на Ульяновскую улицу). На Ульяновской у них было две смежных комнаты в коммунальной квартире. (Коммунальная квартира — это квартира из нескольких комнат, в каждой из которых живет отдельная семья. Кухня общая, плита общая, но у каждой семьи свой столик на кухне. Туалет в квартире общий, а ванна и телефон, если они есть, тоже общие. В таких квартирах жило большинство москвичей.)

Перед войной тетя Дина по идейным соображениям собиралась переехать в Биробиджан, но война помешала. Тетя Дина была очень красивой и обаятельной женщиной. Она окончила журналистский факультет и работала в журнале «Трибуна» — органе газеты «Дер Эмес», выходившей на идише. Тетя Дина хорошо знала Иммануила Казакевича и многих других писателей и художников. У меня сохранились акварели художника Василия Беляева, который любил тетю Дину.

В 1937 году тетя Дина навсегда оставила журналистскую деятельность. Можно предположить, что она это сделала по совету Эммануила Казакевича. В 1937 году он жил в Биробиджане и на какое-то время приехал в Москву. А в Биробиджане сотрудник НКВД предупредил его жену, что на Казакевича заведено дело и его арестуют, когда он вернётся. Он не вернулся и остался цел. Он же посоветовал своему шурину уехать куда-нибудь. Шурин не поверил и за ним пришли. Тетя Дина, опытная журналистка, многое повидавшая на своем веку, (ей в ту пору было под сорок), сразу всё поняла. Она обменяла квартиру в Центре Москвы на Мясницкой и переехала на окраину (Ульяновская ул.)

Её, как и многих, поступивших так, искать не стали. У нкаведешников и без того хватало работы. (См. Ян Топоровский "Неизвестный Казакевич" Газета "Вести" Израиль 04.03.99)

 

Во всяком случае она перешла па работу, которая приносила конкретную ползу конкретным людям. Она стала работать юристом в Доме ребенка. Это было учреждение, где помещали детей беспутных родителей, или детей, потерявших родителей. Много доброго она сделала за свою жизнь для детей и матерей, хотя сама была бездетной. Она была прекрасным психологом и умела так подобрать для усыновления ребенка именно для этой женщины, что та потом всю жизнь благодарила ее.

На этой работе тетя Дина проработала всю оставшуюся жизнь до 76 лет. Перерыв был только в военные годы, когда она медсестрой уходила на фронт. После фронта она рассказывала как много мужественных, добрых и отзывчивых людей она повидала там. Тетя Дина очень любили брата Павлушу (так его звали дома) и, после его ареста хотела взять двухлетнего Жоржа, но его усыновили его бабушка и дедушка по матери. Она и меня разыскала и взяла из детского дома, и около года я жила у нее. Много доброго она сделала и для внучек своей сестры Фани. Умерла она в январе 1978 года в возрасте восьмидесяти лет.

Тетя Фаня, тоже очень красивая женщина, была похожа на свою мать Рахель. Фаня была очень веселой и остроумной. Однажды, когда ее дочь Тамара была грудной, Фаня оказалась в оцеплении и не могла попасть домой. Обратилась к командиру, тот сказал, что все вы это говорите, чтобы пройти, и не пустил. Тогда Фаня вынула грудь, брызнула ему в лицо грудным молоком и свободно прошла.

Фаня закончила медицинский институт и работала фармацевтом на московской фармацевтической фабрике. Умерла она в 1961 году. Прах Фани и Дины покоится на Донском кладбище в Москве. По просьбе тети Дины, которая так ничего и не узнала о судьбе своего брата, на мраморной доске золотыми буквами выбито три имени: Липшиц Фаня Абрамовна, Липшиц Дина Абрамовна, Липшиц Павел Абрамович.

Изысканиями «Мемориала» установлено, что расстрелянные в НКВД в Москве с 1930 г. по 1940 г. «похоронены» на Донском кладбище в могиле «невостребованных прахов № I». В ней среди тысяч прахов покоится и прах моего отца. Эта могила находится в двухстах метрах от стены колумбария, где покоится прах тети Дины и тети Фани за мраморной плитой, на которой тетя Дина прозорливо попросила написать и имя отчество, фамилию и даты жизни моего отца. Эта плита находится в колумбарии № 18, на первом этаже в зале направо, в левом отсеке № 10, справа, недалеко от окна. Там же, на втором этаже налево во втором зале, наверху, слева от окна покоится прах моей мамы и прах Якова Михайловича.

Единственная дочь Фани — Тамара Гдалина, 1920 года рождения жила в Москве, всю жизнь проработала хирургом, умерла в 1994 году. Ее старшая дочь Оксана Лисневская (Гроссман) — химик по образованию, в начале восьмидесятых уехала в Израиль, живет с детьми в Иерусалиме и работает преподавателем математики. Вторая дочь Дина Гроссман — художник, живет в Нью-Йорке, бездетная.