Москва

Плющиха, Угол Долгого пер. и

Новоконюшенной, д. 12, кв. 7

Ольге Павловне Флоренской

Флоренский Павел Александрович

I колонна¹. Список №1

Письмо 1-е дополн

 

1935.I.14. Соловки. № 7. Дорогая мамочка, хотя и не зная, когда мое письмо пойдет в Москву, пишу тебе. В настоящее время навигация прекратилась, а аэропланное сообщение еще не установлено. Уже давно поэтому мы не получаем ни писем, ни газет. Тут все еще не установились холода. Дня два было морозно, утром доходило до —15——20°. Но потом опять подул теплый ветер и температура поднялась. Мне напоминает этот климат Батум, хотя конечно там теплее. Воздух—сырой, часто снег и буран, снег липкий и, кажется, вот-вот начнется оттепель. Вообще же—полный контраст с Дальним Востоком, с его сухой, морозной и солнечной зимой. Живу я по прежнему, только всяких дел становится все более. Часть вечеров отнимают лекции по математике, различные заседания и совещания, другие вечера поглощает работа в библиотеке. По настоящему заниматься мне негде: в комнате, где несколько человек и куда постоянно приходят то по делам, то просто так, отвлекают разговоры. Может быть далее что-нибудь наладится, надеюсь про себя. Книг нужных здесь совсем нет, приходится все вытаскивать из памяти, которая, впрочем, работает очень слабо.

 

Я здоров, питание теперь удовлетворительное, т.к. у меня подкрепления в виде ваших посылок и, кроме того, по учреждению, в котором работаю, получено молоко и пью его с кофе. Занимаюсь исключительно водорослями, иодом и подготовляюсь к работе по получению из водорослей разных продуктов. 10 го января читал большой доклад в ИТР о проблеме водорослевой промышленности на Соловках. Слушателями были по большей части люди квалификации выше средней, отнеслись очень внимательно, так что может быть это важное дело сдвинется с мертвой точки. По немногу читаю; последнее время Расина, здесь оказался том полного собрания его, или более или менее полного.—1935.1.16. Вчера вечером нас внезапно переселили в новую камеру. Это—большое помещение, в котором 21 человек, рабочие и служащие Иодпрома. 1934.1.18. Сегодня выходной день. Встал позже обычного; слушал радио, недавно проведенное в камеру. Сегодня по радио «говорит Москва», начиная с утренней зарядки, которая разбудила и последующих концертов. Часто вспоминаю, как ты раньше пела Шубертов-ские романсы. Подходящего ничего не приходится слышать, так что вероятно эти воспоминания связаны с местным климатом, несколько напоминающим Батум зимою. Сейчас, вот, опять теплый ветер, температура—близкая к нулю, воздух влажный и мягкий. В камере у моей постели окно, рамы одиночные, дует сквозь них достаточно, но особенного холода нет. День у нас удлинился, более чем на час, встаем—уже полусветло; но солнца почти никогда не видно. Море у берега покрыто льдом и снегом, так что его не видно.

Пока я сидел и писал это письмо, вот сейчас, прилетели два аэроплана; надеюсь привезли письма от вас. Но это с ними не поедет, т.к. не прошло и ¹/2. часа, как аэропланы полетели обратно на материк. Это—первый прилет за сезон. Все, конечно, очень волнуются даже при слухе, что прилетает или якобы прилетел аэроплан, т. к. все ждут писем.

Вечер, 1-й час. Дождался вечера, думал получить сегодня письмо, но пока письма не розданы. Начал я тебе писать, что увлекаюсь Расином. Пленительная ясность, прозрачность, свобода от ненужных подробностей, бутафории. Ни одного слова лишнего, не ведущего действия. Никаких описательных моментов, все в динамике, стремительно идущей к цели. Еще в детстве мне всегда казалось, что нападки на знаменитые три единства французских классиков несправедливы. Теперь я вновь убеждаюсь, какую цельность получает драма при соблюдении этих единств, какую четкость и замкнутость. Мне попалось старое издание Расина с от руки раскрашенными гравюрами, изображающими действующих лиц—очевидно сделанными для постановки на сцену.

 

1935.1.19. Только что вернулся с лекции по математике. Вот уже опять ночь, а я все не могу кончить письма. Но несмотря на занятость, все время думаю о вас. Сегодня шел по дороге, перед глазами стояли стены Кремля Соловецкого, вправо шел небольшой спуск к Иодпрому. Я задумался и забыл и показалось, что я не на Соловках, а в Посаде и что я иду с вокзала* домой, надо свернуть направо, вниз. Не сразу сообразил, где нахожусь. Вспоминаю всех вас и безпокоюсь, особенно так давно не получая никаких известий. На всякий случай сообщаю, что присланных вами припасов у меня много, хотя я и пускаю их в ход каждый день. Все в жестяных коробках сохраняю на будущее, когда будет голоднее, а пока ем то, что может испортиться.—Целую Люсю, Лилю, Шуру и Андрея. Сообщи как здоровье Саши и как живет Лилино семейство. Вероятно Шура теперь в Москве? Скажи Кире, что миндаль его цел, я его расходую понемногу и все, кого я угощаю, им восхищаются. Не знаю, успею ли написать своевременно и тем более получится ли своевременно письмо. Поэтому прошу тебя передать мои поздравления Анне, Васюшке и Оле с предстоящими семейными памятными днями, а Кире—с прошедшим. Крепко целую тебя, дорогая мамочка. Будь здорова.

П. Флоренский

 

Сейчас вышел наружу (уже ок. 2 часов ночи). Кто-то разговаривает по армянски—вероятно сторож. В камере часто слышатся армянские разговоры. Вообще же здесь можно слышать все языки, как армянские, так и европейские.—Скажи Кире или Васе, чтобы в письмах мне прислали несколько листочков миллиметровой бумаги, для вычерчивания графиков.

П. Ф

 

Дорогой Васюшка, все жду от тебя письма, хотел бы знать, как шли твои работы летом и как работаешь теперь. Напиши также о своем здоровьи. Кира писал, что найдено месторождение ваннадатов; но я не понял, тобою ли, или кем-нибудь другим. О том, как я живу, ты знаешь от мамы, так что не стану повторяться. Скажу лишь, что в общем день похож на другой и мелькают они так быстро, что не успеваю их считать. Как-то писал я Кире об одном наблюдении из области оптики, которое м.б. интересно и тебе для углубления в вопросы цветности минералов и особенно для демонстраций. На всякий случай сообщу и тебе, т. к. не уверен, что Кира получил еще письмо. Наблюдение это касается каких-то сложных хромовых, вероятно кратных, а м. б. и .комплексных, солей, образующихся в «хвостах» при добычи иода, когда из маточного разсола (содержащего иодиды, сульфаты, хлориды и карбонаты

 

щелочных и щелочноземельных металлов, а также железо и алюминий [)], после подкисления этого разсола серной кислотою и добавления двухромовокислого калия, для выделения иода, обнаруживается двуцветность: при дневном свете раствор прекрасного зеленого, темно-изумрудного цвета, а при ночном (электрическом)—пурпурно-фиолетового. Это изменение цветности, поразительно ясное, напоминает таковые же у александрита и, [нрзб.] обусловленно именно хромом.—В настоящее время, в связи с йодным производством и намечающейся работой по использованию водорослей меня особенно занимают биохимическое значение иода и те органические соединения, в которые он входит в водорослях. Знаешь ли ты, что суточный обмен иодом (т. е. выделенный за сутки иод) водорослью равен запасу иода в теле водоросли. Таким образом, обмен чрезвычайно интенсивный, а водоросли повышают концентрацию иода по сравнению с морской водою в несколько десятков тысяч раз, если не больше, м. б. до сотни тысяч или даже нескольких сотен. Это эктропическая деятельность, преодолевающая стремление элемента к разсеянию (один из видов эктропии) поразительна и над нею стоит подумать. Только не знаю, удастся ли приблизиться к пониманию процесса опытно.

Мне очень жаль, что тут нет книги Вернадского о воде и других его работ. Однако выписывать книг сюда не хочу, некуда их девать, невозможно с ними таскаться. А мне, ведь, приходится очень часто сниматься с места и переходить на другое и вероятно так будет продолжаться все время. Да и работу налаживать при таких условиях невозможно; мало того, что нет книг и обстановки, но всякая работа может быть прервана в любую минуту, как уже прервалась моя работа по льдам и мерзлоте, и все усилия пропадут даром.— Записываешь ли ты наблюдения и соображения по минералогии и геологии, по мере того как они приходят к тебе? Непременно записывай, так скопится у тебя материал для работ. Но необходимо делать запись современную мысли, чтобы сохранить мысль в ее конкретности и первоначальной свежести. С течением времени она деформируется и нередко утрачивает самое ценное, тонкие оттенки и моменты, не поддерживаемые общим ходом мыслей, хотя именно эти моменты могут оказаться впоследствии особенно плодотворными.

При изучении льдов я нашел зональность разрывов линий кристаллизации; полагаю что она родственна кольцам Лизеган-га и даю ей механич. и электрическое объяснение. Присмотрись к кристаллам различных минералов и веществ, нельзя ли и там открыть эту зональность, с плоскостями фронтальными к направлениям линий кристаллизации. В связи с этим может быть удастся установить и периодичность химического состава минерала, по зонам, которую может объяснять изменчивость сред-

 

него состава минералов одного вида: ведь разрывы линий кристаллизации соответствуют большей однородности кристаллического вещества, и обнаружение линий кристаллизации— включением инородных веществ или пустотам. Крепко целую тебя, дорогой Вася, скучаю без тебя, жалею что не могу ничем быть тебе полезным. Пиши и не забывай своего папу. 1935.1.16.